- Хм… я тут речь приготовил, думал, что передо мной будет сидеть алчный продюсер, а Вы, Габриэль, совершенно обычный человек. – С ухмылкой проговорил Сэм. – И как ты меня одного оставишь? – вдруг спросил плаксивым тоном.

- Дедушка, да к тебе же ученики ходят каждый день, целый дом обычно всяких людей, которые просто приходят посмотреть на мои и твои работы… - Сэм рассмеялся.

- Ладно-ладно, понял я. Но все равно - каждую неделю будешь приезжать домой и проведывать меня, а то загнусь и буду лежать один-одинешенек в огромной кровати, и никто воды не подаст.

- Дедушка! – я видел в карих глазах Сэма улыбку и в тоже время его взгляд был очень серьезный, как будто он напоминал мне, что я держу в своих руках хрупкий цветок и должен быть осторожен, чтобы не сломать нежные лепестки.

Я еще раз посмотрел на изящное украшение и протянул его Адри. – Пойдем, покажу свою комнату? – сверкая глазами, спросил он, я кивнул и мой мальчик сорвался с места.

- Габриэль, будьте с ним честным и не позволяйте себе заблуждаться. – Услышал я, уже выходя из кабинета.

- Спасибо, что доверили мне Вашего внука.

- О! У меня не было выбора, он меня затерроризировал и вообще вел себя совершенно неподобающе любящему внучку…

- Дедушка! – простонал Адри, я вышел в узкий коридор и обнял его. – Не слушай его, я вел себя хорошо.

- Он очень тебя любит и просто беспокоится.

- Да, я знаю.

- Ты так переживал, но он оказался адекватным человеком. – Мы подошли к точно такой же дубовой двери и Адри прислонился к ней спиной и, застенчиво улыбаясь, прошептал:

- Я переживал, что ты воспримешь его слова в серьез. Я же знал, о чем он будет говорить, но вот что он показал тебе цветок - не очень хорошо… Это сюрприз… был.

- Я воспринимаю его слова в серьез и совершенно не намерен мешать тебе учиться и работать, ты просто будешь со мной дома, возвращаясь по вечерам в наш маленький мирок. – Я протянул руку и коснулся его щеки, провел пальцами по гладкой коже. – Я люблю тебя.

Он стоял передо мной: в глазах столько нежности и трепета, я не выдержал и наклонился, украл сладкий и неспешный поцелуй с розовых губ.

- И я люблю тебя, Габи. – Он обнял меня за талию, уткнулся теплым носом в изгиб шеи.

- Почему ты медлишь и не хочешь пускать меня к себе в комнату? – чуть насмешливо спросил я, он дернулся и заливисто рассмеялся.

- Я стесняюсь.

- Глупости. Что я могу там увидеть? Журналы с голыми парнями? Потому что это единственное, что приходит мне на ум, бардака у тебя быть не может. – Он как-то застыл и опустил голову.

- Я рад, что произвожу положительное впечатление. – Я положил руку на ручку и толкнул дверь.

Комната была стерильной. Обстановка ближе к студенческой. Полуторная кровать из светлого дерева, письменный стол в тон кровати, ковер и шкаф, у стены, напротив кровати, зеркало в полный рост и вешалка с одеждой. Светло и уютно.

Мое внимание привлек письменный стол с точно такими же веточками орхидей.

Они были свалены в кучку на черном бархате под лампой. Рядом с веточками стояла маленькая ваза из прозрачного стекла.

Адри вздохнул.

- Это богемское стекло, ручная работа, я приобрел ее недавно, как только увидел, сразу решил, что в ней должны стоять твои любимые цветы, но так, чтобы ты всегда мог их созерцать. Я решил, что сделаю для тебя букет Индиго. Не успел.

- Они прекрасны. Соберешь?

- Да, только еще одной не хватает. Я же говорю, немного не успел.

Я обошел его и присел на стул рядом со столом, аккуратно провел кончиками пальцев по кучке веточек. Они вызывали у меня странное давящее чувство, как будто я задыхался от накативших воспоминаний, хотя перед глазами были только его искрящиеся желанием глаза.

Я взял одну из веточек и поставил в вазочку, она встала как влитая, и немного звякнула, цветок орхидеи блеснул синими искрами, я улыбнулся. Он был так искусно сделан, как настоящий, только вечный.

Адри присел на кровать и наблюдал за мной, после пятиминутного молчания он тихо прошептал:

- Расскажи мне о своем прошлом, о том человеке, который оставил в твоей душе такой сильный след, что ты, даже годы спустя, смотря на эти цветы, так нежно улыбаешься…

Я обернулся и осознал, что хочу рассказать, и я заговорил - о мальчишке с букетом синих орхидей, о его почти признании, о моем любопытстве, о том, к чему приводят не вовремя сказанные слова, о том, как моя душа скиталась в синем мареве его отказа. И том, что увидев синие орхидеи, я впадаю в меланхолии своей невидимой привязанности к Энжей МакКанс. Парню почти с женским именем и потрясающими сине-зелеными глазами. О том, что узнав от Бари, кто ее «папаши» я впал в ступор…

- Я сам не понимаю, почему так отношусь к нему. – Я не заметил, как оказался на полу возле ног моего мальчика. Он запустил руки в мои волосы и перебирал их, принося этими движениями нежное чувство принадлежности. – Он всегда был недосягаем, даже когда я приехал к нему и накинулся на него, я не чувствовал отдачи, и тот минет я никогда не забывал, но не потому, что он был первый для меня, а потому, что это был Энжей, тот парень, который выбрал не меня. И синие орхидеи, как символ прощания или символ их любви.… Не знаю.

- Габи, ты любишь Энжей? – спросил мой мальчик несколько минут спустя.

- Нет.

- Ты хочешь с ним встретиться? – я чувствовал, что он затаил дыхание, ждет вердикта.

- Хочу ли? Не знаю, цветочек.

- Габи, а я для тебя кто? – еще тише спросил он. – Его замена? Его тень? – он вдруг откинулся на кровать и прикрыл лицо руками.

- Адриан. – Я медленно встал с пола и присел на край кровати. - Это не так, не скажу, что сначала я не сравнивал вас, ты похож на него.

- Что? – он приподнялся на локтях и в упор уставился на меня. – Что? – еще раз спросил он.

Глаза моего цветочка наполнились слезами, но он продолжал смотреть на меня и даже когда слезы покатились по бархатной коже щек, он не отвел взгляда пронзительных каре-синих глаз.

- Похож, как идентичный цветок. Но знаешь, за эти семь месяцев наших отношений, я с каждым днем убеждался, что вы разные, что ты только для меня. Что ты самый прекрасный цветок и что идентичных цветков в природе нет, и даже вот эти, из драгоценных камней, не похожи… ты совершенство. Мое совершенство.

Он поднес руку к губам и всхлипнул, а я прижался к нему, обнял за талию, зарывая лицо в подтянутом, подрагивающем от рыданий, животике.

- Габи…

- Да, я хочу встретиться с ним, но знаешь, я согласен с Барбарой. Только после того, как ты станешь полностью моим, и наши отношения перейдут на новый уровень. Я хочу, чтобы ты жил с нами, и подарил мне букет синих орхидей в хрустальной вазе. – Он тихо рассмеялся сквозь слезы.

- Габриэль, я люблю тебя. Прости, что заставил все это рассказать мне, я не ожидал, что ты можешь носить в себе столько боли и разочарования.

- А я не ожидал, что расскажу тебе об этой боли. – Я приподнялся и сгреб его в свои объятия, зарыл руку в волосы и тихо прошептал на ухо: - Ты мой цветочек Индиго.

Он ничего не ответил, я тихо покачивал его, как Билли, когда малыш расстраивался, и совсем не жалел, что рассказал все чуть раньше, чем планировал, совсем не жалел о том, что он узнал правду и мои сокровенные мысли. Я был даже рад, что рассказал.

Теперь, главное пережить.

- Габи, займись со мной любовью. – Тихо прошептал он после того, как успокоился и перестал всхлипывать.

Я не стал переспрашивать и говорить, что место неподходящее, что в доме мы не одни. Я просто уложил его на кровать и устроился между приглашающе раздвинутых ног. Он приоткрыл рот и высунул язык, облизал пересохшие губы, я смотрел на него.

И мне все казалось, что два образа - его и того далекого мальчишки с синими орхидеями - сливаются вместе. Адри призывно посмотрел на меня и улыбнулся.

Я наклонился и поцеловал его в уголок губ, мягко провел ладонями по бокам такого желанного тела. Перешел влажными поцелуями на шею, я говорил ему лишь лаской, что он для меня всё.