Обед мы готовили тоже почти вместе, точнее я готовил, а Адри только мешал.

- Адриан! – не выдержал я, когда он в очередной раз сунул свой нос в сковородку и стащил с доски вареную курицу.

- Пахнет обалденно. – С придыханием сообщил он.

- Это тебе не поможет, вот, помой тарелки. – Он рассмеялся.

- Я тебе мешаю?

- Нет, ты просто вредничаешь.

- Да, хочу посмотреть, насколько тебя хватит.

- Ты забываешь, цветочек, у меня племянник, который, по шкале доставания, опережает тебя почти на десять пунктов.

- Билли – ангел. – Улыбнулся он и взялся за тарелки, наши пальцы соприкоснулись и я поймал себя на улыбке. – И ты тоже.

- Ты ослеплен моей красотой? – но Адри остался верен только себе, он подался вперед и накрыл мои губы своими улыбающимися губами.

- И не только ей, Габриэль, но еще и силой духа, и желанием заботиться, и твоей непередаваемой харизмой. Просто - тобой.

- У нас сегодня вышел странный день откровений. – Он поставил тарелки на мойку и просто обнял меня.

- Когда я впервые услышал твою музыку, я как будто провалился в совершенно другой мир, ты дарил миллионам поклонников свою улыбку, а мне казалось, что ты улыбаешься только для меня одного. – Он вздохнул. – Я не был влюблен в тебя, когда ты был знаменит и стоял на вершине своей карьеры, я влюбился в тебя гораздо позже. В тот момент, когда ты подарил мне синие орхидеи, я уже понял, что это не просто дань кумиру, а намного больше. – Я обнял его сильней, прижимая к себе, и поцеловал в висок. – Это мое откровение.

За Билли мы поехали, когда пообедали, в приятной тишине и лишь с улыбками, и сверкающими счастьем глазами.

Я оставил Адри в машине и пошел за Биллом. Зайдя в здание детского сада, я как-то странно и сразу окунулся в напряженную обстановку.

Я открыл дверь в группу и в меня врезался плачущий комок.

- Дядя Габи, скажи ей, что я научусь лычать! – заревел Билл.

Я был в полном шоке, и подхватил его на руки. Сначала я подумал, что мой малыш красный от того, что просто плакал, но присмотревшись, я понял, что на правой щеке у него след от ладони.

Я прижал Билли к себе и начал укачивать:

- Тише, все хорошо, малыш, все будет хорошо. Миссис Борис? – воспитательница стояла в дверях в основное помещение группы и смотрела на меня совершенно спокойным взглядом, но я видел сжатые кулаки.

- Мисс. – Поправила она меня.

- Это неважно. Важней другое. Вы ударили ребенка? – она дернулась, но продолжала смотреть на меня в упор.

- Он не желал успокаиваться… понимаете, мистер де Латке, Билли дразнят из-за того, что он не выговаривает некоторые буквы, все дети в его возрасте должны уже нормально говорить… и…

- И это не дает Вам право бить моего племянника. – Спокойно ответил я на ее лепет, она снова дернулась.

- Он кричал. Я не знала, что делать…

- Это как-то глупо звучит, Вы тут воспитатель, а не я. Этот разговор не для детских ушей, я предпочту разговаривать с Вами при миссис Истон, как Вашем работодателе. – Она вскинулась, но ничего не сказал.

Я аккуратно спустил Билли на пол и взял курточку и шапочку.

- Дядя Габи, а Бабочка сегодня с тобой? – тихо и начиная икать, спросил Билли.

- Да, малыш, и больше, он теперь будет жить снами.

- Пл… Плавда? – Билл снова наморщил ротик, собираясь заплакать.

- Правда. А давай сейчас поедем кататься на каруселях, хочешь? – но он был сыном Бари, и был, все же, намного умней остальных детей.

- Ты заговаливаешь мне зубы, дядя Габи. – Я надел ему шапочку с помпоном и повязал шарф.

- Конечно, и буду продолжать в том же духе, а то Адри расстроится, увидев, что ты плакал.

- Да, я не хочу ласстлаивать Бабочку. – Он важно кивнул головой. – Я уже большой.

Я снова подхватил его на руки и даже не обернулся, когда мисс Борис попыталась меня окликнуть.

Никому не позволю обидеть мою семью.

Когда мы подходили к машине, Адриан вылез и улыбнулся Билли, но тут же нахмурился и обошел машину, подошел к нам.

- Что случилось?

Я не успел ответить:

- Мисс Балак удалила меня, когда я плакал. – Адри приоткрыл губы, но ничего не сказал, а только забрал у меня ребенка, и тихо прошептал в ушко, спрятанное шапочкой:

- А давай пойдем кататься на карусели… - Билли фыркнул:

- Все взлослые мыслят одинаково. – Мы рассмеялись, и он вторил нам своим детским, задорным смехом.

И мы действительно, до позднего вечера, катались на карусели у нас во дворе. И ели совершенно неполезное мороженое, хотя его я лично таял в пластмассовой ложке для Билли. Он морщил нос, но ел, облизывая сладкие губы.

У Адри тоже были сладкие ванильные губы, которые я, совершенно не стесняясь, целовал.

Вечером позвонила Барбара, и мне пришлось рассказать об инциденте:

- Что ты хочешь сказать, что она еще жива!?

- Бари, не нервничай, тебе нельзя.

- Габриэль де Латке, ты мне только что сообщил, что моего сына ударила какая-то *…*, а я даже не могу ее стукнуть в ответ! Как он? – уже спокойней спросила она, я услышал на том конце эфира спокойный голос, сердце чуть дрогнуло и снова пошло.

- Все хорошо, играет с Адри в кубки и, по-моему, обыгрывает.

- Ты уверен, что они играют не на деньги?- засмеялась она.

- Все хорошо, Бари, не переживай, я поговорю с миссис Истон об этом инциденте.

- Я сама с ней поговорю, Габи, и не спорь! – она снова повысила голос, и ее снова успокоил спокойный голос Энжей. – Всё, ладно, а то у моего папаши уже хмурый вид. Дай мне сына.

Я предал трубку Билли и он, улыбаясь, начал отвечать на ничего незначащие вопросы своей взволнованной мамы.

А я сел на пол рядом с Адри и обнял его за плечи, он облокотился на меня и тихо проговорил:

- Он только делает вид, что забыл, а сам все время вертит в руках кубик с нарисованным тигренком. – Я вздохнул.

- Как научить его рычать - я не представляю. И еще, если бы это шло не от его ровесников, было бы проще, но дети в своей наивности очень жестоки.

- Можно попробовать не только играть с ним, но и сводить к логопеду.

- Барбара была против врача, говорила, что справится сама…

- Габриэль, я не настаиваю, просто на консультацию. – Он повернулся ко мне, а я лишь сильней сжал его в объятиях.

- Хорошо, сделаем все втайне от Бари. – Я улыбнулся и уже наклонился поцеловать такие родные вкусные губы, но меня оторвал юркий Гордость. – О, прости, любимый, я забыл о тебе.

Хорёк запрыгнул на моё плечо и куснул меня за ухо.

- Голдость! – обрадовано пропищал Билли, и они снова ушли в свой мир игр.

А я сел на диване, Адри облокотился о мои ноги и я легко прошелся пальцами по его плечам. Билли и Гордость строили замок, Адри помогал, а я сидел и наслаждался идиллией.

Было тепло.

Просто наблюдать за ними. Как Гордость таскает кубики, которые подает ему малыш, как Адриан смеется, когда уже почти достроенная башенка рушится, все из-за того же Гордости, как Билли валяется на полу и хохочет над тем, что хорька засыпало кубиками и он совершенно не может понять, куда попал.

Я наблюдал за ними и млел от счастья.

Он был со мной, и его теплая кожа, под домашней майкой, манила прикоснуться к ней уже совершенно не легкими движениями.

В тот момент, когда Билли потер глазки маленькими кулачками, я был благодарен, что и у детей кончается энергия.

Мы почистили зубки и помыли личико, я налил ему стакан молока и, укладывая спать, тихо пообещал:

- Все будет хорошо, слышишь? – он улыбнулся, сжимая в руке кубик с нарисованным тигренком. – Ты научишься рычать, малыш.

- Обещаешь?

- Обещаю. – И он закрыл свои серые озера и погрузился в обычный детский сон, я надеюсь, без кошмаров.

Я вышел в зал и увидел другую картину, мой Адриан, убрав игрушки, лежал на полу, широко раздвинув ноги, ласкал, погружая в себя два пальца.

- Мммм…

- Это приглашение? – тихо спросил я.