— Похоже я была разговорчивой и блюющей прошлой ночь.

Люк кивнул, с неожиданным понимаем во взгляде.

— Время от времени мы все вправе позволить себе расслабиться.

— Немного сойти с ума?

— Немного сойти с ума.

— А ты немного сходил с ума…?

— Когда обнаружил, что моя жена изменяет мне? О, да. Ты все еще можешь увидеть вмятину в форме кулака на стене в гостиной. Довольно эстетично, если смотреть при правильном освещении, — он зацепился большими пальцами за карманы. — Так что там за история с твоим бывшим?

Кинси сделала вдох, чтобы собраться. Отпила кофе. Вздохнула еще раз.

— В январе он переехал сюда, чтобы стать заведующим кардио-хирургического отделения в Северо-Западном Медицинском центре. Месяц спустя я согласилась на меньшую зарплату и должность пониже, чтобы переехать сюда и быть с ним. Он бросил меня в апреле, за три недели до нашей запланированной в мае свадьбы в Напа[79].

— Ауч.

Она махнула рукой, свободной от чашки с кофе. Ее немного качнуло, но Кинси предпочла списать это на свое хрупкое физическое состояние.

— Он встретил другую. Медсестру. — Заботливую по своей натуре, полную противоположность Кинси.

— И чего же ты застряла в Чикаго?

Ответить на это “Назло” было бы жалким, но в этом была доля правды. На самом деле, Кинси отказалась доставить своему бывшему удовольствие наблюдать за тем, как она, поджав хвост, уползает обратно домой, и такое проявление упорства удерживало беспокойство ее семьи на уровне, поддающемся управлению.

— Мне нравится Чикаго. Я прощупываю возможности вернуться на западное побережье, но пока не всплывет что-нибудь стоящее, этот город подходит мне.

Пару минут Люк изучающе смотрел на нее, словно действительно не понимал эту цепочку рассуждений. Временами, она и сама едва ее понимала. После напряженной паузы, он указал на стул, с подлокотника которого свисали спортивные штаны.

— Я захватил для тебя пару вещей у Алекс. В ванной комнате есть чистые полотенца. Завтрак будет готов через десять минут.

— О, отлично, спасибо, — завтрак мог стать проблемой, учитывая непостоянство в состоянии ее внутренних органов, но после всего, ей ужасно не хотелось быть еще и плохим гостем. Хотелось бы надеяться, что он не слишком любит и нынешнюю пару обуви.

Быстро приняв душ, она надела штаны Алекс и худи с логотипом ЧПО. Вещи висели на ней, потому что у Кинси не было взрывных пропорций женщины-гладиатора, но она была благодарна за то, что избавилась от своей вчерашней одежды, по совместительству ставшей пижамой. Мистер Продуманный оставил запасную зубную щетку, так что она почистила зубы, затем расческой, найденной в одном из ящиков туалетного столика, привела в порядок свои влажные волосы. Со своей еще теплой кружкой, она спустилась вниз по ступенькам к звукам радио и запаху бекона, единственной еде, по которой она скучала, став вегетарианкой.

Крючки для фотографий, но не фотографии, висели на стене вдоль лестницы. Изгнанные воспоминания о браке Люка, предположила Кинси, ожидающие новых, которые займут их место. Она не знала наверняка, когда закончились их отношения, но то, в каком состоянии замер декор его дома, подразумевало, что он был в каком-то состоянии ожидания. Она задалась вопросом, сколько же времени потребуется ей, чтобы пережить разрыв своих отношений. Или, если на то будет воля судьбы, невыносимый соблазн подтолкнет ее к решению насладиться долей обнаженной секс-терапии.

Плохой мозг. Ей нужно было вспомнить, что Люк был работой. Заданием. И он ясно дал понять, что она — враг.

Время провести небольшую разведку на вражеской территории.

Воспользовавшись тем, что она находилась позади него, пока он готовил на кухне, оформленной в стиле пятидесятых, Кинси позволила себе внимательно рассмотреть его. Эти широкие плечи. Крепкие накачанные мышцы спины. Подтянутые бедра. Ее грудь закололо от воспоминаний о том, как удивительно было держать его в своих объятьях. Каким твердым он был для нее в тот день в раздевалке в ПО №6. Как хорошо...

— Прямо сейчас ты не относишься к числу мои любимчиков, Кинси, — сказал он, не оборачиваясь.

Вздох. Люк Алмэйда, создатель и разрушитель фантазий. Нуждаясь в минутке, чтобы восстановить свою защиту, девушка подошла к кофеварке и наполнила чашку.

— Не нравится внимание?

— Я позволил тебе расправить крылышки с календарем, и то, как ты ударила в ответ по “Триб” с помощью небольших новостей на местном телевидении, — было хорошо сыграно. Но билборды? Теперь перед пожарным отделением выстраиваются толпы наших фанаток, чтобы сфотографироваться. Не говоря уже об увеличившемся количестве просьб по разрезанию колец.

Фанатки? В ее груди вспыхнула тревога.

— Разрезанию колец?

— Пару раз в месяц женщины приходят к нам, вместо скорой помощи, чтобы снять свои обручальные кольца. Позавчера к нам пришло пять таких, вчера — почти пятнадцать, — он сердито посмотрел на нее. Сексуально, конечно же. — Им кажется, что это все равно, что развод. Разрежь кольцо и они вольны пуститься в загул. И они хотели бы загулять именно в моих руках.

Когда к ней пришла идея сделать из Люка и его команды местных знаменитостей, в процессе поднятия мнения о ЧПД и заработка денег на благотворительность, она и не подозревала, как много женского внимания это привлечет. Конечно, Люк был великолепен с множеством восклицательных знаков, и женщины должны быть слепы, чтобы не заметить этого.

Он поставил на стол тарелку с беконом и яичницей... с горкой.

— Поешь немного жирного. Это поможет твоему похмелью.

— Я не ем мяса.

— Конечно же нет, Калифорнийская девочка, — он скрестил руки и разочарованно выдохнул. — Тебе нравится побеждать, верно?

— А кому не нравится?

— Не всем так сильно, как тебе, но все нормально. Я позволю водить меня по кругу за свой член на публике, если от этого тебе станет лучше. До тех пор, пока мы оба знаем, что наедине все по-другому.

Между бедрами Кинси разлилось тепло. Наедине — это было то, чего она хотела больше всего, но его намек на то, что у нее здесь какая-то дьявольская миссия, действовал ей на нервы.

— Так вот что, как ты думаешь, я делаю? Пинаю тебя по яйцам ради собственного развлечения?

— Ради твоей карьеры. Ради твоего босса. Ради развлечения, — он пожал своими необъятными плечами. — Мне не важны твои причины. Меня волнуют только мои собственные.

— А именно сохранение твоей работы в ПО №6.

— Не верно. Защита моей семьи в ПО №6.

Странность этого снова поразила Кинси.

— Ты говорил это и раньше. Словно город или мэр стараются добраться до тебя.

Люк открыл рот, чтобы ответить, но замолк, как только вошел Уайатт, который выглядел так же устало и изнуренно, как чувствовала себя Кинси. Не говоря ни слова, Уай напряженно сведенными бровями глянул на Люка и Кинси, будто показывал, что ситуация не стоит его внимания. Мистер Кофе был его целью. Кинси отошла с его пути.

— Ты вчера не вернулся домой после закрытия бара? — спросил его Люк, обеспокоенно сжав губы.

— Я не один из младших, Люк. За мной не надо приглядывать.

— Возможно, и перестану, если ты расскажешь мне, где провел последние ночи.

Уайатт понюхал кофе, добавил в тот сливки и три кусочка нерафинированного сахара, а затем перевел свой мутный взгляд на Кинси.

— Сейчас вы наслаждаетесь временным затишьем, мисс Тэйлор, но я посоветовал бы вам убраться побыстрее, пока еще не поздно.

Не имея понятия, как на такое ответить, она выбрала нейтральное:

— Зовите меня Кинси.

— Заглянут пару ребятишек с Сэнт-Кармен, — проговорил Уайатт, направляясь к задней двери. — Я буду в гараже работать над “Камаро”.

Пару напряженных мгновений обеспокоенный взгляд Люка следовал за братом.

— Все в порядке? — спросила Кинси.

— Нет, он… — Люк как будто одернул себя, возможно, вспомнив, что говорит с той, которая не достойна его доверия. — Есть булочки с корицей. Они из Энн Сазер[80]. Чикагского заведения.