Его сердце забилось быстрее, и он почувствовал прилив крови в своих венах.

Майя целовала его с таким энтузиазмом, что он усомнился, правильно ли понял ее первоначальную реакцию на него. Действительно ли она смотрела на него с ужасом в глазах? Или этот поцелуй лишь способ борьбы с новостями, которые на нее обрушились? И даже если это и так, почему Габриэль не может позволить себе насладиться этими несколькими мгновениями радости.

Нужно ли получать удовольствие даже после понимания, что этого больше никогда не произойдет, что большего он не получит?

Поняв, что это, возможно, единственный раз, когда Габриэль попробует ее, он стал вторгаться в ее рот с пылом варвара. Если он и ожидал, что Майя оттолкнет его, то остался разочарован, потому что она свирепо отвечала ему.

Ее язык сражался с его, то лаская, то отступая, провоцируя действовать. "Господи, эта женщина знает, как нужно целовать". Только сейчас Габриэль осознал, что упустил в жизни.

Она была подобна огню в его руках: испепеляющей, обжигающей, пожирающей. Ничто не могло с ней сравниться. Он никогда не встречал женщину с такой страстью внутри. Страстью, которой, как казалось, Майя была готова поделиться с ним.

Габриэль хотел этого, желал ее сильнее всего, чем чего-либо в его жизни. Даже сильнее, чем Джейн много лет тому назад. Он притянул ее ближе и так крепко сжал, что, будь она была человеком, то с легкостью раздавил бы ее. Слишком поздно Габриэль заметил в ней изменения.

Он отстранился, когда она оттолкнула его, желая освободиться. Затем ощутил свою кровь на губах.

Майя его укусила.

Майя уставилась на кровоточащую губу Габриэля и могла думать только о том, как бы слизнуть и проглотить жидкость. Запах его крови завладел всеми чувствами, и она поняла, что ее мучает жажда... жажда крови.

Хотя Майя никогда не отличалась брезгливостью при виде крови... как доктор, не могла позволить себе подобной роскоши... ей никогда не нравился этот запах, и тем более она не ощущала непонятной тяги, которую испытывала к крови Габриэля.

Смутившись, Майя слезла с его коленей.

Она не могла объяснить, почему поцеловала его, поцеловала мужчину, который при первом взгляде испугал ее, чей физический недостаток оттолкнул ее. Однако, сейчас взглянув на него, не почувствовала отвращения.

Только сильное влечение к нему.

Габриэль встал и посмотрел на нее с непонятным выражением лица.

- Майя, я...

В его голосе прозвучало столько сожаления, или позора?

Она отступила и отвернулась от него прежде, чем смогла бы напасть и взять кровь. Ей так о многом хотелось спросить у него, но в нынешнем состоянии Майя не могла гарантировать, что сможет держать свои руки подальше.

И все ее хрупкое самолюбие необходимо ей прямо сейчас, чтобы помочь в такой затруднительной ситуации как та, что только произошла.

- Это моя вина. И больше такого не повторится.

Он только утешил ее, а она укусила его в процессе. Насколько это выглядит неблагодарным?

Майя посмотрела на дверь в ванную, раздумывая над способом остаться наедине со своими мыслями и отвлечься от соблазнительного аромата. Если она пробудет в его присутствии еще дольше, то поддастся и раздерет мужчину, как голодный тигр.

- Мне нужно принять душ.

Габриэль прочистил горло.

- Я пришлю Иветт с чистой одеждой.

Она услышала его шаги, когда он пересекал комнату, и, спустя секунду, дверь за ним закрылась. Майя осталась в одиночестве... в еще большем одиночестве, чем за всю жизнь.

Пока она стояла под душем, теплые струи текли по телу, как будто они могли избавить ее от шокирующей новости, которую ей сообщили.

Вопреки всему, Майя надеялась, что все еще видит сон... совершенно чокнутый-который-не-имеет-никакого-смысла-сон... и у нее все та же жизнь: она врач, довольно неплохой, со стремлением продвинуться по карьерной лестнице в области медицинский исследований и с желанием принести пользу.

Ее исследования в области человеческой сексуальности, или точнее в области сексуальных дисфункций у мужчин и женщин, хорошо продвигались. Она стала в этом первопроходцем, и шансы выиграть крупный правительственный грант для поддержания своей работы очень высоки. Нельзя просто так отказаться от всего сейчас. Это работа всей ее жизни.

Майя пощупала свои руки и ноги и не ощутила никаких изменений. Они такие же, как и когда она была человеком. А ее кожа такого же цвета, что и раньше. Разве не предполагается, что вампиры должны быть мертвецки бледными, потому что не могут выносить солнечные лучи? Или ее кожа обесцветится со временем?

Майя посмотрела на стеклянную перегородку душевой и заметила, как крошечные струйки воды текли по ней на мраморный пол.

Ее отражения не было. И этого достаточно, чтобы доказать ее вампирскую сущность? Разве нет других объяснений? Как ученый она знала, что не стоит делать поспешных выводов или принимать за чистую монету чужие высказывания. Ей следует подойти к этой проблеме, так же как и к своему исследованию: с логической точки зрения, а не эмоциональной.

Ее желудок заурчал, напоминая, что Майя голодна. Началось слоноотделение, но не от мысли о большом аппетитном стейке, а о крови на губе Габриэля.

Она видела шок в его глазах, когда он понял, что Майя укусила его. Габриэль смотрел на нее как на сумасшедшую. Возможно, так и есть, ведь она жаждала его крови. Воспоминания об этом запахе заставляли ее пускать слюни даже сейчас.

Открыв рот, Майя дотронулась пальцем до верхних зубов. На ощупь они не изменились, только... один из резцов заострился.

Она потерла зуб, пытаясь понять, не приклеил ли кто-нибудь сверху пластик, чтобы сделать его острее, но ничего не обнаружила... зуб оказался цельным.

У нее действительно есть клыки? Возможно, они всегда такими были, а Майя никогда этого не замечала. Она потрогала резец с другой стороны и почувствовала такое же строение. Но острых краев недостаточно, чтобы назвать их клыками.

Майя вспомнила, что не заметила их ни у Габриэля, ни у его друзей. Возможно ли, что клыки не всегда видны, а выступают только в нужный момент?

Она закрыла глаза и подумала о своем голоде, вновь представив кровь Габриэля. К ее удивлению, появилось ощущение напряжения в челюсти.

Что-то происходило. Медленно два резца удлинились, и показались их острые кончики. Ее глаза резко распахнулись. "Этого не может быть. Нет, должно существовать другое объяснение".

Она действительно вампир?

У нее клыки, клыки, чтобы кусать людей, которыми она уже уколола Габриэля. Разве этого доказательства недостаточно?

Майя укусила его, попробовала его кровь, и ей понравилось... нет, она пришла в восторг. Какое еще существо может так поступать, как не вампир?

Майя пыталась не думать о том, что привело к укусу, но трудно забыть тот связавший их поцелуй.

Ну, возможно, связавший неверное слово... она практически накинулась на него, как какой-то обделенный-вниманием подросток.

Майя всегда вела себя агрессивно, когда дело доходило до знакомства и секса, но совершенно распутно накинулась на Габриэля. Его руки с нежностью успокаивали и укачивали ее, словно ребенка, в ней же проснулись похоть и страсть.

Она вспомнила, каким нерешительным был поцелуй, как неохотно он отвечал ей. Но чем больше Габриэль сдерживался, тем сильнее Майя давила на него, тем плотнее прижималась к его мускулистому телу, будто сучка во время течки.

Слезы, которые они пролила на руках этого мужчины, преподали ей одну вещь: она не мертва. Кем бы Майя сейчас не была... вампиром или нет... ее сердце болит также как у человека, а чувства также глубоки, как и всегда, если не глубже.