С трудом расслабил каменные мышцы шеи и постарался придать лицу более-менее приличное выражение. Только ничего не мог поделать с отстранённым взглядом, устремлённым за край бренной жизни. Жил монстром, так хоть надо умереть по-человечески.

    Я подошёл к столбу и прислонился к нему спиной. Мною овладело безразличие. Как говориться, поздняк метаться. Из охотника я превратился в жертву. Пусть, примите её.

    Эх, а я ещё так молод! Сколько не сделано, сколько людей ещё живы. Я вздохнул. Казалось бы, вся жизнь впереди. А теперь она так бездарно оканчивается в грязном заброшенном доме. Остаётся утешаться, что от гари я умру быстрее, чем пламя доберётся до меня острыми, жгучими язычками. Обнимет раскалённым, невыносимым жаром.

    Я приложился затылком к теплому деревянному брусу. Сжечь человека заживо! Настоящее зверство. Кровь наполнилась сладким ядом непереносимой ненависти.  Мне бы только выбраться отсюда, уж я бы поучил ублюдка, как зверствовать. Я бы его живьём в землю закопал. Я бы его кровь пил большими глотками. Я бы вырезал его сердце, а потом вставил обратно и всё равно живьём закопал. Я мягко улыбнулся. Невинные мечтания. Конечно, не стал бы я пить чужую кровь. Неизвестно, какой гадостью человек болен. Вдруг у него гепатит, сифилис, СПИД и насморк, в придачу. Но помечтать то можно!

    Улыбка исчезла с моего лица, я закашлялся от дыма. Вот чего я действительно лишился, так это дразнящего удовольствия от убийства. 

    Я пощупал веб-камеру в кармане. Теперь уже никогда не увижу лица своего убийцы, а жаль. Хотелось бы знать, кто сумел так хитроумно провести меня. Пол под ногами запекло даже сквозь ботинки. Тьма и жар, так выглядит ад, и я, наверное, даже не замечу, как попаду из одного места в другое.

    Когда я получил первую анонимку, мне даже в голову не пришло чем обернётся для меня дурная шутка. Но началось всё, как всегда, с приходом моего любимого времени года.

Глава 1.

    Люблю осень. Я не Пушкин, но приятно постоять с чашкой чая, глядя на увядающую сентябрьскую улицу. Из уютной, аккуратной квартирки наблюдать самое начало неизбежной вселенской энтропии. И вместе с первыми жёлтыми листочками во мне просыпается желание присоединится к этому увяданию, внести посильную лепту в ослабление жизни.

    Ни в одно другое время года воздух не бывает таким вкусным. Как тёрпкий и очень сладкий чай. Прозрачный, но не хрустальный как зимой, более загадочный. Он кружит голову. Заставляет сердце теснится в груди, счастливо ныть нестерпимой печалью. Ничто так не освежает как хорошая порция тоски по утрам.

    Я пью чай, тело ноет грустью, и я улыбаюсь. Значит пора на охоту. Осенью открывается охотничий сезон, но я не покупал охотничьего билета. В моих угодьях я сам выписываю лицензию на убийство. Король ночного города. Мэр думает – он главный, бандиты полагают себя настоящей властью, бизнесмены молятся деньгам. Но все они ошибаются. Я настоящий властитель улиц и каждую осень напоминаю о себе. Передо мною все равны.

    Хотя внешне я не похож на короля. Во мне нет ничего величественного. Среднего возраста, среднего роста, среднего телосложения, без особых примет. Неброская внешность. Но приятная располагающая улыбка. Прямые тёмно-русые волосы средней длины. Немного великоватый нос, но не портит впечатление. Внимательные, понимающие глаза. Люди говорят, что у меня тёплый взгляд. В целом ничего примечательного, но стыдится не приходится.

    Я чувствую, что пора. Я хорошо знаю ощущение, которое впервые посетило меня очень давно. Не то чтобы я никого не убивал летом, весной или даже зимой, но те убийства были вынужденными, по тем или иным причинам. Человек мешает или надо выпустить пар. Сплошное баловство. Бывает, прочтёшь критическую статью о себе, и кому-то приходится за это платить. Я ведь не обязан страдать в одиночестве. Натура у меня нежная, чуткая, а творческого человека обидеть может каждый. Но эти смерти я обставляю совсем по другому, чем свои осенние приключения, их даже никто не связывает. И удовольствия от них значительно меньше.

    Я слишком завишу от времён года. Зимой я примороженный и вялый, весной дёрганный и рассеянный, летом томный и добродушный. Только осенью я становлюсь грустным. А вместе с печалью, приходит обречённая тяжёлая сосредоточенность. Движения становятся вкрадчивыми и целеустремлёнными. Душа напрягается, распрямляясь во всю мощь тысячами невидимых крыльев. Многие из них обломаны жизнью и превратились в острые пики, так что я – некая помесь ангела с дикобразом. Моё сознание как тёмный каток движется медленно и неотвратимо к неизбежному финалу чьей-то никчемной жизни.

    Это вовсе не жажда внутри. Это вообще не имеет ничего общего с зависимостью. Я не знаю, как правильно описать своё предназначение. Пожалуй, так. Это ощущение абсолютной неизбежности. Душа и тело в едином порыве нацелены на убийство. И с этим чувством невозможно бороться, потому что ты сам становишься этим чувством. Некому бороться.

    Я аккуратно помыл чашку и поставил на полку. Прошёл в спальню, где стоит компьютер. Над письменным столом висит небольшая деревянная дощечка для записей. Видел подобное в американских детективах и загорелся. Пишу на ней список дел. Я взял висящий на магнитике фломастер и написал «Убийство». Такие надписи периодически появляются между пунктами «Стирка» и «Очередной проигрыш России по футболу». Даже если кто-нибудь замечает, то улыбается, отдавая дань моему остроумию. Я тоже улыбаюсь, люблю идиотов.

    Вы спросите, почему люди смеются, видя подобную надпись? Значит вы не читали моих книг. Никто не знает, что я убийца, общественности я известен другими заслугами. Я вижу, вы улыбаетесь. Ещё бы. Забавно услышать такое от автора детективов. Забавно и очень естественно. Теперь уже улыбаюсь я.

    Сергей Бец – не последнее имя на книжной полке. Истории про Игоря Смирнова и его группу охотников за серийными убийцами неплохо расходятся. Возможно, вы видели в книжном магазине стопку романов под общим названием «Серийный №…». Под номером один – «Съеденный мозг», который вышел пять лет назад.

    Я не вхожу в топовые имена, образ жизни не позволяет полностью отдаться работе. Но свои почитатели у меня есть. Хорошие люди, не в пример тупым читателям всяких Донцовых и Марининых. Видел их на книжной ярмарке, тоже мне звёзды! Я между прочим куда симпатичнее и гораздо моложе. Про свои книги вообще молчу.

    Не так много в нашей стране людей, которые умеют писать настоящие триллеры про маньяков, а не жалкую пародию на них. Собственно, я единственный. Стабильные, пусть не миллионные, но приличные тиражи меня вполне устраивают. В прошлом году мой седьмой роман «Несъедобная плоть» даже стал бестселлером, и это начинает немного нервировать. Если я стану слишком известным, это помешает моему маленькому хобби, которому я предаюсь столь же самозабвенно и страстно, как и литературным приключениям.

    Но довольно лирики. Вы меня уже узнали, мне ещё предстоит узнать вас (если вы живёте в моём родном городе, то с вами вполне может произойти подобное несчастье), так что перейдём к делу.

    На сегодня у меня запланирована одна безвременная гибель. Это воодушевляет.

    Я вернулся в зал. На ковре висят ножи, кинжалы, стилеты – целая коллекция. Прямо на виду. Я человек основательный, но с ненавязчивым чувством юмора. Никому в голову не придёт, что образцы действующие и некоторые из них уже попробовали вкус крови.

    Вы скажете, я излишне рискую, но вы ошибаетесь. Учтите специфику моей работы. Я пишу про маньяков. Можешь описывать что угодно, все решат, что это плод воображения. Ты закрыт и открыт одновременно. Лучший маскарад – отсутствие любого маскарада. Начнёшь всем улыбаться, строить из себя суперположительного героя – точно попадёшь в главные подозреваемые. Голливудские фильмы все смотрят. То же самое, если изображать таинственную личность. Ни один писатель не привлекает столько внимания как таинственный Пелевин. А в остальных никто даже не плюнет, если они пройдут рядом и толкнут плечом. Сами подумайте, если произойдёт убийство в кругу писателей, кого будут подозревать в первую очередь, скрытного Пелевина или обаяшку Быкова, который всегда на виду? То-то же. Лучший способ стать Неуловимым Джо – не прятаться. Вести себя так, как от тебя ожидают. Быть на виду, но не бросаться в глаза.