- Эй, ну куда мы идём? – пьяненький девчачий голос.

    - Всё нормально, щас только на минутку в гараж заскочим, бутылку надо взять, - сказал столь же подпивший, но более целеустремлённый пацаний.

    - Там есть текила для тебя, ты же хочешь текилу, - игриво сказал второй подросток.

    - Ну, там темно, мальчики, я туда не пойду.

    - Да ладно на минутку, только бухло возьмём. Не хочешь текилы, так мы водки тяпнем.

    Троица зашла в проход гаражей. Девчонка хихикала, а её тянули вглубь, прямо туда, где спрятался я. Ещё не хватало становиться свидетелем группового изнасилования. Тем более, здесь такой уютный уголок, ткнутся прямо в меня. Может сказать им «Привет, можно поучаствовать!» Но это уже где-то было.

    Вы думаете, я испугался ненужных свидетелей? Как бы не так. Шугану, а начнут быковать на пару трупов будет больше. Я не против перевыполнения плана.

    Девчонка взвизгнула, похоже, её начали тискать, не доходя до кассы. Парни рассмеялись. Я ничего не имею против, но должно же быть уважение к старшим. Здесь чужое поле для охоты.

    - Андрюха, - хрипло зашипел я. Даже лёгкие звуки отчётливо слышны в ночной тишине. - Кто тут ходит, пойди глянь. Совсем отсосы заканали, - повизгивания сучки и шум молодых кобелей резко смолкли. – Я пока тачку вскрою, будут вонять, мочи не глядя.

    Я постучал подошвами, словно кто-то идёт. Тут же раздался топот в обратном направлении. К их счастью, они были не в настроении геройствовать. Я даже не улыбнулся. Молча привалился обратно к стене и застыл. Пусть её трахают в другом месте, если встанет после пережитого страха.

    Я посмотрел вверх. Небо укрыто тёмно-синим беззвёздным одеялом. Наверное, так выглядит смерть.

    Зашуршали шины по бетону. Я бесшумно поднялся. За годы трезвости моя физическая форма улучшилась многократно. Мимо прочертили путь фары. Высветили кирпичные стены гаражей, цепь железных ворот. Остановились рядом. Я сунул руку под свободного кроя рубашку и  вытащил финку из ножен. Хлопнули дверцы. Мне не нужно смотреть, чтобы знать происходящее. Наблюдал несколько раз. Она ждёт его рядом с гаражом, он заводит машину внутрь, потом вместе идут домой, в постельку.

    Зашуршали шаги, хорошо смазанные ворота мягко загремели. Мотор машины еле слышно гудел. Хлопнула дверь, зацокали каблучки. Шум мотора усилился, шины намотали последние метры. Пора.

    Я выскользнул из-за угла. Она стояла спиной ко мне, частью в свете фар. Сложив руки на груди, наблюдала за своим хахалем. Постукивала туфелькой, на локте болталась сумочка. Ненавистно счастливой нотой запело сердце.

    Я зажал левой ладонью её рот и выдернул из света. Первый и последний раз в жизни мы стояли обнявшись. Наши сердца были рядом и стучали как сумасшедшие. Моя рука описала полукруг, и клинок вонзился в её сердце. Мастер не обманул. Чистая работа. В её груди оборвался последний звук. На мгновение мир остановился между последним ударом и вечностью. Потом снова пошёл, но уже по-другому, как-то потерянно. Шаркающей неуверенно походкой забулдыги, который растерянно хлопает по карманам, пытаясь понять, где забыл бумажник.

    Её тело, наполненное жадной, нетерпеливой жизнью, вздрогнуло и начало обмякать. Я на секунду зарылся лицом в её волосы и вдохнул нежный, тёрпкий аромат духов и шампуня. Я нежно опустил любимую на землю. Она обняла бетонную дорожку, удобно устраиваясь для последнего сна.

    Болезненно заныло в груди. Обычно, после убийства я ощущаю себя так, будто через мою кровеносную систему течёт горячее крепкое вино с добавлением острых приправ. А сейчас только опустошённость и трудно сжимается сердце, проталкивая загустевшую кровь по венам. Умер единственный человек, который обладал властью над моей душой. Теперь я свободен. Но моя душа расползлась как мокрая газета.

    Машина заглохла и фары выключились. Хлопнула дверца. Я прошёл мимо, не обращая на парня никакого внимания. Кроссовки пружинили по бетону почти бесшумно. 

    - Тася, зажги фонарик.

    Я не удержался от улыбки.

    - Тася, ты где, что за шутки, - через несколько мгновений. – О боже! Что с тобой. Тася, Тася!

    Щёлкнула зажигалка.

    - Что это! Нет, нет! – крики били в спину, но я не прибавил шага. – Тася! Что же это!

    Я неторопливо шёл к выходу во двор. Впереди маячил круг света от фонаря. Он распылял тьму на мелкие кусочки, но дальше всё равно царила тьма. Она всегда в итоге побеждает. Я почти подошёл к нему, когда сзади раздался крик.

    - Кто ты?

    Я обернулся в темноту. Его зажигалка погасла. Я стою вне света, для него – просто тёмный силуэт. Пусть полюбуется. Я коротко усмехнулся.   

    - Кто ты!

    Интересно, какого ответа он ждёт? Я такой-то, проживаю по этому адресу, приятно познакомиться, заходи в гости на досуге. Или «Я страшный монстр из ада. Я вернусь за тобой». Всё-таки поколение, воспитанное на голливудских фильмах уже ничто не исправит. Мозги работают по-другому. Спрашивается, что кричать! Возьми и подойди. Узнаешь кто я. Вместо этого сидит, вопит. Скажи спасибо, что жив остался, щенок.

    Я молча отвернулся и свернул за угол. Прикрыл рукой лицо и быстро прошёл круг света, снова свернул. Здесь темнота, мои угодья. Пора домой, праздновать победу чаем и пончиками. 

    Ночь – тихое место для смерти. Только ветер порывается что-то сказать, шелестит листвой деревьев, словно короткие дожди проливаются на землю. Но некому слушать его кроме меня.

    Дорога во тьме – единственный путь для того, кто живёт за надеждой.

    Быстро накручиваю километры. Я редко пользуюсь автомобилем. Даёт себя знать мечтательная натура, я постоянно забываю правила дорожного движения прямо во время движения. Городок у нас маленький, многие узнают мою машину и заранее шарахаются.

    Воздух не бодрит как обычно. В груди жжёт её прикосновение. Словно я теперь живу по ритму ударов её сердца. Только голова восхитительна пуста. Меня окутала густая смесь прозрачной свободы, мутной грусти, человеческого разочарования и тоски, лёгкости от ушедшего в прошлое бремени. Скольжу во мгле как призрак, избавившийся от цепей, но готовый развоплотиться без них, будто ржавые железяки приковывали к существованию. Как жить тому, кто освободился от привязанности к тёплому дыханию жизни! Это предстоит узнавать всю оставшуюся жизнь, какой бы она ни была.

    Остаётся всего пара дворов до дома. Скоро сброшу одежду, чтобы запаковать её в полиэтиленовый пакет и выбросить завтра подальше от дома. Приму ванну, выпью горячего чая и лягу спать, чтобы завтра проснуться новым человеком, не обременённым долгами.

    Иду напрямик мимо мусорных баков с одной стороны и тёмных силуэтов гаражей с другой. Ненадолго захожу в свой гараж. Прячу кинжал в подполе, пусть остынет.

    На улице благодать. Деревья рассказывают мне, как их ласкает игривый ночной ветер. Их голос – как таинственное шуршание гигантской змеи. Внутри нарастает зудящая пружина ликования. Я сделал это! Я победил свою любовь. Я свободен. Я неуловим как ветер. Я леопард среди мартышек. Я…

    Я даже не успеваю вскрикнуть, как земля резко кончается у меня под ногами. Я похож на путешественника, дошедшего до края земли и решившего не останавливаться, а идти дальше, прямиком в никуда.

    Чёрт бы побрал ублюдков, что воруют канализационные люки! Я приду за вами, я…

    От острой мгновенной боли я ныряю в тёмную тишину и растворяюсь там.

Глава 2.

    Октябрьский ветер настойчив. Раздевает деревья, которые сами устали от иссохшей красно-жёлтой одежды. Метнул листья в моё лицо. Я беззлобно отворачиваюсь. Я не против игр.

    Кафе «Смородина», но мы зовём его просто «Ягода». Я опираюсь на палочку и толкаю полупрозрачную двухстворчатую дверь.

    Лошаков уже сидит за столиком рядом с окном и поглядывает на вход. При виде меня расплывается в улыбке. Не потому, что сильно рад меня видеть. Просто я всегда плачу, а наши родные полицаи любят халяву не меньше, чем рядовые граждане. Он не возражает даже для вида.