Глава 8

Я ОЧЕНЬ ОСТОРОЖНО ПОСТАВИЛА БОКАЛ НА СТОЛ, радуясь, что моя рука совсем не дрожит. Не то чтобы я не подозревала об этом — в конце концов, я не дура. Мужчины с крыльями, адское пламя, кровососы. Только что я была в Нью-Йорке, занималась своими делами, глазела на великолепного мужчину у лотка с хот-догами, а в следующий момент упала в кроличью нору. Это не означало, что я сдамся без боя.

— Как такое вообще возможно? — мой голос был хриплым, но в остальном совершенно спокойным.
Я научилась скрывать свои эмоции от матери, святой Хильдегарды.

— Думаешь, ты была бессмертна? — спросил Разиэль. — Все рано или поздно умирают. В твоём случае, это была комбинация твоих идиотских туфель и городского автобуса.

Ладно. Я откинулась на спинку софы, и мясной рулет застрял у меня в животе, плавая в луже подливного жира.

— А ты что там делал? Ты был там ещё до того, как я перешла улицу. Ты стоял передо мной в очереди у лотка с хот-догами. Теперь я вспомнила, — я уставилась на него, совершенно сбитая с толку. — Теперь я всё вспомнила. Почему? Почему я вспоминаю сейчас, но не могла вспомнить раньше?

— Я поднял то, что мы называем Благодатью. Это один из наших даров, способность заставлять кого-то забывать. Ты хотела вспомнить, поэтому я поднял её.

— Ты должен называть это тем, чем оно является: траханьем мозгов, — сказала я, чувствуя себя определённо раздражённой. — Что ты там делал? Что я здесь делаю?

— Я был там, чтобы забрать тебя.

Я чуть не растаяла на полу и не просочилась сквозь сидение на пол, нуждаясь в чём-то твёрдом под собой. Я не собиралась задыхаться. У меня не было приступов паники с тех пор, как я была подростком и имела дело с попытками моей матери спасти меня от дьявола. Наверное, мама провалила эту миссию, потому что, судя по клыкам и склонности Разиэля к сосанию крови, я всё-таки отправилась к дьяволу. "Спокойно", — напомнила я себе. Шум моря успокоил бы меня, если бы я смогла сосредоточиться на нем, хоть на пару минут.

Опасность миновала, и я выпрямилась, собираясь с силами.

— А кем именно ты...

— Помолчи, и я расскажу тебе всё, что тебе нужно знать, — раздражённо сказал он. — Твоё время закончилось. Моя работа — собирать людей и перевозить их к следующему... этапу существования. Ты не должна была драться со мной. Никто не сопротивляется.

Я окоченела сильнее, чем когда лежала на мокром песке.

— Что я могу сказать, я дерусь со всеми, — мрачно сказала я.

— Я верю в это. Как бы ты ни раздражала меня, я всё ещё был уверен, что ты невиновна, и я...

— Зависит от того, как определять невиновность.

Он свирепо глянул на меня, и я умолкла.

— Я думал, что веду тебя в место... которое ты могла бы назвать раем. К сожалению, я ошибся, и в последнюю минуту я стал глупо сентиментальным и оттащил тебя назад.

— Из пасти ада, — подсказала я. — Моя святая мать была бы так рада.

На это он никак не отреагировал. Возможно, он знал всё о моей сумасшедшей матери. Наверное, он был её лучшим другом, будучи ангелом. Нет, он же был ещё и кровопийцей — она бы такой дружбы не допустила.

— Одним словом, да, — сказал он.

— Тогда, может быть, мне не стоит так сердиться на тебя, — я постаралась быть справедливой. Если он спас меня от вечного проклятия, значит, он заслужил свою благодарность: — А что было потом? Ты заболел?

Эта мысль вызвала у него отвращение.

— Мы не выносим огня. Точнее адский огонь, но мы не любим никакого рода пламя. Женщины здесь должны следить за свечами и огнём, когда они нам нужны. Я опалился, выдернув тебя обратно, и это отравило мою кровь. Он убил бы меня, если бы ты не попросила о помощи.

Для меня это было новостью.

— Неужели? Кого же я просила о помощи?

— Не знаю, я тогда был без сознания. Я думаю, ты просила Бога.

Учитывая, что у меня всегда были смешанные чувства по поводу существования Бога, я сомневалась в этом. Если Бог создал мою возрождённую мать, у него было очень неприятное чувство юмора.

— И Бог послал их? Люди, которые принесли тебя... перенесли нас сюда?

— Бог не вмешивается в повседневные дела. С тех пор, как была изобретена свобода воли. Но если ты попросила Бога о помощи, Азазель услышал бы тебя, и именно он пришёл за нами.

— Азазель, муж Сары? Сомневаюсь. Он ненавидит меня.

— Азазель никого не ненавидит. Хотя, если бы он услышал, как ты грубишь Саре...

— Я не была груба, я была завистлива, — сказала я. — Итак, они пришли, нашли нас и принесли сюда. Как?

Он отхлебнул вина, отвлекшись.

— Как?

— Знаешь, это займёт целую вечность, если ты сама ничего не поймёшь, — сказал он.

— Хорошо, я вне всякого сомнению сделаю выводы, и ты сможешь сказать мне, права я или нет. Я предполагаю, что ты... Боже, ты некто вроде ангела. Если ваша работа собирать души людей и перевозить их в другой мир, то это обычно работа ангелов, не так ли? По крайней мере, согласно иудео-христианской мифологии.

— Иудео-христианская мифология часто весьма точна. Ангелы также сопровождают души умерших в исламе и религии викингов.

— Так вот ты кто? Чёртов ангел? Вы все ангелы?

— Да.

Так или иначе, я ожидала большей дискуссии.

— Я тебе не верю, — решительно сказала я.

Он раздражённо вздохнул.

— Ты сама до этого додумалась.

Проблема была в том, что я действительно ему поверила. В каком-то безумном смысле всё это имело смысл. Это означало, что все мои слегка атеистические предположения были теперь выброшены в окно, и моя мать была права. Это угнетало даже больше, чем смерть.

— А как они перенесли нас сюда из леса? Они летели, не так ли?

— Я же сказал, я был без сознания в то время. Но да, я думаю, они летели.

— У них есть крылья.

— Да.

— У тебя есть крылья.

— Да.

Это было уже слишком.

— Я их не вижу.

— Тебе придётся принять это на веру, — проворчал он. — Я не собираюсь устраивать демонстрацию.

— Итак...

— Просто помолчи несколько минут, ладно? — сорвался он.

— Ты не слишком добр для ангела, — пробормотала я.

— Кто сказал, что ангелы должны быть милыми? Слушай, всё просто. Ты погибла в автокатастрофе. Я должен был взять тебя на небеса. Но по какой-то причине тебя направляли в ад, я испытал момент безумия и потянул тебя назад, и теперь ты застряла. Ты не можешь вернуться. Ты мертва и твоё тело уже кремировали, поэтому я не могу вернуть тебя, даже если бы посчитал это возможным. Сейчас ты здесь, в Шеоле, с семьей ангелов и их жёнами, и тебе придётся смириться с этим, пока я не решу, что с тобой делать.

— Это не имеет смысла. Если я мертва и кремирована, почему я здесь? — я взглянула на своё слишком реальное "я". — Я настоящая, моё тело настоящее, — я приподняла руки и обхватила себя, и его взгляд упал на мою грудь. На настоящую грудь, которая откликнулась на его взгляд, пожелав его прикосновений.

Я сходила с ума. Во-первых, я не хотела, чтобы он прикасался ко мне. Во-вторых, когда я проверяла в последний раз, моя грудь была неспособна думать. Я была единственной, кто хотел ощутить его прикосновения на себе.

Я была безумна.

— В этом месте ты существуешь, и твоё тело реально. Но не в смертном мире, — он с облегчением отвёл взгляд от моего тела.

— Так что я застряла здесь с кучей Стэпфордских жён. Разве нет девушек-ангелов?

— Нет.

— Да ну на хрен! Разве Бог не слышал о женской свободе?

— Бог ничего не слышал, он не вмешивается. Свобода воли, помнишь?

— Мужской шовинистический засранец.

— Бог не мужчина.

— Ну, он уж точно не женщина, — огрызнулась я.

Не то чтобы я зря тратила энергию. Иудео-христианская теология была патриархальной и мужской?

Сюрприз, сюрприз.

— Совершенно верно.

— Значит, вы живёте вместе в этой маленькой счастливой коммуне и перевозите людей на небеса и в ад. Разве это не слишком большая работа для вас? Сколько людей умирает каждую минуту каждого дня?

— Один в семьдесят восемь десятых секунды, сто семь в минуту, шесть тысяч четыреста восемь в час, почти сто пятьдесят четыре тысячи в день, пятьдесят шесть...

Боже. Меня должно быть спас педант.

— Не надо так буквально, я всё поняла. Ты не переутомился?

— Большинству людей эскорт не нужен.

Он налил себе ещё бокал вина и указал бутылкой на мой бокал. Я покачала головой. Я и так была слишком взволнована — ещё не хватало, чтобы алкоголь ухудшил ситуацию.

— Зачем эскорт понадобился мне? Я не важная персона, не великий злодей-вдохновитель. Не говори мне, что это из-за моей матери.

На мгновение он растерялся, но потом до него дошло. Конечно, он знал о моей матери.

— Твоя мать тут ни при чём. Думаю, рано или поздно кто-нибудь сопроводит её в ад.

Боюсь, я была достаточно плохой дочерью, потому что хотела посмеяться над этой мыслью. Может, поэтому меня и отправили в ад.

— Не знаю, почему меня послали за тобой, — продолжил он в своей несколько формальной манере. — Почему Уриэль решил, что ты отправишься в ад, а не в рай?

— Уриэль? Он один из четырёх архангелов, не так ли? Что он может сказать по этому поводу?

Мне удалось удивить его.

— Откуда ты знаешь о четырёх архангелах? Большинство людей не знакомы с библейской историей.

— Я знаю больше, чем ты думаешь, — сказала я. — Это часть моей работы.

— А чем ты занималась? — он выглядел озадаченным. — Я забыл...

— Я писатель. Романист.

— Возможно, это объясняет, почему ты отправилась в ад, — сказал Разиэль сухо.

— Заткнись, — добродушно сказала я. — Какое отношение имеет Уриэль к тому, кому нужен эскорт или нет? Я не помню ничего конкретного о нём, разве он не был архангелом искупления?

Он уставился на меня, на мгновение позабыв, что я его раздражаю.

— Среди прочего. Откуда ты всё это знаешь?

— Я же сказала.

— Напомни мне, что ты пишешь?

Я не стала скрывать раздражения. Он помнил мою чокнутую мать, но дело всей моей жизни оказалось легко позабытым.

— Ветхозаветные мистерии, — сварливо сказала я. — Они, конечно, не без иронии и немного саркастичны, но...

— Вот тебе и ответ. Уриэль безжалостен, как демон, и у него нет чувства юмора.

— Меня приговорили к аду за написание мистических детективов об убийствах? — возмущённо спросила я.