— Сколько сейчас времени? — он моргнул, глядя на часы. — Черт возьми. Женщина, почему ты мне не говоришь, что уже так поздно?

— Это все Рид виноват, — Деб подмигнула мне. — Он все время заставлял тебя ходить за текилой для него.

— Ох, ты засранец, — сказал Майк и посмотрел на меня, сузив глаза. — В следующий раз, черт побери, будешь сам себе брать алкоголь. Я тебе не подсобка.

— Думаю, он имел в виду человеческий мусоропровод, — громко прошептала она.

— Именно это я и сказал, — Майк обогнул стол и обнял Олли. Скорее всего, упал на него.

— Я подброшу вас, ребята, — сказал Олли, когда Майк обнял меня.

— Спасибо, но я уже подтвердила вызов в Uber, — Деб подняла телефон, чтобы показать нам маленькую черную машину, двигающуюся в сторону Уайлдера, и подошла ко мне, приподнявшись на цыпочки, чтобы поцеловать меня в щеку. — Ты ведь скоро снова будешь с нами тусоваться, да? Тебе придется. Не позволяй Олли держать тебя подальше от нас, — затем она повернулась и сурово указала пальцем на Олли. — Ты слышишь меня, ОЛЛС? Ты заставишь его снова встретиться с нами.

— Я обязательно вытащу даже против его воли, если он надумает протестовать, — согласился Олли.

Это, казалось, успокоило Деб, потому что она сказала: «Хороший мальчик», а затем ласково похлопала меня по лицу, прежде чем Майк обнял ее за плечо.

— Карета ждет, миледи, — сказал он, уводя ее, а затем через плечо указал на меня. — Не думай, что ты так легко отделаешься от похода в караоке на следующей неделе.

— Я обязательно принесу беруши на случай выступления Олли, — сказал я.

— О, черт! — сказал Майк, пока все остальные стояли с отвисшей челюстью. — Он пойдет туда. Олли, он пойдет туда, и я думаю, что влюбился в него. Деб, я ухожу от тебя, прости, — Майк попятился в мою сторону, а Деб засмеялась и оттащила его назад.

— Ты вонючка. Он выгонит тебя спать на улице, — сказала она, когда его рука вернулась на ее плечо, а затем она подмигнула нам. — До скорого, ребята.

— Пока, Деб. Проверь, чтобы его будильник был установлен, — сказал Олли, и тогда он снова посмотрел на меня и покачал головой. — Ну... Ты выжил.

— Не вижу боевых ранений, — я проверил свои руки и ноги. — Они не были уж такими страшными.

— Нет? Я прослежу, чтобы они это сделали в следующий раз.

Значит, будет следующий раз…

— Жду с нетерпением, — сказал я — и это было серьезно.

— Отлично! Ты готов ехать?

— Да, дашь мне пять минут?

— Конечно.

Я прошел по узкому коридору к туалету, но дверь была заперта, и я прислонился к стене, чтобы подождать. Через минуту дверь открылась, и вышел парень серфер — Холланд, как Олли звал его. Дурацкое имя — и когда он увидел меня, он остановился и долго разглядывал меня, позволяя двери закрыться за ним.

— Неудивительно, что Олли не был готов встретиться со мной позже, — сказал он, лениво улыбаясь.

— Простите?

Его глаза встретились с моими, и он ухмыльнулся.

— Это был комплимент. Ты чертовски сексуальный.

Окей, это было не совсем то, чего я ожидал.

— Э-э... спасибо.

— Не за что, — сказал он, а затем повторил мою позу, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. — Знаешь, я не знал, что Олли с кем-то встречается, но, полагаю, у вас двоих все серьезно, да?

— Нет, извини. Я думаю, ты принимаешь меня за кого-то другого.

Парень рассмеялся, и жемчужная белизна его зубов сверкнула в тусклом свете.

— Нет, я никогда не забуду лица, особенно такого красивого, как твое. Вы встречаетесь с февраля, не так ли? Я видел вас, ребята, однажды вечером, в рыбном гриль-баре, но у меня было свидание, так что я не стал подходить, чтобы поздороваться.

Мое лицо горело, и я отступил назад.

— Ты меня принимаешь не за того парня. Мы только познакомились.

— Конечно, милый, — сказал он, снова смеясь. — Но я бы не постыдился назвать этого человека своим. Дай мне знать, если решишь от него отказаться. Или наоборот, — подмигнув, он оттолкнулся от стены и прошел мимо меня, и только когда я потянулся к дверной ручке, я понял, что мои руки дрожат.

«Что это сейчас было? Ради всего святого, с чего ему думать, что я был с Олли в феврале? У меня есть близнец, о котором я не знаю?»

      Я быстро закончил со своими делами и увидел Олли за столом, где он составлял стаканы в одном месте на столе, чтобы официантам было легко убрать. Рядом с ним лежала подписанная копия счета, и я просканировал стол в поисках своего.

— Они забыли распечатать мой? — спросил я.

— О, не беспокойся об этом. Сегодня я оплатил его, — Олли сунул копию в задний карман и кивнул головой в сторону входной двери. — Ты готов?

Все еще думая о встрече около туалета, я рассеянно кивнул и последовал за ним на парковку. Я не понимал, как объяснить то, что тогда сказал Холланд или почему это так беспокоило меня, когда он, явно спутал меня с кем-то, но после вечера странных образов и вспышек, буравящих мой мозг, я чувствовал себя более чем немного растерянным и ошеломленным. Мне просто нужно было проспаться, да? Действительно. Может, я просто переутомился или что-то вроде того. Как гребаная кошка. Или, может быть, алкоголь замутнил мне мозг. Потом я вспомнил те короткие моменты, как Олли смотрел на мой рот, и что он заплатил за меня сегодня вечером, и я больше не знал, что думать. Может быть, я весь вечер ошибался.

Олли, должно быть, уловил мое внезапное изменение настроения, потому что он спросил:

— Ты уверен, что Майк и Деб тебя не напугали? Я знаю, что они немного проблемные, а под текилой это усиливается примерно на сто процентов.

— Нет, твои друзья замечательные. Мне они очень понравились. Дикие, но замечательные.

— Вот значит как. Ты так притих, что я не совсем был в этом уверен.

Я не собирался ничего говорить, правда, не собирался, но слова вырвались наружу прежде, чем я смог их остановить.

— Знаешь, это было не свидание.

Он странно на меня посмотрел.

— Да, я знаю.

— Тогда почему ты заплатил за меня?

— Я также заплатил за Майка и Деб. Друзья иногда так делают. Это проблема?

— Ты не должен был этого делать.

— Я в курсе. Но мне хотелось это сделать. Я пригласил тебя на ужин. И это самое малое, что я мог сделать, весь вечер подвергая тебя излияниям рта Майка.

— Ох. Что ж... спасибо.

— Не за что, — я чувствовал, что он смотрит на меня, но не смотрел ему в глаза. — Что-то еще не так?

— Нет.

— Рид, я чувствую напряжение, исходящее от тебя волнами. Тебе не понравился сегодняшний вечер?

— Я…

— Итак...?

У меня было чувство, что он не отстанет от меня, пока я не скажу ему, что меня действительно беспокоит, и, хотя это было иррационально, я все равно нашел слова и развернулся к нему лицом.

— Послушай, я не гей.

Олли приподнял бровь:

— Я знаю.

— Неужели? Потому что мне так не кажется.

Он остановился.

— О чем ты говоришь?

— Я говорю, что это какая-то игра, в которую вы играете с друзьями? Пытаешься обратить натурала? — мой гнев и замешательство объединились и продолжали вываливаться, и я не мог остановить это.

— Прости?

— Потому что если это так, то ты лаешь не на то дерево.

— Ух ты, — сказал он, поднимая руки. — И когда это у тебя создалось впечатление, что я к тебе клеюсь? Кроме оплаты счета, в чем я не вижу большой проблемы.

— Парень там… Тот, которого ты обнимал. Он сказал, что видел меня с тобой однажды вечером в рыбном гриль-баре.

Олли остановился и уставился на меня.

— Что он сказал?

— Почему он решил, что видел меня с тобой? Я знаю, что никогда не был там с тобой, так в чем дело, а? Я похож на кого-то, с кем ты встречался? Поэтому ты пригласил меня сегодня на ужин?

Даже при свете фонарей ресторана, которые освещали нас, я видел, что его лицо стало призрачно белым, а тело было таким неподвижным, что я не был уверен, дышит ли он еще. Когда он заговорил снова, его голос звучал чуть громче шепота.

— Нет. Я пригласил тебя не потому, что ты похож на того, с кем я встречался. Не знаю, зачем Холланд тебе это сказал. Прости, если он доставил тебе неудобства.

Мой рот захлопнулся, и я провел рукой по лицу.

— Нет, это ты меня прости. Я не должен был вываливать все это дерьмо. Я даже не знаю, зачем я это сказал.

Олли долго смотрел на меня, как будто пытался понять, кто, черт возьми, завладел моей личностью, и, честно говоря, я задавался тем же вопросом. Почему я почувствовал необходимость поднять этот вопрос? Мне никогда не было дела до того, что обо мне думают, и меня не беспокоило, что Олли гей, или кто-то подумает, что я гей, если на то пошло.

Челюсть Олли подергивалась, когда он открывал машину, и как только мы оба были внутри, он сказал:

— Тебе может быть трудно в это поверить, но у геев тоже есть просто друзья. И не все из них являются сексуальной мишенью.

— Я знаю это, — сказал я тихим голосом. — Я не это имел в виду.

— У тебя есть привычка говорить то, что ты не имеешь в виду?

— Кажется, в последнее время да.

— Но почему именно так?

— Я не знаю.

— Может, автоматический защитный рефлекс? — спросил он.

— Да. Возможно.

Он вздохнул и уставился в окно.

— Послушай, Рид. Я знаю, что у тебя сейчас много всего происходит. Возможно, ты многого не понимаешь, моменты, которые все еще выясняешь, но сделай мне одолжение. Не обижайся на людей, пытающихся тебе помочь.

Его слова задели меня за живое, заставив содрогнуться.

— Прости. Я думаю, что это было ошибкой.

— Что пошел сегодня со мной?

— Я просто немного облажался... прямо сейчас, — да, и это было мягко сказано. Я вел себя нелепо. Он знал это, я знал это, и я не мог понять, почему все так. Все, что я знал, это то, что я был слишком зол на этого парня Холланда и уделял слишком много внимания губам Олли, так же, как он делал это раньше. Но я был уверен в том, что сказал: я не был геем. Не могу утверждать, что не замечал Олли, когда мы каждое утро пили кофе у Джо, но как я мог не заметить его? Он был крупным парнем. Но теперь я не был уверен, что это единственная причина.

«Что, черт возьми, со мной происходит?»

Всю дорогу до моего дома царила мертвая тишина, одно из тех неловких молчаний, когда ты понимаешь, что нужно извиниться или объяснить, но ни слова не можешь вымолвить. Я не мог разгадать конфликт и хаос, воюющие внутри меня. С одной стороны, я наслаждался вечером больше, чем ожидал, и это было больше связано с человеком рядом со мной, чем шутки Майка и Деб. Даже сейчас, когда Олли терпеливо отклонял удары, которые я бросал ему в лицо, в нем было что-то по своей природе доброе. Это заставило меня задуматься, почему он беспокоится обо мне и будет ли это делать когда-нибудь снова. Я бы не стал винить его за то, что он оборвет все связи и сбежит, хотя по какой-то необъяснимой причине мысль о том, что я никогда его больше не увижу, вызвала у меня панику.