Я отодвинул пиво, когда мой желудок начал переворачиваться, и когда рука парня снова скользнула по руке Олли, в моем сознании возникла другая сцена — он в боулинге с парнем в красной рубашке, который смотрел на Олли так, что мне захотелось оставить их наедине, но также заставило кипеть мою кровь.

— Надеюсь, ты не возражаешь, но я заметил, что ты даешь своему другу советы и подумал... может быть, ты мне тоже поможешь? — облизав губы и улыбаясь Олли, сказал парень в красной рубашке, полностью игнорируя меня.

— Вообще-то, я немного занят, — ответил Олли, стоя рядом со мной и показывая мне, как правильно держать шар для боулинга и бросать его, чтобы он не скатился в желоб.

— Ничего страшного. Я быстро учусь, — он призывно смотрел на Олли. — Это не займет много времени.

— Я так не думаю…

— Ты должен пойти, — эти слова автоматически вылетели у меня изо рта, хотя это было последнее, чего я хотел. — Эгоистично держать тебя при себе, когда ты можешь помочь кому-то другому.

— Рид?

Мои глаза встретились с глазами Олли, перемещаясь с того места, куда я, по-видимому, смотрел, потерявшись в том, что сейчас произошло. Это не могло быть воспоминанием. Я никогда не был в боулинге с Олли. Неужели я заснул сидя или что-то вроде того?

— Прости, ты что-то сказал? — я покачал головой, отгоняя всплывшие в ней образы.

— Все в порядке? — спросил Олли, подходя к столу и останавливаясь рядом со мной. Когда я поднял глаза, Деб и Майк возобновили разговор, но краем глаза я видел, что они подглядывают, чтобы быть в курсе, что происходит.

«Отличный момент устроить сцену в мечтах, Рид».

— Все в порядке. Может быть, нужно повременить с выпивкой и съесть что-нибудь, — сказал я и потянулся за очередным начос.

— Да, конечно, давайте сделаем заказ. Ты уже решил, что хочешь?

— Хм. Что тут готовят вкусное?

Олли открыл меню, и мы оба заглянули в него.

— Их куриная энчилада восхитительна (прим. традиционнoe блюдо мексиканской кухни. Энчилада представляет собой тонкую лепёшку (тортилью) из кукурузной муки, в которую завёрнута начинка, чаще всего мясная), но я должен сказать, что их тако с рыбой я заказываю себе домой.

Что-то мелькнуло у меня в голове.

— Тако?

— Да. Ты любишь тако, правда?

— С домашней приправой, — пробормотал я. «Миска. Приправы расставлены на столе, и Олли добавляет их по одной, улыбаясь... мне?»

— Ну, я не знаю, насколько здесь домашняя приправа, но это вкусно. Тебе придется в следующий раз прийти ко мне, когда я буду готовить, и попробовать.

Я нахмурил лоб и потер его большим пальцем.

— Ты сам приправы готовишь?

— Это единственная возможность.

— Правда, — я знал это. Откуда мне было это известно?

— Так что ты думаешь? — спросил Олли. — Хочешь попробовать?

Я слышал, как он говорил, но все мои мысли были сосредоточены на образе Олли, смешивающего приправы. «Соберись, пока он не решил прервать ужин и не отвез тебя домой».

— Обязательно. Тако с рыбой звучит отлично.

Так и было. Свежее и идеально приправленное сливочным соусом, который заставил меня облизывать пальцы. Когда я застонал, смакуя последний кусочек, Олли усмехнулся.

— Похоже, что тебе это не понравилось. Я действительно должен был дать лучшие рекомендации, — сказал он.

— Да, ужасный выбор. Мне точно не понравилось, — ухмыльнулся я, слизывая с пальца остатки соуса, и взгляд Олли упал на мой рот. Но потом он быстро отвел глаза и посмотрел туда, где Майк и Деб танцевали на танцполе. По крайней мере, я так подумал, что они это делали. Майк, казалось, делал какие-то движения, двигая бедрами, которые заставляли Деб смеяться.

— Твои друзья довольно интересные, — сказал я.

— Это мягко сказано.

— В хорошем смысле этого слова. Тебе повезло, что есть люди, которые так заботятся о тебе, что, очевидно, они и делают.

— Ты думаешь?

— Да. Они, в каком-то смысле защищают тебя, говорят, что надерут задницу любому, кто с тобой свяжется. И они без колебаний приняли меня сегодня, даже не зная ничего обо мне, кроме того, что ты пригласил меня. Я уже молчу о том, какие они веселые.

— Боже. Пожалуйста, не говори ничего подобного Майку. Уже достаточно трудно пробиться сквозь дверь его эгоизма.

Я рассмеялся, потому что не сомневался, что это правда, или, по крайней мере, половина правды. Майк, казалось, был в курсе этой шутки.

— Вы познакомились на работе?

— Вообще-то, нет. Мы познакомились до этого, — Олли остановился и почесал затылок, его щеки стали розовыми. — Я встречался с двоюродным братом Деб, так что как-то за ужином познакомился с ними…

— О. Значит, вы могли стать одной семьей, да?

— Ну, они для меня почти семья, так что да. Думаю, можно сказать, что они стали моей второй семьей после расставания.

«Второй семьей?»

— У тебя нет братьев или сестер? Твоя семья где-то рядом?

Он отрицательно покачал головой.

— Я единственный ребенок в семье. Мои родители умерли, когда мне было семнадцать, и с тех пор я сам по себе.

«Чёрт возьми!» Почему-то я не очень удивился его словам, но удивился тому, как они на меня повлияли. Сильная волна сочувствия и сокрушительной печали заполнила мою грудь, когда я понял, что этот человек рядом со мной, который, как я думал, был так уверен в себе, когда я встретил его, был совсем один в мире, кроме Майка и Деб. Или у него был кто-то еще? Тети, дяди, кузены? Бабушка с дедушкой? У меня было чувство, что если я спрошу его, он скажет мне нет, потому что разве они не забрали бы его к себе, когда не стало его родителей? И снова я почувствовал укол вины за то, как обращался со своими родителями в последние несколько недель.

Словно прочитав мои мысли, Олли сказал:

— Все в порядке. У меня не сопливая история, обещаю, — затем он подтолкнул меня, пытаясь поднять настроение, но что-то еще всплыло в моем мозгу, что-то, что появилось из ниоткуда, но я знал, что это правда, хотя и не знал, откуда.

— Они погибли в автокатастрофе, не так ли? Твои родители?

— Наилучшее предположение, — брови Олли взлетели вверх.

Но это не было предположением. По крайней мере, я так не думал. Черт. Мой несчастный случай заставил меня стать ясновидящим или что? Сначала боулинг, потом приправа для тако, а теперь это?

— Да, — сказал я, сглатывая. — Наилучшее предположение.

Когда я посмотрел туда, где Майк и Деб танцевали медленный танец посреди переполненного зала, другая пара глаз поблизости привлекла мое внимание. Светловолосый серфер уставился на Олли... или, может быть, он смотрел между нами, я не мог сказать, и что-то в том, как он смотрел в нашу сторону, заставило меня хотеть ударить его — реакция удивила меня до усрачки, учитывая, что я обычно не был жестоким человеком, и я вообще не имел понятие кто это. Но когда он не отвел взгляд, я наконец спросил Олли, кто он такой — не то чтобы это было мое дело.

Олли посмотрел в сторону парня.

— Кто, вон там? Холланд, мы раньше тусовались с ним.

«Холланд? Что за имя такое Холланд?»

— Часто?

— Да, но я давно его не видел.

— Почему нет?

— Был занят.

— Но вы раньше встречались?

Он умолк, поднося стакан к губам.

— Я бы не назвал это так, — сказал он, а затем прикончил воду со льдом, на которую он переключился, но в это время Майк и Деб вернулись к столу, и на этом все закончилось. Я даже не знал, почему меня это волнует, но меня беспокоило, что серфер был когда-то рядом с ним. Судя по его действиям в машине на днях и сегодня, Олли казался слишком хорошим парнем, чтобы привязываться к такому скользкому типу.

      «Ох, пожалуйста». Мне хотелось закатить глаза. «Он, возможно, вполне порядочный парень». А потом, как будто дьявол шептал сидя у меня на плече, я подумал: «Да, совершенно приличный парень, который совал свои руки в штаны Олли».

      Я провел рукой по лицу. Какого черта? Это не так, мне должно быть насрать, с кем он встречался и тем более с парнем, с которым я только что познакомился. Ключевое слово парнем.

«Боже, я однозначно схожу с ума».

И вдобавок ко всему, я внезапно осознал, насколько близко Олли был все это время. Каждый раз, когда он случайно касался моей руки, смеясь над чем-то, что говорил Майк, или, когда он протягивал руку, чтобы наполнить стаканы, это было похоже на удар тока. Мне было интересно, чувствовал ли он это, потому что он не реагировал, как я, когда это происходило.

Одна вещь, которая особенно выделялась для меня — Олли много улыбался, и искренняя, широкая улыбка, освещала его лицо. Сидя так близко, я даже заметил маленький шрам вдоль края его челюсти, который не замечал раньше, потому что он был в основном скрыт щетиной, которую он коротко обрезал, но он был там. Интересно, откуда он у него?

— У меня что-то на лице? — спросил он, вытирая подбородок, когда поймал мой взгляд.

— Да, возможно соус или еще что-то, — соврал я, указывая на пятно на подбородке, и он убрал воображаемую крошку.

— Убрал?

Черт, у него были такие пронзительные глаза, светло-зеленые, что они почти светились. Они были из тех, что заставляли тебя раскрывать все свои секреты, но обещали хранить их в безопасности и тайне.

— Да, — ответил я, мой голос звучал хрипло, и я откашлялся. — Да, ты все убрал.

Я снова сосредоточил свое внимание на Майке и Деб, и остаток вечера прошел с ними, отпускающими шутки не только в сторону Олли, но и друг на друга, а иногда и на меня, и у меня появилось чувство, что они не возражали против того, что я вклинился в их вечеринку сегодня вечером. Пару часов спустя, мои мышцы живота ужасно болели от смеха, и это зародило во мне надежду, что это не последний раз, когда я получу приглашение от них. Я не осознавал, как отчаянно мне не хватало людей в моей жизни, с которыми я мог бы вот так встретиться или смеяться пару часов. Чтобы я снова почувствовал себя человеком, даже если не был уверен, что когда-нибудь вернусь к нормальной жизни. Или к моему прежнему чувству нормальности.

— Хорошо, хорошо, хорошо, хорошо, — проревел Майк, стараясь изо всех сил изображать Мэтью Макконахи, хотя это было не очень похоже (прим. Фраза героя Мэтью Макконахи из фильма «Под кайфом и в смятении» 1993 г. После, он использовал эту легендарную фразу на вручении премии «Оскар», которая облетела весь мир).