— А папа знал? — спросил я.

— Это не имеет значения…

— Папа знал, мам?

— Нет. Нет, я ничего ему не говорила.

— Почему?

— Потому что это не важно, — твердо сказала она. — Ты был счастлив. Это все, что имело значение. Что ты в безопасности и счастлив.

— Но…

— Никаких «но», Рид. Как думаешь, почему, чтобы помочь тебе, я пошла к Олли? Потому что я никогда не видела тебя счастливее, чем в те несколько недель. Мне не нужны были подтверждения или подробности, чтобы понять, что изменилось.

Я несколько раз открывал и закрывал рот, обдумывая ее слова. Я был счастлив? Не только счастлив, но счастливее, чем когда-либо в жизни? С Олли? Я думал о воспоминаниях того утра, о том, как слова «Я люблю тебя» вертелись на кончике моего языка, о чувстве, которое было таким сильным, что почти ошеломило меня. И воспоминание, от которого я проснулся вчера, когда он привез меня в то место, похожее на что-то из «Волшебника Страны Оз», и у меня было сильное чувство совершенно другого рода.

— Ты хочешь сказать, что не против того, чтобы я был… был… — я схватился за шею и посмотрел в потолок, как будто это могло мне дать ответы, которые я искал.

— С мужчиной? — спросила мама, и мои глаза снова встретились с ее. В ее взгляде была такая любовь и принятие, что у меня сжалось сердце. — Но ведь Олли не просто мужчина, не так ли?

Я сглотнул ком в горле.

— Он не выходил из приемной после операции. Даже когда ты проснулся и понятия не имел, кто он. Он ждал, и я не думаю, что он когда-либо терял надежду, что ты найдешь дорогу к нему. Потом ты вернулся домой, и он звонил каждый день, чтобы спросить о тебе. Больше месяца, как по часам, пока доктор не сказал нам, что ты, скорее всего, никогда не вспомнишь потерянные недели. В то время я подумала, что, может быть, лучше сосредоточиться на том, что тебе было знакомо. Окружить тебя людьми, которых ты знал и любил до несчастного случая, — она покачала головой. — Но я была не права, заставляя его держаться от тебя подальше. Я несу полную ответственность за свои действия, и я также виновата перед Олли.

Мое дыхание стало прерывистым, когда я положил голову на руки, пытаясь объединить миры, которые боролись в моем мозгу.

— Я не понимаю, как это произошло.

— Иногда жизнь принимает неожиданные повороты и дает тебе хорошую оплеуху, чтобы заставить тебя смотреть на вещи по-другому — ох, я не имела в виду твой несчастный случай, Боже мой. Это был плохой выбор слов.

Я тихо усмехнулся.

— Я не обижаюсь.

— Как ты себя чувствуешь? Память возвращается к тебе?

— Мам, я... я не знаю, что чувствую, — я сжал пальцы, подбирая слова. — Я думал, что схожу с ума. Я думал, что у меня галлюцинации, честное слово. Я понятия не имел, что вспоминаю то, что произошло на самом деле. А теперь, когда я знаю? — я покачал головой. — Я запутался еще больше, чем раньше.

— Ох, детка, — сказала она и подошла к дивану, на котором я сидел, и прижала меня к себе, как спасательный круг. — Мне бы очень хотелось помочь тебе разобраться во всем. Хотелось бы облегчить твои проблемы.

— Я не могу решить, хорошо это или плохо — все вспомнить, — сказал я, мой голос был приглушен ее блузкой.

— Не обязательно то или другое. Это не то, что ты должен спешить принять в одночасье. У тебя впереди много времени, чтобы понять, как ты хочешь распорядиться своей жизнью, и кто те люди, которых ты хочешь видеть в ней.

— Неужели? — спросил я, выпрямляясь. — «У тебя впереди много времени?» Мне трудно в это поверить после всего, через что мне пришлось пройти в этом году.

— Да. Я верю, что это правда. Думаю, тебе дали новое начало. Но не таскай с собой весь этот тяжелый груз и чувство вины. Не топи свой разум в алкоголе и не запирайся здесь. Это не ты, и это никогда не было твоим.

Мой взгляд переместился на заваленную коробками стойку.

— Я понимаю. Ты права.

— И, эй? Если хочешь пианино, мы его купим. Если ты решил, что преподавание не для тебя и ты захочешь попробовать что-то еще, тогда сделай это. Я больше не буду пытаться решать, что для тебя лучше, Рид, потому что я ошибаюсь на каждом шагу. Только ты можешь понять, что тебе нужно, чтобы стать счастливым.

Я не осознавал, как сильно мне нужно было услышать эти слова от нее, но они немного успокоили боль в моей душе, которая мучила меня с тех пор, как я с поджатым хвостом вернулся во Флойд Хиллс. Я уже не был тем человеком, каким был тогда, всего год назад, но проблема была в том, что я понятия не имел, кто я теперь. Пребывание в моей квартире в течение трех дней не дало мне никаких ответов и никогда не даст.

— Мам, я... я не знаю, что мне теперь делать, — признался я. — Насчет Олли.

— Я знаю, что ты запутался, — она нежно убрала волосы с моего лба. — Я знаю, что тебе сложно это принять. И я знаю, что Олли ничего от тебя не ждет. Он не такой человек. Сможете ли вы восстановить ту связь, которую вы когда-то разделяли, полностью зависит от вас, но, несмотря ни на что, я знаю, что этот человек будет всегда рядом с тобой, независимо от того, что вы решите. Он может стать твоим лучшим другом, — когда она моргнула, слеза скатилась по ее щеке, и она улыбнулась мне и обхватила мое лицо. — И я думаю, тебе это нужно, Рид. Я действительно этого хочу.

Глава 11

Олли

Рида не было на уроке в воскресенье в музыкальном объединении «Music Junction». Я раздумывал, стоит ли вообще туда идти, но после пяти секунд размышлений решил, что на этот раз не позволю ни ему, ни кому-либо другому оттолкнуть меня. Перед операцией он велел мне бороться за него, за нас, и именно это я и планировал сделать. Я буду рядом с ним, несмотря на все его смятение, весь его гнев. Дело в том, что Рид меня вспомнил. Не все, даже близко не все, но теперь он знал, кто я для него. Или кем я был. И хотя наша судьба зависела только от него, я сделаю все, что в моих силах, чтобы склонить чашу весов и дать нам еще один шанс.

Но когда я прочитал объявление на двери класса, указывающее, что урок отменен из-за болезни, я вздохнул. Рид, конечно, не облегчал задачу, не так ли?

Вернувшись в машину, я прокрутил все варианты. Я могу заехать к нему и убедиться, действительно ли он болен или просто избегает меня. Я могу поехать к его родителям. Или я могу позвонить ему и узнать, не нужен ли ему куриный суп.

Выбрав вариант номер три, я прокрутил вниз контакты до номера Рида и нажал кнопку вызова, а затем выехал со стоянки. Через несколько секунд включилась его голосовая почта, и я нажал отбой вместо того, чтобы оставить сообщение. Я не ждал, что он ответит, особенно после того, как он покинул мой дом несколько дней назад. Я надеялся, что дать ему время остыть и разобраться с тем, что он узнал, было разумно, но я понятия не имел, что делать дальше. Я не был готов снова потерять Рида, ни сейчас, ни когда-либо, но я не хотел быть слишком напористым и отпугнуть его.

«Я подожду», — решил я, направляясь к дому, вместо того чтобы без предупреждения заскочить в любое из возможных мест, где он мог быть. Может быть, я свяжусь с его мамой позже, почувствую ее настрой и потом решу, куда двигаться дальше.

«Господи, как жарко», — подумал я, увеличивая поток воздуха, когда послеполуденное солнце обжигало меня со всех сторон. Пытаясь выглядеть хорошо перед Ридом, я надел рубашку с наглаженными брюками, но сейчас в такой одежде было душно, и я расстегнул воротник, наконец, в состоянии дышать. Я был более чем готов надеть потертые джинсы и чертову футболку. Когда я подъехал к своему району, зазвучала песня «Укус любви» Дефа Леппарда, и я прибавил громкость, подпевая. Боже, слова припева были настолько актуальны прямо сейчас. Любовь причиняет боль и ставит тебя на колени, не так ли? Когда я добрался до своего дома, я уже пел высокие ноты, и тут мой голос дрогнул при виде открывшегося передо мной зрелища.

На моем крыльце сидел Рид.

Я закрыл рот и выключил радио. «Ну черт бы меня побрал».

Увидев, что я въезжаю, он встал, отряхивая шорты. Я не думал, что когда-либо видел его таким непринужденным, но белая майка, шорты и шлепки определенно делали его таким. Черт возьми, он был великолепен, независимо от того, что бы на нем не было надето. Или не надето. «Не думай об этом, черт возьми». Я вышел из машины, не снимая солнцезащитных очков, не желая, чтобы он прочел слишком много в моем взгляде, потому что я не был уверен, что он увидит. Тоску? Желание? Боль? Сочетание всех трех?

— Привет, — сказал я, когда подошел к нему, стараясь не акцентировать на себе внимание, когда остановился перед ним и оценил его настроение. — Скучал сегодня по твоему уроку. Ты заразный?

— Какой я?

— В объявлении на двери говорилось, что ты болен.

— О. Я солгал. У меня день психического здоровья, — наклонив голову к двери, он спросил: — Мы можем поговорить?

— Конечно.

Он последовал за мной внутрь, и я пытался заставить свои руки не дрожать, но, черт возьми, я нервничал. Я не знал, хорошо ли, что он здесь, или этот визит не приведет ни к чему хорошему, но я предпочел бы не думать об этом. Когда мы вошли в гостиную, я бросил ключи на развлекательный центр, а когда обернулся, Рид оглядел меня.

— Ты выглядишь, — казалось, он с трудом подыскивал слово, — отлично.

— Спасибо, — удивленно сказал я, но старался не придавать особого значения тому факту, что он заметил, во что я одет, или тому, что, по его мнению, я выглядел «отлично». — Вообще-то, здесь немного жарковато, так что я собираюсь переодеться во что-нибудь более удобное. Можешь дать мне минуту?

— Окей, — он стоял посреди гостиной, не делая ни малейшего движения, чтобы сесть, поэтому я жестом показал вокруг.

— Чувствуй себя как дома. Располагайся.

Я быстро переоделся, а когда вернулся, дверь, ведущая на заднее крыльцо, была открыта, и я наполнил пару стаканов холодной водой, прежде чем присоединиться к Риду. Без солнечного света и с включенными вентиляторами было не так уж плохо, и я был рад, что он решил прийти сюда. Внутри было слишком тесно.