Я непочтительно фыркнула в остатки шампанского, а он продолжал с самым суровым видом:

   - Во-вторых, я близко не подойду ни к чему, что имеет отношение к сельскому хозяйству, полиции и армии. И, в-третьих, никаких династических браков. Я женюсь только по любви.

   Он повернулся ко мне, забрал и поставил на столик бокал, и взял за руки.

   - Александра ван Хоорн, ты станешь моей женой?

   Мамины глаза горели неземным пламенем. Хочется надеяться, что это не повышенная температура, а тот восторг, который переполняет любую женщину, узнающую о грядущей свадьбе. Платья, букеты, торты, ленты - возможность запустить во все это руки и хорошенько покопаться не оставляет равнодушной ни одну сестру по разуму. На всякий случай я пересела поближе к отцу.

   - Что ты ему ответила? Ну, не молчи, Алекс! - мама вскочила и сделала круг по гостиной.

   В ответ я молча протянула ей левую руку, на безымянном пальце которой сверкало кольцо.

   - Ну, расскажи поподробнее, а? И когда тебя будут официально представлять двору? И когда он хочет назначить свадьбу? И...

   - Мама!

   - Гвендолен!

   Наши с папой возгласы прозвучали одновременно, и он продолжил:

   - Дорогая, ты же понимаешь, что в данном случае проблем вырисовывается несколько больше, чем в любом другом случае. Я завтра же отправлюсь в Люнденвик, в министерство, за консультацией. Сколько я знаю, таких случаев еще не было, но, почти наверняка, мне придется менять страну пребывания. Полагаю, - папа посмотрел на меня и еле заметно прикрыл глаза, - его высочество предложил годичную помолвку?

   Вообще-то, его высочество предложил ограничиться тремя неделями, но, раз отец сигналит, кто я такая, чтобы спорить?

   - Да, папа.

   - Вот и хорошо. Значит, у нас у всех есть время, чтобы подготовиться. Гвен, время позднее, иди-ка ты спать.

   - А ты? - мамин голос прозвучал жалобно...

   - А я выпью глоточек аква-виты, и последую за тобой.

   Мама вздохнула и вышла из кабинета, напоследок одарив меня много обещающим взглядом. Отец встал и, в самом деле, достал низкие стаканы с толстым тяжелым дном и хрустальный графин. Налил себе, потом посмотрел на меня, хмыкнул и, не спрашивая, плеснул на донышко янтарной жидкости.

   - Держи!

   Я понюхала: море, дым, торф, солод... Отличная штука, когда надо поставить на место мозги.

   - Насчет переезда в другую страну - это серьезно? - спросила я, выпив первый глоток и переведя дух.

   - Конечно. Тут вообще вырастает нехилый дипломатический казус. Представь себе, что твой принц через энное количество лет становится королем.

   - Надеюсь, это произойдет нескоро... И?

   - И ты, соответственно, становишься королевой. Как, в этом случае, твой отец может возглавлять при этой правящей чете посольство другой, пусть и дружественной, державы? И, кстати, насчет годичной помолвки - это вовсе не шутка. В крайнем случае, после долгих переговоров, Ингвар согласится на шесть месяцев.

   - Согласится? Погоди-ка, откуда ты знаешь, на что он согласится, если еще никто?...

   - Алекс, - папа покачал головой. - По-моему, у тебя мозги в розовом тумане плавают. Ну, неужели ты думаешь, что твой Хольгерд-Иоанн сделал бы хоть один официальный шаг в твою сторону, не согласовав это с королем? И, конечно, мы с Ингваром все это обсудили еще вчера вечером, приватно.

   Вот же Тьма! Самый романтический момент в моей жизни, оказывается, был заранее согласован с родителями! Да ну, все удовольствие пропало...

   Я мрачно уставилась в стакан с невразумительными остатками аква-виты.

   Если кто-нибудь думает, что нам с мамой удалось оторваться хотя бы с выбором платья и прочими материальными выражениями радости, то этот кто-нибудь глубоко ошибается. Как выяснилось довольно быстро, королевские свадьбы регламентированы даже больше, чем эльфийские праздники наречения имени, и чуть-чуть не дотягивают в этом смысле до процедуры открытия счета в гномьем банке.

   В королевстве Дании и Норсхольма примерно последние пятьсот лет все проходило по одному и тому же сценарию: проезд по Христиании невесты в открытой коляске, запряженной белыми лошадьми и украшенной белыми и кремовыми розами; проезд жениха верхом на караковом жеребце; обряд в Храме Единого, совершаемый архиепископом; завтрак в королевском дворце и столы для жителей и гостей столицы - в городе. Меню завтрака, цвет лент в гривах лошадей и форма пряжек на туфлях лакеев - все было установлено прапра... бабушкой Ингвара IV, и изменениям не подлежало.

   Я мрачно посмотрела на жениха и спросила:

   - А если у невесты аллергия на розы?

   Джон засмеялся и взял меня за руку:

   - Тогда ей дадут амулет, который защищает от аллергии. Сандра, милая, вот честное слово - все не так страшно!

   - И хороша я буду в начале марта в открытой коляске в кружевном платье! - я посмотрела на изображение платья. Кружева поражали наповал, декольте не оставляло места воображению. - И, кстати, нельзя ли поподробнее про платье? Ему что, и в самом деле больше пяти сотен лет? И я должна буду надеть на себя этот... пыльный антиквариат?

   - Платье хранится в стазисе, Сандра! И оно, правда, очень красивое! Ты в нем будешь похожа на только что раскрывшийся цветок ландыша...

   Я только махнула рукой. Куда уж теперь деваться? Карусель раскрутилась, и спрыгнуть не получится, только держаться крепче.

   Глава 18.

   Крошечный городок Блоне стекал с горы к берегу озера Леман. Десяток улиц, площадь с традиционной статуей девятого герцога Шателара, защитившего жителей своего домена от нашествия нежити, белые виллы, прячущиеся в глубине яблоневых садов. Вверх по горе взбирались террасами виноградники, пока не упирались в красный кирпич монастырской стены. Издавна высоко ценилось знатоками монастырское белое вино, "ледяное", сделанное из винограда, собранного после заморозков.

   Мы поднимались по дороге из городка пешком, и все слегка запыхались. Переведя дух, я подошла к высоким деревянным воротам и постучала дверным молотком, латунным кольцом, которое держал в пасти лев. Почти мгновенно отворилось маленькое смотровое окошко в двери, и сухой женский голос спросил:

   - Что вам угодно?

   - Сестра Мария, доброе утро! - я улыбнулась про себя. - Я приехала... навестить всех, новости рассказать.

   - Александра ван Хоорн? - в ее голосе появились человеческие нотки, - Хм, я думаю, мать настоятельница будет рада тебя видеть! Но правила ты знаешь, твоим спутникам придется остаться за стенами. Мужчинам в монастырь хода нет.

   Я повернулась к тем, кто стоял за моей спиной, и ослепительно улыбнулась. "А я предупреждала!", должна была сказать им эта улыбка. Джон философски пожал плечами и спросил:

   - Когда за тобой вернуться?

   - Я, наверное, здесь переночую. Завтра позвоню, когда соберусь возвращаться в отель.

   За правым плечом Джона, как всегда, стоял Леонард, еще двое охранников сопровождали нас в этой поездке. Похоже, всю оставшуюся жизнь отпуск я буду проводить именно в такой компании. Хм, а бывает у принцесс отпуск?

   В первом дворе монастыря - широком, вымощенном плоскими темно-серыми камнями - ничего за последние семь лет не изменилось. Впрочем, я подозреваю, что и за последние сто семьдесят семь лет ни камни, ни стены, ни ворота массивного дерева никаких изменений не претерпели. Ага, вот дерево справа, старая груша с толстенным стволом, пожалуй, еще подросло. Плоды уже собрали, монахини делали из них джем и настойку, но, когда я подошла, чтобы погладить ствол, то прямо перед собой увидела на ветке забытую грушу - большую, желтую, с красноватым боком.

   - Можно? - повернулась я к сестре Марии, спокойно наблюдавшей за мной.

   - Можно, - кивнула она.

   Сорвав грушу, я последовала за монахиней во второй, внутренний двор, классический клуатр: крытые галереи с четырех сторон, резные капители, колодец в центре, окруженный кустами роз. Кадки с лимонными и апельсиновыми деревьями еще не убрали в оранжерею, и рядом с ними стоял тонкий запах цветов и нагретой на солнце кожуры плодов.