Насколько мне помнилось, именно мирт многие, в том числе, местные обитатели, почитали древом семейным, символом вечной любви и супружеской верности. А еще ему вменяли в обязанность (по крайней мере, здесь, на Купоросе) служить своеобразным «почтальоном», передающим на самый, так сказать, «верх» пожелания страждущих. Тех, кто жаждал или обрести наконец свою половинку, или же просто воплотить в жизнь какую-нибудь мечту. Какую именно? О-о, здесь всё зависело лишь от фантазии просителя. Ну и, конечно же, от собственной веры в возможность ее, хм, реализации.

Сама «технология подачи прошений» была примитивна донельзя. Надо было просто перенести свои самые сокровенные мысли на бумажный носитель, потом свернуть листок в трубочку и прицепить на дерево в надежде, что рано или поздно «высшие силы» прочтут письмо и обязательно (ну как же без этого) на него откликнутся. Каким образом? Да самым обыкновенным: муж-алкоголик неожиданно перестанет пить, жена-гулена внезапно вернется в лоно семьи и станет образцовой матерью и подругой, теща перестанет сверлить зятя, а свекровь – невестку. Кто-то обретет домашний очаг, кто-то превратит его в крепость, а кто-то… кто-то вдруг просто поймет, что без детей в доме и семья не семья. Такие, понимаешь, пироги…

Всё это я без затей выложил своей благоверной, сопроводив рассказ неким туманным намеком. И, судя по ее загоревшимся глазам, намек она поняла. Поняла и тут же принялась искать, чем и на чём написать послание.

Всё, что нужно, нашлось на небольшом каменном столике, расположенном возле часовни. И стилус, и сложенные стопкой квадратики плотной бумаги с маленькими крючочками, необходимыми, по всей видимости, для того, чтобы цепляться за ветки.

– Только ты не подглядывай, – попросила Жанна, прикрыв рукой бумажный листочек.

– Не буду, – улыбнулся я, отворачиваясь. Подглядывать и впрямь было ни к чему, поскольку я точно знал, что именно она напишет. То есть был абсолютно уверен в том, что знаю. Ведь последние несколько лет она, кажется, только об этом и думала, полагая, что ее туповатый муж ни о чем не догадывается. О чем конкретно? Да о том, что, на самом деле, мы пока еще не семья. Точнее, не совсем семья. Нас ведь всего лишь двое. Только двое. Пока.

– Как бы мне ее наверх прицепить? – задумчиво произнесла жена спустя полминуты, сворачивая записку с поручением для «высших сил».

– Элементарно, – отозвался я, подтаскивая к дереву специально предназначенную для этих целей стремянку. Жанна благодарно кивнула и, забравшись по лесенке на самый верх, аккуратно прикрепила «письмо» к одной из веток. Спустившись затем вниз, она вопросительно посмотрела на меня:

– А ты ничего не будешь писать?

– Конечно, буду. Только и ты тогда… не подсматривай.

Склонившись над столиком, я принялся выводить на листке «Хочу, чтобы…». Однако встать при этом постарался так, чтобы жена при желании могла разглядеть, что я пишу. Уверен, подобной возможности она никогда не упустит – женушка у меня ведь страсть какая любопытная. Впрочем, как, наверное, и все женщины этого мира.

Закончив писать, я обернулся. Обернулся и понял. Понял – она знает. Точно знает. Ведь за тот взгляд, которым меня наградила Жанна, можно было полжизни отдать. И еще полцарства в придачу, если бы, конечно, оно у меня имелось. «Что ж, совпали, выходит, желания. Как пить дать, совпали».

Прицепив записочку к дереву, я слез со стремянки и с удовлетворением посмотрел на дело рук своих. Наши с женой послания висели рядом, вместе, на одной ветке, выше всех прочих, ближе всех к небу, к луне, к звездам. И это означало, что желания наши теперь просто не могут не сбыться. Тем более когда они суть одно. Единое для двоих. И, кажется, мы оба это поняли.

От ощущения внезапно накатившего счастья мне стало так хорошо, что я непроизвольно обнял жену, а она… она, ничуть не противясь, лишь вздрогнула и тихо прошептала мне на ухо:

– Спасибо, Андрюша. Спасибо.

А еще через пару секунд я неожиданно почувствовал, как что-то во мне изменилось. Почудилось, будто я вновь стою на скале и вижу перед собой дверь. Дверь в иной мир, окно в иное измерение. Но на этот раз никакого страха я не испытывал. Так же, как и сомнений в своей правоте. Только уверенность в собственных силах. И вера в то, что смогу, что сумею туда пройти, а потом вернуться обратно. Таким же, как был.

Словно бы по наитию, я резко сжал пальцы в кулак. Метрах в трех над головой появилась темная точка. Точка, которая спустя мгновение превратилась в вихрь. Оранжево-серый вихрь. Засвистел ветер, «древо желаний» зашелестело листвой, а его поднятые ветви поднялись еще выше. И буквально в ту же секунду две наши записочки сорвались с кроны, почти моментально втянувшись в призрачное «окно».

Пальцы разжались. Раздался негромкий хлопок. Вихрь исчез. Будто его и не было.

– Что? Что случилось? – испуганно произнесла жена.

– Да в общем, ничего особенного, – ответил я. – Просто наши послания ушли к «адресату».

Жанна оторвалась от меня. Оглянулась. Посмотрела наверх. Изумилась. Вновь повернулась ко мне.

– Это что, фокус такой? – протянула она недоверчиво.

Я помотал головой.

– Да ладно, брось. Ну, скажи, их ветром унесло? Так?

Я улыбнулся.

– Скажи. Я ведь всё равно не отстану.

Я опять обнял жену и прошептал ей на ухо:

– Не скажу. И не надейся.

– Да ну тебя. И вообще, это дурацкая шутка. И фокус дурацкий «Н-да, кажется, она и вправду обиделась. И губки надула. Как маленькая».

Впрочем, долго «обижаться» на меня Жанна бы, конечно, не стала. И, наверняка, довольно быстро сменила бы гнев на милость и опробовала иные, более «гуманные» способы получения информации. Поскольку уж в чем-чем, а в искусстве обольщения женушка моя была виртуозом. Лично я, как правило, «ломался» уже минуте на пятой-седьмой. Хотя, не скрою, бывали и исключения, и однажды я умудрился продержаться почти полчаса. Правда, тот случай был в некотором роде особый – Жанна тогда просматривала «дцатую» серию очередной «мыльной оперы» и потому «допрос мужа с пристрастием» проводила во время рекламных пауз.

Так что, скорее всего, я бы и сейчас «раскололся» как миленький, без вариантов. В итоге пришлось бы мне ей всё рассказать. Всё, что знаю о своих непонятно как обретенных «умениях». И всё, что не знаю – тоже. А потом, наверное, еще час, как минимум, объяснял бы причины, по которым столь долго скрывал от любимой жены важные подробности собственной биографии.

Однако на сей раз мне «повезло», и «чистосердечное признание» не состоялось. Жизненные обстоятельства помогли: секунд через пять Жанна неожиданно всплеснула руками и взволнованно произнесла:

– Черт! Андрей, мы, кажется, на ужин опоздали!

– Да нет, всё нормально. Не опоздали мы, – успокоил я супругу. – Он здесь с семи до десяти. Так что времени еще вагон.

– Точно?

– Сто пудов.

Жена покачала головой, словно бы сомневаясь в мной сказанном, а затем строго заметила:

– Всё равно, лучше бы нам не опаздывать.

Спорить я с ней не стал. Лишь чинно поклонился, выставив вперед локоть:

– Силь ву пле, мадам.

Предложенную игру Жанна приняла. Взяв меня под руку и столь же чинно ответив:

– Благодарю, сударь.

Но через пару шагов всё же не выдержала и, давясь от смеха, ткнула меня локотком в бок:

– Кх-кхх-ккавалер… блин.

Последующие десять секунд мы смеялись уже вместе.

До здания отеля мы добрались тем же путем – «бассейн, пляж, аллея, скала» – только в обратном порядке. Причем половину пути прошагали в потемках. Даже странно, что ни разу с дороги не сбились. Хотя жаль, конечно. Романтическая ночь в «джунглях» – штука весьма забавная. Или прикольная, как у нас молодежь говорит. Однако, увы, дело не выгорело – заблудиться мы так и не заблудились. Несмотря на все усилия (ха-ха-ха – это я так шучу, ежели кто не понял).

Ну а после бассейна заплутать было уже невозможно. Во-первых, сам бассейн подсвечивался из-под воды, во-вторых, впереди ярко горели окна отеля, а в-третьих… В третьих, все стежки-дорожки хорошо освещались лампами многочисленных фонарей. Тех, что располагались как вдоль замощеных тропинок, так и между ними – установленные на столбах, развешанные на деревьях, прицепленные к тросам, кое-где они даже в траве прятались и прямо оттуда поражали фотонами всех проходящих мимо. Нас в том числе. Мы против этого не возражали – чем больше света, тем меньше шансов случайно споткнуться и нос ненароком расквасить. По примеру официантки, из-за которой в отельном баре приключился давешний кавардак. Правда, сама она в той драке не пострадала. По крайней мере, физически. Тем не менее, мебель мы погромили, и, думаю, от начальства ей теперь точно достанется: может, премии лишат, может, оштрафуют, а может, и вообще – уволят нафиг. Н-да, не хочется что-то, чтобы ее наказали – она ведь не виновата совсем, это ж мы идиоты весь тот сыр-бор учинили…