Он провел почти все лето, занимаясь рыбной ловлей. Поговаривали даже, что он закидывает невода в пруды, на что он не имел права. Когда настала пора охоты, Уильфред не мог продолжать ее по двум причинам. Во-первых, потому, что он не имел денег, чтобы купить позволение; во-вторых, потому, что он, несколько месяцев тому назад, заложил свое ружье.

Полковник Бордильон помощи не присылал. Он не мог. В последнем письме он писал, что едет в какое-то место, название которого, состоявшее из двадцати букв, никто не мог прочесть. Это путешествие, по-видимому, было продолжительно, и он говорил, что не к чему писать к нему до возвращения его в Калькутту; тогда он обещал уведомить.

Теперь, я думаю, что сказала все о происшествиях этих десяти лет, что вам интересно знать. Прошлые события были почти забыты. Гэрри Дэн и его печальная смерть и неоткрытый преступник, смертность, последовавшая за этим в дэнской фамилии, неожиданное наследство, полученное настоящим пэром, канули в архивы давно минувшей истории. Дети сделались мужчинами и женщинами; мужчины и женщины приближались к старости.

Лорд Дэн возвышался в общественном мнении и почестях. Он был сделан лордом-лейтенантом в графстве. Вельможа, занимавший это место после смерти покойного лорда Дэна, недавно умер. Много лет это место принадлежало Дэнам, так что теперь оно только вернулось к настоящему пэру, странствующему пэру, который, казалось, заслужил доброе мнение всех.

Погода стояла бурная. Ветры были сильные с наступлением сентября уже дней десять и все как будто делались сильнее. Никогда не было более бурного дня, как тот, о котором мы теперь будем говорить. Солнце закатывалось с каким-то мрачным блеском, чайки летали с хриплыми криками, морские волны вздымались, как горы; все эти признаки предвещали ужасную ночь.

Мария Лестер стояла перед зеркалом в своей комнате; она одевалась к обеду. Никогда зеркало не отражало более кроткого личика. Черты ее были лестеровскими: нежные и тонко очерченные, с нежным румянцем на щеках, с нежными черными глазами и шелковистыми темно-каштановыми волосами. Она была среднего роста, грациозна и изящна, очень спокойная и непринужденная в обращении.

Все думали, что такая привлекательная девушка непременно выйдет замуж рано. Марии было теперь двадцать лет, и она получила уже одно предложение, когда была в Лондоне, то есть Лестер получил за нее и взял на себя решимость отвечать отказом. Мария смеялась, когда услышала об этом, и очень была благодарна отцу. Если ей позволят! Сплетники дэншельдские были такого мнения, что ей не позволят. Большие издержки Лестера и его недостаточный доход служили предметом общих толков; невероятно, чтобы он отдал дочь, когда он должен с ее замужеством отказаться от девятисот фунтов годового дохода.

Звук, более походящий на ружейный выстрел, чем на порыв ветра, привлек Марию к окну. Она могла видеть отдаленное море, его вздымающиеся и кипящие волны, и стояла и смотрела на них. На ней было фиолетовое шелковое платье, совершенно простое, кроме узких белых кружев на открытом лифе и рукавах. Вдруг она подняла с мольбой свои белые руки.

— Помоги, Господи, всем, кто находится в море в эту ночь!

Леди Аделаида была в гостиной в дорогом и прекрасном вечернем платье из белой шелковой материи и сияла бриллиантами, когда Мария вошла. Наряды леди Аделаиды в тихие домашние вечера без гостей давно перестали казаться нелепыми домашним, они привыкли к этому. Лестер поощрял это в первое время брака, прежде чем запутался в делах; может быть, теперь он чувствовал это неудобство. Мария села молча. Мачеха не заговорила с нею, и она чувствовала, как всегда, что она не дома; мало ласкового внимания получала она от леди Аделаиды. Старший ягненочек, Джордж, валялся на кресле.

Лестер и доклад об обеде явились вместе. Они обедали рано, когда находились в замке, в шесть часов. Лестер подал жене руку. Мария пошла за ними. В этот вечер гостей не было и обед кончился скоро. Леди Аделаида захотела, чтобы Джордж обедал за столом; она часто этого хотела, и избалованный мальчик не позволял никому говорить, кроме себя. За десертом пришли еще два ягненочка; когда всех их наделили разными вкусными вещами, шум утих.

Только не шум ветра. Страшный порыв пронесся мимо окон, и Лестер повернул голову.

— Каково тем, кто в море нынешнюю ночь!

— Я думала было, что пони слетят с утесов, — томно сказала леди Аделаида. — Эда, что с тобою. Ты слишком много съела? Возьмите ее на колени, Мария.

— Неужели ты решилась ехать на утесы сегодня? — спросил Лестер. — Это не совсем благоразумно, Аделаида.

— Я сейчас съехала с утеса, когда увидала, какой ветер, — отвечала леди Аделаида, тихо засмеявшись, — теперь она никогда не смеялась громко. — Я полагаю, ты не ходил на охоту.

— Возможно ли это при таком ветре! Однако Дэн вышел совсем одевшись для охоты, я смеялся над ним. Он сказал, что зайдет сегодня вечером, Аделаида.

Она быстро подняла голову при этих словах, и лоб ее нахмурился, но голос скоро принял свой обычный небрежный тон.

— А я думала, что ветер удержит его дома. Мария, эта девочка заснула?

Мария Лестер торопливо взглянула на девочку, которую она держал на коленях. Девочка спала с куском пирожного в руках.

— Пора уже ей в постель, — сказал Лестер. — Ветер утомил ее. Я сам утомился от ветра. Отнеси ее наверх, Мария.

Тихо взяв на руки малютку, чтобы не разбудить ее, Мария пошла в детскую. Старшая няня раздевала младшего ребенка, двое детей сидели на ковре, плача и капризничая.

— Посмотрите на эту девочку, няня, она сейчас заснула у меня на коленях.

— Несносная девчонка, — отвечала няня. — Их надо раздевать всех вместе. Пожалуйста, положите ее в колыбельку, мисс.

— Но где же Сюзанна? — спросила Мария, наклонясь над колыбелью.

— О, Сюзанна! На что годится Сюзанна по вечерам? Прошу у вас извинения, мисс Лестер, что отвечаю так, но я так рассержена этой Сюзанной, что забыла даже, с кем я говорю. Как только дети пойдут к десерту, Сюзанна думает, что она свободна, и уходит на два часа, оставляя меня одну делать все. Я не могу оставить детскую и бежать за ней, а звоню, звоню, но она не приходит. Обыкновенно Селина приходила помогать, но сегодня не пришла.

— Куда же Сюзанна уходит?

— А кто ее знает. Я так же могу с нею сладить, мисс, как с этим ветром, который воет вокруг дома, как будто хочет разломать его вдребезги.

— Но почему вы не скажете леди Аделаиде?

— Я говорила, но без всякой пользы. Сюзанна наскажет разных разностей миледи, а Тифль поддерживает ее. Она племянница Тифль, и я так думаю, что это Тифль посылает ее куда-то. Дело в том, мисс Лестер, что Тифль настоящая хозяйка в этом доме, и, право, мне все равно, пусть все слышат, что я говорю. Несносная девочка, перестань же плакать, я сейчас тебя возьму.

Мисс Лестер подошла к колокольчику и позвонила. Никто не пришел, хотя, сказать по правде, она не выждала достаточно, а опять позвонила громко, повелительно. Явилась сама Тифль, браня няню и спрашивая, что ей нужно и зачем она звонит на весь дом.

— Это я позвонила, — коротко перебила мисс Лестер. — Я звала Сюзанну.

Тифль остановилась и замолчала, как будто оторопев; обращение ее вдруг сделалось мягким, фальшивым и хитрым.

— Вы звали Сюзанну, мисс, разве она нужна няне? Я послала ее по своему поручению, думая, что все маленькие господа в столовой и что она в детской не нужна. Я пришлю её сейчас, как только она воротится, мисс.

— Вы видите, что она нужна, Тифль, — серьёзно отвечала мисс Лестер. — Вот троих детей надо раздевать всех вдруг, а двое рук не могут это сделать. Няня сказала мне, что Сюзанна всегда уходит в этот час; я поговорю с леди Аделаидой.

— Извините, мисс Лестер, на это нет никакой необходимости, да и пользы никакой не будет. Миледи имеет неограниченное доверие ко мне и Сюзанне.

— Может быть, Тифль, но она должна знать, что детьми пренебрегают. Пошлите сюда Селину помочь няне, пока воротится Сюзанна.