— А почему вы не записываете? — вдруг спросил Кингсли.

— Вы даете мне интервью? Хотите, чтоб я это напечатала?

— Нет, просто все журналисты всегда все записывают. Вдруг пригодится.

— Я записываю, не беспокойтесь. У меня диктофон. Не отвлекайтесь, мистер Кингсли. Продолжайте. Итак, вы сказали, что вам нужна кровь. Зачем?

— Неужели, вы еще не догадались?

— Я не умею читать ваши мысли. И любые другие тоже. Кровь вам может быть нужна по десяткам причин. Пожалуйста, озвучьте вашу версию.

— Вы мне нравитесь, — вдруг сказал он и я здорово удивилась. Если это его версия, то более странной версии я еще не слыхивала.

Но спустя мгновение он продолжил, и я поняла, что это не относилось к делу.

— Вы умеете держать себя в руках. Я чувствую ваш страх столь же безошибочно, как вы, например, запах гари. Вы меня боитесь.

— А, ерунда, — отмахнулась я, — не обращайте внимания. Это пройдет. Итак, что вы говорили?

— Для начала я хотел бы кое-что вам продемонстрировать, чтобы у вас отпали все сомнения, и вы не думали, будто я — сумасшедший. Я вполне нормален, могу вас заверить.

— Человек, убивающий людей таким способом, не может быть абсолютно нормален. И потом, почему-то любой сумасшедший всегда думает, что он вполне нормален. Вот если бы только на свете не было людишек, которые так его раздражают!

— Вы всегда шутите или у вас случаются перерывы?

— Бывают, — честно признала я, — временами. Вы говорили о какой-то демонстрации?

— Да. Посмотрите на меня в зеркало.

Я приподняла брови.

— Зачем?

— Просто посмотрите и все. Сами все поймете.

Я в этом очень сомневалась. Да, с головой у него явно не все в порядке. Посмотрите, видите ли, на меня в зеркало. И что я там увижу, скажите на милость? Клыкастого монстра?

Я долго вглядывалась в зеркало, вертела его и так, и эдак, направляя на Кингсли, но не видела там ничего, кроме пустого кресла.

— Что-нибудь видите? — наконец спросил он доброжелательным тоном.

— Нет, — я покачала головой, — это фокус? Как вы это делаете?

— Никак. Меня просто не видно в зеркале. Могу также предположить, что меня не видно и на пленке.

— Блин! — завопила я, подпрыгнув, — это были вы! Точно, вы, теперь я вспомнила! Думаю, где же я вас видела! В гробу! Что вы там делали? Между прочим, на кровати спать куда удобнее.

— Неужели, вы все еще ничего не понимаете? Я считал, что вы умеете сопоставлять факты.

— И вы называете эти бредни фактами? — фыркнула я презрительно, — не смешите. Тоже мне, факты! Фигня.

— А вы никогда не задумывались, что все легенды и слухи должны иметь реальную подоплеку?

— Так говорят шарлатаны, выдающие себя за колдунов и уверяющие, что могут видеть тебя насквозь. Но это может и рентген. Господи…

Он вдруг вздрогнул и отшатнулся назад, скорчив гримасу.

— В чем дело? — я приподняла брови, — ну, не рентген вы, не рентген.

— Не говорите этого, — процедил он сквозь зубы.

— Чего "этого"? — я начала терять терпение.

— Того, что вы сказали перед этим.

— Вы имеете в виду, когда я помянула имя гос… Этого, что ли? А черта поминать можно? А то, я даже не знаю, что сказать. Знаете, все свои штучки можете с успехом демонстрировать в психушке.

Кингсли не обиделся. Он вздохнул:

— Никогда не думал, что вас будет так трудно убедить. Современный человек до прискорбия рационален. Он не верит даже в то, что видит собственными глазами. Этот так называемый научный подход лишает вас свободы мысли. Человек восемнадцатого века понял бы меня с полуслова.

— Тут вы немного опоздали, — не смолчала я, — все меняется. А вы что, не верите в науку?

— Кое-что мне нравится. Но судя по тому, что вы с вашей наукой сделали с миром, говорит не в ее пользу. У вас есть телевизор, телефон, машины и самолеты, но нет чистого воздуха и свежей воды.

— Вы — борец за экологию? — предположила я.

— Нет, конечно. И не состою в партии "зеленых", или как это там называется. Вы пытаетесь подойти ко мне с обычной меркой. Это вам не поможет.

— Хорошо, сформулируйте сами ваше положение в нашем загаженном выхлопными газами мире.

— Хищник, — улыбнулся Кингсли, — вампир.

— Ага, — отозвалась я, — вы — вампир. Ну что ж, почему бы и нет?

Страх давно прошел. Мне стало смешно. Любой псих мнит себя исключительной личностью, будто бы он стоит на ступеньку выше остальных. Одни мнят себя посланниками божьими, другие — оборотнями, ведьмами, близкими приятелями инопланетян, зеленых человечков с глазами, как блюдца. Теперь еще и вампир. Прямо, не мир, а сборище чудовищ. Как здесь помещаются обычные люди?

— Вы мне не верите, — констатировал Кингсли, — жаль. Тогда, пожалуй, я предъявлю вам еще одно доказательство. У вас нет ножа?

— Ножа? — я посмотрела на него в недоумении.

— Вы знаете, что такое "нож"? — терпеливо спросил Кингсли.

Да, терпение у него было на зависть. Я, к примеру, давно бы себя придушила, будь на его месте.

— Конечно. Но у меня нет ножа. То есть, он есть, но с собой я его не ношу. Зачем? Он в доме. Но у меня есть пистолет.

— Давайте пистолет, — покладисто согласился он.

— Не-ет, не дам, — я помотала головой, — а вдруг вы меня пристрелите?

— В этом нет необходимости. Если б я захотел, то убил бы вас голыми руками.

— Вы это делаете руками? А я думала, что зубами.

— Мисс Дэннингс, — вздохнул Кингсли, — не выводите меня из себя. Мое терпение не безгранично.

— Что я такого сказала? — я пожала плечами и полезла в сумочку, — ладно, уговорили. Дам я вам пистолет. Ненадолго.

Я достаточно долго рылась в сумочке в поисках пистолета, но он никак не попадался мне в руки. Кингсли наблюдал за моими действиями совершенно спокойно, с долей обреченности на лице. Он уже имел возможность убедиться, как лихо я разбираюсь с поисками.

— Идиотизм, — разозлилась я, встряхивая сумку, — он был здесь. Куда он делся?

— Вы меня спрашиваете?

— Нет. Просто так.

— Вот он, — Кингсли протянул руку и достал пистолет из недр сумочки.

Я наблюдала за ним с раскрытым ртом. Ну и ну! Как он его нашел? У меня не такая уж большая сумка, чтобы я сумела потерять в ней такой большой предмет, как пистолет. Но факт, что потеряла.

— Ладно. Глядите, — с этими словами Кингсли приставил оружие к виску.

— Эй! — вскричала я, хватая его за руку, — вы что, стреляться надумали? Только не здесь!

Он повернулся ко мне и окинул заинтересованным взглядом.

— Вы это серьезно? Вы не хотите, чтоб я стрелялся в вашей машине?

— Конечно, нет! Вы все забрызгаете кровью, а мне потом оттирать. Вам-то будет уже все равно, а мне куча проблем на голову.

Кингсли расхохотался, откинувшись на спинку кресла. Я прикусила язык, сообразив, что сморозила что-то не то. Да, наверное, не стоило говорить это.

— Хорошо, — наконец, успокоился он, — я выйду.

— Выстрелом вы разбудите всех соседей. Они подумают, что началась война.

— Вам не угодишь.

Все остальное он проделал так быстро, что я не успела его остановить. Молниеносным движением опустил стекло, приблизил дуло пистолета к голове и нажал на курок. Прогремел выстрел. Я в панике успела подумать, что же мне делать с трупом и куда его девать. Но тут произошло необъяснимое. Кингсли не умер, правда, в его голове появилась небольшая дырочка, но она на удивление быстро стала затягиваться прямо на моих глазах.

Минут через пять я очнулась от столбняка, в который он меня вогнал своими фокусами и перевела дух. На дверце заметила несколько капель крови, но это было все. Не знаю, что обычно говорят люди, когда видят такое, но сказала то, что обычно не воспроизводят на бумаге по соображениям цензуры.

— Этого говорить не надо, — отозвался Кингсли, возвращая мне пистолет, — я думал, вас учили, как следует себя вести.

Я сперва помотала головой, а потом кивнула. И наконец спросила:

— А где рана?

— Ее уже нет. Все раны на мне почти мгновенно затягиваются.

— Офигеть, — выдала я, пытаясь сунуть пистолет в нагрудный карман, но это у меня, как водится, не вышло.

Кингсли остановил мою руку и забрав пистолет, убрал его в сумочку.

— Пришли в себя?

— Да, — излишне убедительно отозвалась я, — а у вас есть клыки?

— Есть. Показать?

— Ну, если вам нетрудно.

Кингсли широко раскрыл рот и продемонстрировал мне две пары длинных, острых клыков. Я заворожено смотрела ему в рот, а потом заметила:

— Зубки — класс. Немножко ненастоящие, если вы понимаете, что я имею в виду. Такие продаются в любом супермаркете. Надел — и порядок. Вылитый вампир.

— Зубы настоящие, — кажется, Кингсли начал злиться, — надеюсь, вы не хотите проверить их остроту?

— Да ну вас, — отмахнулась я, — верю. Верю-верю.

— Это неправда. Я же вижу, вы мне не верите. Ваша подруга, к примеру, ни секунды не колебалась.

— А зачем вы ее кусали? — резонно возразила я.

— Мисс Дэннингс, — тяжело вздохнул он, — вы что, не понимаете, что я могу убить вас, не сходя с этого места?

— Это я поняла уже давно. Да не напрягайтесь вы, я вам верю. Наверное, это какая-то редкая патология.

— Это у вас патология, — сердито отозвался он, — вы не умеете держать язык за зубами.

— А я слышала, — продолжала я, не обращая внимания на его слова, — что вампиры умеют превращаться в летучую мышь. Это правда?

— Ну, допустим.

— А можно посмотреть на это? Жутко интересно.

Кингсли взглянул на меня таким взглядом, что мне без слов стало ясно, что он сомневается в моих умственных способностях. После чего он взмахнул черным плащом и… Не поверите, он исчез, а возле лобового стекла села большая летучая мышь, смотря на меня немигающими красными глазками. Я на всякий случай оглянулась, проверяя, не спрятался ли он на заднем сиденье, но там никого не было.

— Ух, ты, — вырвалось у меня, — здорово. Классный фокус.

Мышь гневно фыркнула и взмахнула огромными крыльями, а в следующее мгновение на сиденье вновь сидел Кингсли.

— Ну как? — спросил он.

— Вы могли бы зарабатывать бешеные тысячи, демонстрируя такой фокус на публике. Где вы взяли такую мышку?

— Но вы же сами просили меня превратиться в летучую мышь.