Я должна была подождать ещё денёк-другой. Возможно, тогда бы меня не так ранила память об Адаме. Но зачем? Почему я представила картинку с ним при слове «любовь»? Я имею в виду, как я так запуталась?

Наверху лестницы я поворачиваю налево и вижу коллекцию наклеек на бамперы на двери Мэгги. Слишком поздно, чтобы отступать.

Она говорит мне войти, прежде чем я успеваю постучать. Перед её дверью скрипучая половица, поэтому она всегда знает, когда кто-то подходит. Раньше мы называли это системой родительского оповещения.

Я открываю дверь и стою там, смотря на россыпь подушек на кровати Мэгги и на плакаты неизвестных мне панк-групп, висящих над ней. Её огромный белый комод завален, как и всегда, морем шёлковых шарфиков и потерявшихся непарных серёжек. Она переворачивается на бок поперёк кровати с открытым ноутбуком перед собой.

Шок от того, что я и есть посетитель, проступает на её лице.

— Зачем ты здесь?

Я пожимаю плечами.

— Ты не отвечала на мои звонки.

— Обычно это значит, что кто-то не хочет г-г-г-оворить с тобой.

Я вздыхаю и смотрю на свои ноги. Она заикается. Она обычно не заикается так сильно. Не со мной. Я прикусываю губу, чувствуя, что на ней уже нет живого места.

Мэгги садится на кровати.

— Я думаю, ты с-с-сказала достаточно в п-п-последний раз, когда мы говорили.

Я перевожу дыхание, стараясь унять дрожь в голосе.

— Я не знаю, что на меня нашло тогда. — Это абсолютная правда. — Но я хочу поговорить с тобой, Мэгз. Я скучаю.

— Нет, ты не с-с-скучаешь, — говорит она. — Чего ты на самом деле хочешь, Хлоя? П-п-потому что я не собираюсь быть твоим очередным п-п-проектом.

Я не могу поверить в это. Не могу переварить то, что эта холодная девушка и есть Мэгги.

— Я не… Я не знаю, о чём ты говоришь.

Тогда она смеётся. Обычно это самый дружелюбный звук в мире, но сегодня он обжигает как кислота.

— Возможно, я недостаточно умна, ч-ч-чтобы объяснить, — говорит она. — Почему бы тебе не попросить одну из своих п-п-подружек по школе, например, Джулиен… О, подожди, ты не можешь больше с-с-спрашивать Джулиен о чём бы то ни было, не так ли?

Её слова ударяют меня в живот как ледяной кулак. Мой язык становится сухим от страха.

— Я думаю, что-то случилось с Джулиен, Мэгги. Вот что я пыталась тебе сказать по голосовой почте.

Очевидно не впечатленная, она скрещивает руки.

— Да, Хлоя. Я п-п-получила твоё голосовое сообщение. На три месяца п-п-позже.

— Зачем ты ведёшь себя так? Что, если она в беде, Мэгги?

— Почему ты ведёшь себя так, словно тебе не наплевать? Я говорила тебе всё это, Хлоя. Я г-г-говорила месяцы назад.

— Я тогда запуталась, — возражаю я, отчаянно пытаясь узнать, что ей известно, прежде чем сама скажу что-нибудь не то. — Я была запутана и отвлечена, окей? Но я стараюсь стать лучше, я хочу поговорить об этом.

Она складывает руки на груди и отгораживается от меня выражением лица, словно стеной.

— Какое жестокое дерьмо. Я н-н-не хочу.

Восемь лет. Вот сколько я знаю Мэгги. Мы боролись как сестры, но она никогда не затыкала меня, как сейчас. Никогда прежде.

— Ты должна уйти, — говорит она.

Я открываю рот, готовясь рассказать о том, что случилось со мной, но она наклоняется вперед.

— Я хочу, ч-ч-чтобы ты ушла.

Слёзы застилают мне глаза, я встряхиваю головой и чувствую, как дрожит подбородок.

— Мэгги…

— Просто уйди, Хлоя!

И я ухожу.

Я лечу вниз по лестнице мимо её мамы. Я отчаянно хочу быть снаружи, подальше от этого тёплого, знакомого дома и ото всех воспоминаний. Прочь от тяжёлых слов Мэгги и глаз, наполненных ненавистью. Миссис Кэмпбелл зовёт меня, но я игнорирую её. Я вылетаю из двери, бросаясь в холодную темноту за ней.

Сбегая по крыльцу, смахиваю слёзы и выбегаю на тротуар. Рыдающая и наполовину ослепшая, я бегу, пока не врезаюсь в чью-то спину. Кто бы это ни был, он высокий и широкий и едва смещается от моего воздействия.

— Что за чёрт? — говорит он, и я отпрыгиваю назад, потому что узнаю голос.

Адам поворачивается, стряхивая волосы с глаз, и потирает спину в том месте, где я в него врезалась. Я в ужасе отшатываюсь, и он ловит меня, хватая за руки.

— Господи, Хло, что с тобой происходит?

Я пытаюсь вырваться, чувствуя, как глаза расширяются.

— Как ты узнал, что я здесь? Зачем ты преследуешь меня?

— Преследую тебя? Я здесь живу, — говорит Адам, прищурившись.

Я качаю головой, тяжело дыша и чувствуя себя пойманным животным.

— Нет, это не правда. Я бы знала, если бы ты жил здесь.

— Ты знаешь. — Он хмурится. — Я живу в квартире с другой стороны школы.

Он смотрит так, словно это очевидно. Но для меня нет. Ничего очевидного, за исключением того, что я сошла с ума. Я абсолютно точно сошла с ума, и мне не становится лучше.

Я думала, что будет лучше. Я сделала всё, что они говорили мне сделать год назад. Я ходила к психологу и вела безумно длинные записи в дневнике. Господи, да я даже йогой занималась! И это должно было сработать. Доктор Киркпатрик говорила, что мои результаты были настолько хороши, что мне не надо было больше приходить к ней.

И теперь это. Как, чёрт возьми, мне с этим справиться? Скажет ли она когда-нибудь, что мне не надо прийти снова?

Боль поднимается из груди, прямо к маленькому шарику в моём горле. Адам просто стоит, внимательно смотря на меня, в то время как я задыхаюсь во время собственного вздоха.

Я качаю головой.

— Перестань смотреть на меня так!

— Как «так»?

— Как будто я должна знать что-то, чего я, возможно, не знаю. Ты ничего не знаешь обо мне.

— Эй, эй! — говорит он, растирая пальцами мои руки сверху вниз. — Успокойся. Просто дыши.

Я смотрю на руки Адама на моих руках. У меня нет чувства вторжения в моё личное пространство. Прикосновения Адама чувствуются правильными. Нет, лучше, чем правильными, они чувствуются… родными.

Он подходит ближе и скользит руками в манжеты моего пальто. Он снова говорит мне дышать.

Теперь я слушаю. Я делаю глубокий длинный вдох. И что-то пахнет… знакомо.

— Я чувствую какой-то запах, — неожиданно говорю я. Что-то сладкое и острое, что отдаётся в глубине моего сознания. — Я почти помню его.

Адам смеётся.

— Хорошо.

И после этого я вспоминаю. Чистая смесь мыла, кожи и корицы — это он. Это запах Адама. И он вертится в моей голове, как память.

— Просто подожди, — говорю я и по какой-то сумасшедшей причине беру его за руку.

Его кожа тёплая и грубая, хотя на улице не может быть тридцати градусов. Но он не холодный. Его сильные пальцы оборачиваются вокруг моих без толики сомнения. На этот раз я не думаю о том, как сумасшедше прикасаться к нему. Всё, о чём я думаю, — это картинка, которую я сегодня увидела. Та самая, что сперва заставила меня побежать к дому Мэгги.

Я закрываю глаза и сильнее сжимаю руку Адама, пытаясь сфокусироваться.

Картинка снова формируется в моей голове, и я медленно выдыхаю, желая, чтобы она двигалась.

Ничего.

— Хлоя.

— Пожалуйста, — шепчу я, — просто дай мне секунду.

Он не должен мне ни секунды, и я чувствую, что мои щёки обдает жаром. Я знаю, я странная, но он вздыхает и остается на месте. Его пальцы становятся мягкими, переплетаясь с моими. Наши ладони прижимаются друг к другу, и я дрожу, хотя совсем не чувствую холода.

И затем я вспоминаю.

Классная комната. Учебный зал с прошлого года, но сейчас вечер. И постеры выглядят по-другому, так что это не прошлый год. Это было в этом году.

Адам согнулся над книгой. Я слышу свой голос. Говорю что-то о науке, может быть. Но Адам игнорирует меня, его глаза сканируют страницы.

— Уфф, не могу сфокусироваться, — разбираю я свои слова. — Я чувствую себя взволнованно и отвлекаюсь.

Адам не смотрит на меня, когда говорит.

— Из-за чего?

— Ты действительно хочешь узнать?