Это Джулиен?

Мои пальцы очерчивают её изображение. Светящиеся белые волосы, миндалевидный разрез глаз на простом, но красивом лице.

Я до сих пор не могу представить её уезжающей. Возможно, она собиралась однажды стать директором школы. Черт возьми, возможно, даже мэром. Ещё когда мы были маленькими девочками, на детской площадке она говорила о том, как хочет купить дом в Бельмонте, чтобы жить прямо напротив дома её родителей. Она знала своё будущее, и её будущим был Риджвью.

Мурашки бегут по моим рукам, но неважно, насколько я напугана. Фотография не раскрывает ни одного секрета. Я откладываю её в сторону, снова концентрируясь на одной фотографии Блейка и меня. Я знаю, что должна концентрироваться на деталях, но сами фото уже достаточно жуткие. То, как наши головы соединены вместе, его золотистые волосы резко контрастируют на фоне моих. Я пристальнее смотрю на изображение, пытаясь представить чувство спокойствия, как на ней. Пытаясь представить мир, где рука Блейка, обнимающая меня, будет простой и нормальной вещью.

— Вы как пара из кино, — говорит мама, заходя на кухню. — Почти чересчур красивы, чтобы смотреть.

— Ты бредишь, — говорю я, но она настроена серьёзно. По крайней мере, насчёт Блейка.

Он как будто со съёмочной площадки. Светлые волосы, прекрасные бицепсы, убивающая наповал улыбка. И я... ну, я — это я. У меня широкая улыбка, но я не из тех девчонок, которые становятся королевой бала. И я не из тех девчонок, которые встречаются с Блейком.

— Я просто сказала то, что вижу, — говорит мама, наливая себе чашку кофе.

Смотрю, как пар поднимается от её чашки, и нахмуриваюсь. Я заставила себя выпить треть моего мокко от Роудис этим утром, но во рту до сих пор стоит ужасный привкус.

— Мам?

— Ммм?

— Ты не думала, что это странно, что у меня появилось так много новых друзей?

Когда она поворачивается ко мне, я вижу настороженность в её глазах, как будто она думает, что это начало моей речи о том, что «я слишком депрессивная и испорченная, чтобы иметь друзей».

— Что ты имеешь в виду?

Прикусываю губу, обдумывая.

— Я имею в виду, что я на самом деле другой человек. Оценки, друзья — абсолютно всё. Я просто задаюсь вопросом, удивляет ли тебя это.

— Конечно, нет.

Она наклоняется вперёд, кладя свою руку поверх моей.

— Хлоя, у тебя умная голова на плечах. Глубоко внутри я всегда знала, что ты что-то сделаешь с этим. С тех пор как ты присоединилась к учебной группе, ты была окружена успешными детьми. Кажется, будто ты действительно хочешь стать частью этой компании.

— Когда это я была тем, кто хочет стать частью какой-то компании? Разве ты не помнишь четвертый класс, когда я отказалась носить розовое просто потому, что все девочки в школе сказали, что надо носить именно его?

— Но ты больше не в четвертом классе, так ведь? И теперь ты с Блейком. Кажется, я поняла...

Она замолкает, пожимая плечами, и я чувствую, как раздражение стремительно наполняет меня.

— Что ты поняла? Что я сделала это, чтобы стать достойной кого-то вроде Блейка?

Шок проявляется на её лице, как пощёчина.

— Это не то, что я имела в виду.

— Разве? Я знаю, что это стало сюрпризом, мам, но я не делала этого, чтобы быть с Блейком или сидеть с прикольными ребятами в кафетерии.

— Хорошо, отлично. Тогда зачем ты это сделала, Хлоя?

Это останавливает меня, потому что я не знаю ответа. Я была счастлива быть на окраине. Я не была одним из школьных изгоев с отсутствием социальной жизни и перспектив для чего-то большего. Но я также не была популярной. И мне нормально так жилось.

Я думаю о лице Мэгги в коридоре, её глазах, таких жестоких.

Боже, что я наделала? Она права? Неужели мне отчаянно захотелось стать крутой? Было ли всё моё лето в некотором роде поздним началом моего лихорадочного желания стать частью компании?

Мама выплёскивает свой кофе в раковину и качает головой.

— Пожалуйста, не пойми меня неправильно. Это было сюрпризом, Хлоя. Дополнительные занятия, оценки — всё это. Но не было счастливее человека от твоего выбора, чем я.

Я слабо смеюсь.

— Да, я наконец стала дочерью, о которой ты всегда мечтала.

— Ты наконец раскрыла свой потенциал, — не дрогнув, поправляет она.

Она проверяет часы на микроволновке и вздыхает.

— Лучше я пойду. Я встречаюсь с твоим отцом в садовом центре.

Я киваю, потому что, видит Бог, это ни к чему не приведёт. Мама останавливается, смотря на фотографию наверху стопки. Стейси Мосс, Эбби Бинз, Каяла Паркерсон, я… и Джулиен Миллер.

— Ты, должно быть, скучаешь по ней? — спрашивает мама

Я слегка вздрагиваю, удивленная, что она ещё не ушла.

— Что ты имеешь в виду?

— Джулиен. Вы двое были так близки перед тем, как она уехала. Я серьезно беспокоилась о тебе, когда она переехала. Ты была... огорчена из-за этого.

Я сжимаю ладони и прячу их под столом. Не хочу, чтобы она увидела, как я дрожу.

Мама кажется слегка потерянной в воспоминаниях.

— Ты никогда не говорила мне, над чем работала той ночью.

— О чём ты говоришь?

— Ночь, когда она уехала. Я старалась любопытничать. Я знала, что у Джулиен были какие-то… проблемы. Ты никогда не хотела говорить об этом. Но я была так напугана той ночью.

— Напугана?

— Да, Хлоя, напугана. Ты закрыла дверь в свою комнату и работала за компьютером всю ночь.

Моя кровь застывает в венах. Всё это было новостью для меня. Я прокашливаюсь, чтобы удостовериться, что мой голос не дрожит подобно рукам.

— Мне просто нужно было поработать над кое-чем, — говорю я. — Теперь мне лучше.

Она целует меня в лоб и уходит. Она счастлива, что поверила мне. Счастлива быть уверенной в том, что я до сих пор обновлённая, совершенная дочь, которой она хочет меня видеть.

Глава 10

Я ненавижу скамейку около кабинета директора. Ничего хорошего никогда не происходит после сидения здесь. Первый раз, когда я примостилась на этом куске дерева, я ждала маму, которая забрала меня, когда умер дедушка. Второй раз был, когда нас с Мэгги поймали с поличным в Старбаксе во время школьных часов, и мы должны были ждать справки о прогуле. Сегодня я здесь, чтобы соврать секретарю.

Миссис Лав — тощая блондинка, которая была королевой выпускного бала, капитаном чирлидеров и девушкой, которая, по мнению всех, должна была закончить в Голливуде двадцать лет назад. Сейчас она школьный секретарь. Я никогда не была до конца уверена, должна ли жалеть её из-за этого.

— Хлоя? Хлоя Спиннакер? — зовёт она, как будто офис кишит Хлоями и она должна быть уверенна, что нашла нужную.

Я приближаюсь к высокому столу, задирая голову.

— Мне так неудобно беспокоить вас, миссис Лав, но мне потребовалось кое-что особенное, с чем вы могли бы мне помочь.

— Ну, все очень заняты. Приближается Пасха.

У миссис Лав имеются серьёзные обязанности. Например, приклеивание бумажных индюшек и шляп паломников и другой сезонной чепухи.

— Знаю, — говорю я, изображая сочувствие. — Но это мой выпускной год. Вы знаете мою летнюю учебную группу?

Её лицо проясняется.

— Конечно, знаю. Я была одной из тех, кто писал ту газетную статью о твоей успеваемости. Ты видела её?

Я вздрагиваю, ощущая нечто вроде вины.

— Простите, нет.

— Она прямо там, на доске почёта, — говорит она, выглядя немного сбитой с толку.

Неужели она всерьёз думает, что кто-то проверяет доску почёта? Я никогда не смотрю на неё, если только не использую отражение стекла, чтобы проверить зубы после обеда.

В любом случае, я улыбаюсь.

— Это так мило с вашей стороны. Я обязательно посмотрю её.

— Так чем я могу тебе помочь?

— Я бы хотела послать группе по Академическому тесту Рождественскую открытку, — говорю я. — Что-то особенное, ручной работы. Но я хочу быть уверена, что никого не забуду или не напишу чьё-то имя неправильно.