- Боже мой, ты КОГДА-НИБУДЬ заткнешься?

Он улыбнулся.

- Не совсем.

Я уже собиралась придумать какой-нибудь остроумный ответ, когда крик привлек мое внимание. Я встала и направилась в сторону кухонного окна, чтобы получше рассмотреть. Вот они. Мама и Папа. Они сидели за столом друг напротив друга. Рядом с ним стояла нетронутая чашка кофе; непрочитанная газета и пустая тарелка перед ней. Она плакала. Он закрыл лицо руками.

- Ты должен остановиться, - сказала она. - Как долго ты будешь заставлять проходить нас через это? Как долго ты будешь заставлять Бри проходить через это?

Я? Они ругаются из-за меня?

- Я должен понять, - сказал он. - Я не смирюсь, пока не пойму.

- Ты одержим, - сказала Мама, ее голос срывался. - Ты не сможешь вернуть ее. Она умерла, Дэниэл. Когда ты, наконец, поймешь это?

- Это бессмысленно, Кэти.

- Она умерла, Дэниэл, послушай себя. - Она встала из-за стола и отнесла тарелку в раковину. Затем включила горячую воду, так что скоро окно, где я стояла, начало покрываться конденсатом и мне пришлось прильнуть к стеклу.

- Она была здорова, - продолжил Отец. - У нас все было хорошо. Ее сердце было здорово.

- Или не было. - Мама снова заплакала. Она замолчала, чтобы утереть слезы. - Быть может, мы ошибались.

- Нет! - Папа внезапно ударил кулаком по кухонному столу, перевернув сахарницу. Мама и я подпрыгнули от резкого звука. - У пятнадцатилетней девочки острый обширный коронаротромбоз? Ткани не так-то просто разорвать, Кэти. Сердце не может просто расколоться, черт его дери, пополам!

- Успокойся, - сказала Мама. - Тебя может услышать Джек.

Папа сделал глубокий вдох. Похоже, он пытался собраться.

- Моя бригада ничего подобного в жизни не видела, - произнес он, потирая глаза. - Бри могла помочь нам спасти жизни других людей... чтобы удостовериться, что подобное больше не произойдет.

- Это не твоя вина, Дэниэл, - прошептала Мама. - Никто не виноват.

- Тот парень имеет к этому какое-то отношение, - Папа покачал головой. - Я знаю, он причастен.

Ты прав, Папа. Ты близок к истине.

- И что же ты намерен делать? - потребовала Мама. - Посадишь в тюрьму шестнадцатилетнего парня за то, что тот поругался с твоей дочерью? Он ребенок, Дэниэл. Ты ведь видел ее сердце… - Ее голос дрогнул.

- Ты видел его своими глазами. Мы все видели. Неужели ты смеешь говорить мне, что Джейкоб Фишер повинен во всем этом. - Она замолчала, рыдая.

Больше, чем ты думаешь.

- Ты днями ночуешь на работе. - Мама повернулась к нему лицом, слезы текли по ее щекам. - Ты нужен нам, Дэниэл. Ты нужен Джеку и мне.

- А как же Бри? - произнес он. - Ей мы уже не нужны?

- Она УМЕРЛА! - закричала Мама изо всех сил, ее плечи задрожали.

Нет, нет, нет, прошу, не ругайтесь, прошу, не надо.

Хотелось закрыть глаза и уши... хотелось убежать и никогда больше не возвращаться. Но я не могла оторваться от окна.

- Я близок, - произнес Папа. - У меня есть теория.

- У тебя есть мы, - всхлипнула Мама. - Разве этого не достаточно? - Она попыталась обнять его, но он оттолкнул ее.

- Нет. - Он поднялся. - Прямо сейчас не достаточно. - Он взял ключи от машины со стола. - Я один из лучших кардиохирургов в мире, Кэти. Как думаешь, все это выглядит? Как все это выглядит, когда я даже не могу ответить на вопрос, что произошло с моей собственной дочерью?

В этом весь мой папа. Безнадежный реалист. В конце концов, это у него получается лучше всего. Он верит фактам. Он говорит правду. Люди со всей страны, даже со всего мира, просят у него помощи. Его убивало то, что он не смог спасти свою собственную дочь.

С мамой же все было иначе. Она была человеком творческим. Свободная душа. Она давала уроки рисования в Художественном Институте. Когда они впервые встретились, их различия лишь сделали их сильнее. Теперь же, эти различия разрывали их на части.

- Я нужен в больнице, - ответил Папа.

- Ты нужен нам здесь, - сказала Мама.

Прекратите, хватит, не надо ругаться, не из-за меня. Мне так жаль.

- Постараюсь не задерживаться.

- Что на счет ужина? - горько спросила Мама. - Это ее день рождения, Дэниэл. Ты правда задержишься допоздна сегодня?

Я замерла. Мой день рождения. Я повернулась к Патрику.

- Шестнадцать, - произнес он. - С днем рождения, Бри.

Папа вздохнул.

- Я постараюсь.

- Твоего постараюсь недостаточно.

- У меня есть обязанности, Кэтрин. - Его голос был холоден. Сердит. Я не могла припомнить, когда он в последний раз называл маму полным именем.

Она выбежала из кухни.

- Делай что хочешь. Мне плевать.

Я метнулась от кухонного окна через двор. Я вбежала по ступенькам к входной двери. Я должна была попытаться поговорить с ними. Я должна позволить им узнать, что им не нужно переживать из-за меня. Я зайду внутрь и все будет хорошо. Я попытаюсь все наладить. Это была моя семья. И им была нужна моя помощь.

Ты не можешь, прошептал Патрик у меня в голове.

Не могу что? Хватит уже говорить мне что можно, а что нельзя.

Я протянула руку, приготовившись почувствовать прикосновение холодного металла и дерева, как уже было ранее. Но вместо этого, я схватила дверную ручку и попыталась повернуть ее, ничего не произошло.

Какого...?

Я попыталась снова. Затем снова. Заперто.

- Ненавижу этот глупый дом! - закричала я, пытаясь пнуть дверь.

По-прежнему ничего. Не важно, как сильно я пыталась пройти сквозь дверь, это не срабатывало.

- Ненавижу, ненавижу, ненавижу! - закричала я изо всех сил, слова обжигали горло, словно раскаленные угли. Через минуту, я рухнула на ступени, тяжело дыша.

Я была так зла, что из рук и спины появились крошечные стручки пара. Я, буквально, пылала.

Патрик медленно поднялся по ступенькам.

- Лучше?

Я должна попасть внутрь.

Ты НЕ МОЖЕШЬ.

- Это безумие! - закричала я. - Почему нет? - Я развернулась и с прыжка врезалась в дверь. Закричала, пожалуйста... кто-нибудь, пожалуйста, впустите меня.

- Ты не готова, Бри. Пока нет.

- Что ты имеешь в виду, пока нет? - огрызнулась я. - Я была на вечеринке у Джейкоба. Почему я не могу попасть домой? Смотри, я сосредоточена. - Я скосила глаза на дверь и сосредоточилась так сильно, как только смогла. - Я сосредоточена. Но все это бессмысленно.

Патрик говорил тихо.

- Не нужно, Ангел.

Джек прошел мимо меня и потянул ручку одним быстрым движением, ничего сложного. Я попыталась проскользнуть вместе с ним. Пытаясь ступить ногой за порог. Все что угодно, лишь бы оказаться внутри. Но дверь захлопнулась у меня перед носом.

Мне тут не рады.

Я опустилась на колени, прижав голову к одному из окошек на входной двери. Они снова кричали. Голос Отца громко и четко раздавался по дому, Хамлоф вторил ему лаем.

Я молотила по двери кулаками.

- Я здесь! Хватит, вы двое! Хватит ругаться!

Я заглянула в окно. Внутри все было как и всегда. Тот же деревянный пол, те же шкафы, тот же китайский шкафчик в столовой, те же большие удобные диваны в гостиной; и полки, полки, полки в библиотеке. Мамина рассада на застекленной веранде, вся дикая, неухоженная и засохшая. Но с этим я ничего не могла поделать. Лишь беспомощно наблюдать, как моя милая, когда-то идеальная семья разваливалась у меня на глазах. Я зажмурилась и приникла лбом к стеклу. Я ненавидела это. Ненавидела очень сильно. Все было так несправедливо.

Мимолетное движение привлекло мое внимание. После, немного погодя, некто чихнул. Я подняла взгляд и чуть не растаяла. В окне, свесив большие шелковистые ушки, на меня смотрел во все глаза Хамлоф.

Это не могло быть реальностью. Эти большие коричневые глаза не могли смотреть на меня. Я обернулась, чтобы оглядеть улицу. Может, он увидел какую-нибудь белку или кота, а может, еще какой-нибудь зверь привлек его внимание. Бегун, быть может? Или тарелка фрисби на дворе у Беннеров? Ничего. Никаких признаков движения.