Кто-то выругался.

Кто-то… велел остальным заткнуться.

- Ищи, - от того, как это было сказано, по спине мурашки побежали. И крышку с бочки я содрала одним движением.

Поморщилась, ибо воняло.

И все же решилась.

Почти.

- Стоять, - голос парализовывал и напрочь лишал воли. – И куда ты собралась, детонька?

А вот говорившего я не видела. В свете фонаря оказались лишь сапоги. Хорошие сапоги из мягкой кожи. Такие же у Эля имеются, только темнее на полтона.

И куда более поношенные.

- Бежать? Раньше надо было думать.

Заклятье?

Или что-то иное? Запах полыни, сирени и дурмана… человек в плаще спускался медленно. И готова поклясться, что ему моя беспомощность доставляла немалое удовольствие.

А демон замер.

Затаился?

- Тебя ведь предупреждали… по-хорошему предупреждали, - сказал мне незваный гость, который в моем подвале смотрелся… да неправильно смотрелся.

Таким на балах место.

И в гостиных. Великосветских, да. Рожа вон породистая, с легким флером лошадиности.

- И отчего ослушалась?

Светлый костюм.

И плащ на плечах почти белый. На плаще капли воды поблескивают камнями драгоценными. А у меня в голове одна мысль: кто ж в белом-то на дело ходит?

Он огляделся.

Сделал вдох.

Поморщился. Взмахом руки раскрыл платочек, помахал перед собой, добавляя подвально-капустной вони ноты розового масла.

- Сам дурак, - сказала я, когда поняла, что мне вообще позволено говорить. Эх, еще бы двинуться… или двинуть.

Спустился.

Через крысиный трупик переступил брезгливо. А я, между прочим, никого-то в гости не звала. Вот совсем не звала… а они явились. И зря, выходит, надеялась… на что вообще я надеялась?

Чувство безысходности накрыло с головой, лишая всякого желания сопротивляться.

- Так-то оно лучше, - пальцы его сдавили щеки, и рот мой приоткрылся. – Не стоит ерепениться.

Еще как стоит.

Только… чего ради?

Что хорошего есть в моей жизни?

Дом полуразвалившийся? Или вот… подвал этот, в котором воняет нежитью… или…

- Краш? – раздался громких хриплый голос. – Ты туточки?

- Здесь, - согласился гость, отпуская меня.

Физически.

Чувство тоски и безысходности никуда не делось. Как и понимание, что жить мне, в принципе, осталось недолго.

- Как… вы… сюда… - говорить и то получалось с трудом. Я мелко и часто сглатывала слюну, которой вдруг наполнился рот. Еще немного и она потечет по подбородку.

…хорошо, что я здесь…

…и что я одна…

- К любому замку можно ключ подобрать.

Парочка, спускавшаяся по лестнице, отличалась от моего нового знакомого, как матерый выжляк от дохлой кошки. Идущий впереди был невысок, широкоплеч и мрачен. Он глядел исподлобья, и шмыгал перебитым носом. Маленькие глазки смотрели недобро, а след от ожога на левой щеке вносил свою долю очарования в облик.

- Нашлась? – поинтересовался он и сплюнул под ноги. – Ишь, хитрая…

На меня он смотрел спокойно, без ненависти, разве что с толикой раздражения, и раздражала его вовсе не моя персона, скорее уж сама необходимость куда-то лезть.

Что-то делать.

Второй, скрывавшийся за спиной первого, отличался той характерной неприметностью, которая весьма ценится среди людей определенного рода занятий. Он прижался к стене и почти с этой стеной сроднился.

Ему, кажется, и вовсе не было дела ни до меня, ни до подвала, ни…

- Где? – поинтересовался тот, который со шрамом.

- Что? – я хлопнула глазами. Самое интересное, что чувство безысходности все же отступило.

- Ишь, не понимаешь, - он покачал головой, играя укоризну. А вот актер из него хреноватый. – Краш, работай…

Человек – правда, я несколько сомневалась, и вправду ли он человек, - в белом плаще пошевелил пальцами.

- Не мешай.

- Не мешай… не мешай… - Меченый огляделся, кивнул собственным каким-то мыслям. Подозреваю, оценил подвал по достоинству. – А ты давай… пока тихо туточки. Ишка, прикрой дверцу.

Серое пятно скользнуло по стене.

По лестнице.

И крышка опустилась, отрезая единственный путь к побегу. Характер у крышки тяжелый, и поднять ее вот так, с ходу, не выйдет.

- Ты ж, девка, вот над чем подумай, - корявый палец ткнул мне в бок. – Краш у нас еще тот мозгоправ, да только, конечно, и с его силушкой управиться можно… но нужно ли оно? С ним не сладится, так мне работать выйдет. А я человек простой… палец там сломаю, два… пальцы ломать больно.

- Знаю, - проворчала я и пошевелила теми, что на ногах. И главное, пошевелились же. Вспомнили, верно, тот нехороший день, когда я решила передвинуть лавку на кухне, уж не знаю, на кой ляд оно мне было надо. Главное, что лавку я не удержала, и она немалым весом своим хряснулась мне аккурат на ногу.

Пальцы ломать и вправду больно. А ходить с переломанными и того больней.

- Вот и умничка… колечко где?

Мигнул огонек лампы. В подвале сразу стало еще более душно, чем было, а вонь усилилась. И в дальнем углу, где, как я подозреваю, находились крысиные норы, что-то да зашевелилось.

…я руку верну.

Мы договоримся. Даже с демоном, если он разумен, а мне представлялось, что нынешний вполне себе разумен, можно договорится. Я верну.

А вот мой отец…

…подозреваю, что руки ему будет мало. Что с этой несчастной конечностью он хочет, если не мир завоевать, то отгрызть себе кусок империи. А он не настолько наивен, чтобы полагать, что империя возьмет и обрадуется этой затее.

Нет, откусить оно можно, но… удержать куда сложнее.

Здесь уж без весомого аргумента никак. Поэтому… если демону не хочется становится весомым аргументом, пусть уж он постарается. Ради собственного светлого будущего. Или темного. Не знаю, какое ему ближе.

Я старалась думать громко, пробиваясь сквозь полог чужой воли, которая ослабевала. Сила у Краша имелась, верно, но на одной силе долго не уедешь.

С концентрацией вот явно проблемы были.

- Где? – повторил он вопрос, заставив меня смотреть в глаза.

Ничего такие.

Синеватые.

Красивые.

И сам хорош. Девки, должно быть, с ума сходят. И он знает, он поддерживает это чужое безумие. Более того, ему донельзя лестно… да, определенно… и чем пробивается?

- Многих обманул? – мне хочется говорить.

Мне хочется поверить этим глазам и еще человеку, лучше которого во всей Империи не сыскать. Вот засранец. Так бы и кинулась на шею…

…глядишь, придушенный, и отпустил бы.

Но двигаться не позволено.

Пока.

- Где?

- А ты знаешь, мне никогда блондины не нравились. И эльфы. Эльфы так особенно, - сказала я доверительно, потому как желание говорить было сильнее меня. Я вообще, если подумать, силой воли не отличаюсь. – Но вот угораздило же замуж выйти. На самом деле я совершенно случайно, просто оно потребовало. Или она? Мне кажется, из него выйдет отличный бог. И муж так считает. Вам приходилось встречаться с богом? Нет?

- Чего она несет?

- Побочный эффект, - поморщился Краш, и лицо несколько утратило свою привлекательность. А вообще… если подумать… ему не обязательно быть красивым, если можно внушить, что он красив. И даже с внешностью работать не стоит.

Каждая жертва сама себе внешность придумает, именно ту, идеальную, подходящую лишь ей.

- От оно как, Краш…

…я говорю вслух.

Рассуждаю.

Куда еще податься менталисту с таким даром? Нет, можно было бы куда более серьезные дела проворачивать, но за серьезное дело и вляпаться можно серьезно… не рискнет. Не похож на того, кто риск любит. А вот сыграть в чужую любовь.

Выпить жертву досуха.

И бросить.

Исчезнуть на просторах империи, благо, хватает городков, а в городках – одиноких женщин со смутными жизненными перспективами. Я говорила, заставляя себя улыбаться, надеясь ли, что терпения Краша хватит, что… или нет? Пощечина обожгла губы.

Обидчивый какой.

Или я не права?

- Права, права, - согласился Меченый, запуская руку по локоть в бочку. Ту самую. С капустой. Я икнула и каплю крови слизала, заставив себя проглотить предупреждение. – Сцыкло он. И бабский угодник.

- Сам ты…

Краш обиделся всерьез.

Вот странное дело, к слову, связь наша, если присмотреться, была обоюдной. Как канат… и если схватить за него и потянуть… или нет, к чему тянуть?

Просто…

…я закрыла глаза и представила кладбище.

То самое, университетское, на котором третий курс практику начинает. И мы пошли. Я и… моя подруга, а с ней пока еще любовь всей жизни, Глен.

Тьма.

Капель зловещая.

Сколько народу пытались понять, что и где капает, но не нашли. К пятому курсу приходит понимание, что нет ее, той выматывающей душу капели, но есть простенькая звуковая иллюзия.

Да, вот такая.

Краш дернулся и обернулся.

- Ничего не слышишь? – спросил он.

Меченый только головой помотал.

- Хороша капуста… сама квасила?

- Сама, - призналась я. – Почти. Знакомый слегка помог…

…демон хихикнул.

Что когтем по стеклу.

Краш аж крутанулся. Да, он у нас миру куда более открыт… ладно, капли капают, тьма сгущается. Туман, могилки. Заунывный вурдалачий вой. Нет, на университетских кладбищах вурдалаков не водится, но ведь на других встречаются же? И стало быть, добавим.

Земля мокрая.

Чавкает.

Ага… а по лицу Краша пот бежит.

- Долго ты еще возиться собираешься? – Меченый жевал капусту и с немалым энтузиазмом, чем, признаться, изрядно мешал. Вот тянуло посмотреть, с чего перерождение начнется.

И начнется ли.

Может, капуста, она демонической силе не подвластна?

Демон обиделся. Так, слегка. И гость мой тоже в лице поменялся. А от стены донеслось:

- Неуютненько…

- Так… не мамкин бордель, чтоб уютненько… - Меченый облизал пальцы, собрав и сок, и тонкие белесые нити, которые мне казались похожими на червяков. – Стало быть, упертая?

Краш кивнул.

Как-то рассеянно.

Не отвлекаемся. Кладбище и могилка… разрытая… и дурацкая шутка, когда в плечи тычут, в могилку эту сбрасывая. И дно ее рушится, и кажется, будто летишь в яму, из которой не выбраться. Она глубока…

…нет, на самом деле сильно глубоких не копали. Кому оно надо, с проблемами потом разбираться? Но вот расширить, углубить рабочую могилку, положить тонкие доски, которые землицею присыпать. У некромантов на редкость дурацкие шутки.