— Габриэлла.

Я перешла на второй лист бумаги и уставились на свой список «предсмертных дел». Я не была удивлена, что список был наполнен тем, о чем мы говорили с ней. Затяжной прыжок с парашютом, прочитать полное собрание сочинений Шекспира, влюбиться, опубликовать роман и устроить невероятную автограф-сессию с кексами, воспитать близнецов, встречаться с плохим парнем, поступить в Университет Южной Калифорнии. Это я мечтала сделать. Но было несколько пунктов в списке, которые больше подходили Габи, чем мне.

Простить Генри, плакать, потому что счастлива, или смеяться, потому что грустно, напиться и танцевать в баре, вернуть Бентли кольцо обещания, позаботиться о маме, воссоздать знаменитую сцену из Титаника.

Передняя дверь приоткрылась, и я увидела, как мама ходит туда-сюда по гостиной. Я вернула письма в сундучок и закрыла его. Выйдя из спальни, я встала перед ней, и она уставилась на меня на долгое мгновение. Слезы наполнили ее глаза, и ее рот приоткрылся, как будто она хотела что-то сказать мне, но ничего не выходило. Ее плечи поднялись и упали, оставив лишь кучу вопросов.

Она выглядела такой сломленной, измотанной, разбитой.

— Завтра я уезжаю к Генри, — сказал я. Очерчивая ногой круг на ковре. На краткое мгновение мама задрожала. Я подумала забрать свои слова назад и остаться в квартире. Но, прежде чем я смогла предложить это, она заговорила:

— Это хорошо, Эшлин. Ты хочешь, чтобы Джереми отвез тебя на железнодорожную станцию?

Я помотала головой. Мое сердце сильнее забилось в груди, когда мои руки сжались в крепкие кулаки.

— Нет. Я справлюсь. И просто чтобы ты знала, я не вернусь. — Мой голос надломился, но я сдержала слезы. — Никогда. Я ненавижу тебя, потому что ты оставила меня, когда я больше всего нуждалась в тебе. И я никогда не прощу тебя.

Она смотрела в пол, сгорбившись. Затем подняла взгляд на меня еще один раз, прежде чем направилась к передней двери.

— Счастливого пути.

И с этим она оставила меня стоять одну, в который раз.

2 глава

Всегда вспоминаю наш первый взгляд,

И я обещаю твоему сердцу, что меня будет достаточно.

~ Скитания Ромео

На следующий день я быстро уехала. Я сидела снаружи железнодорожного вокзала на огромном чемодане. До этого я никогда не ездила на поезде, и это был новый опыт.

Я узнала три факта о поездах: во-первых, иногда незнакомцы садятся рядом с тобой и храпят, и пускают слюни, но ты ведешь себя так, как будто это нормально; во-вторых, бутылочка содовой будет стоить тебе больше, чем покупка стада коров; в-третьих, кондуктор выглядит точно так же, как парень из фильма «Полярный экспресс», если убрать все эту штуки компьютерной анимации.

Поезда всегда казались круче в фильмах и книгах, но на самом деле, это просто машины, которые могут ездить по рельсам. Что имеет смысл, видя, как они называют каждый вагон «машина». Ну, почти каждый. Передний называется локомотив, а последний служебный вагон.

Улыбка растянулась на моих губах, когда я подумала о слове «служебный вагон» (прим. перев. в англ. языке это слово Caboose). Скажите это пять раз, не улыбнувшись.

Caboose.

Caboose.

Caboose.

Caboose.

Габи.

Ох, нет. Одновременно я громко рассмеялась и заплакала. Все дороги вели к моей сестре. Люди, проходящие мимо меня, вероятно, думали, что я сумасшедшая, потому что я так сильно смеялась сама с собой. Чтобы выглядеть еще более сумасшедшей, я вытащила книгу из сумки и открыла ее. Иногда люди могли быть очень субъективными.

Я забросила сумку снова на плечо и вздохнула. Я ненавидела сумки, но Габи любила их. Она любила все связанное с тем, чтобы наряжаться и выглядеть красивой. В этом она тоже была суперхороша. Я? Не очень-то, но она говорила, что я красивая. Так что это отчасти засчитывалось.

Вы знаете, что было самым лучшим в сумках? В них можно было носить книги. Я прочитала «Гамлета» пять раз за последние три недели. Прошлой ночью я остановилась на части, где Гамлет написал Офелии, чтобы та сомневалась во всем, что видела, кроме его любви. Но глупая девушка все же пошла на смерть в конце истории. Это проклятье — оказаться в Шекспировской трагедии.

Когда я читала, боковым зрением я видела мужчину, который вытащил багаж из здания железнодорожного вокзала. Он прислонил багаж к стене здания. Было странно называть его мужчина, потому что он не был старым. Но он был слишком взрослым, чтобы называться парнем. Должно было быть слово между этими годами. Может парчина? Мужрень? Парчина-мужрень?

Этот парчина-мужрень тоже был в моей машине — машиной был наш вагон поезда, — и я сразу его заметила. Как я могла не заметить? Я не очень часто находила кого-то красивым, но он был высшего класса. Его волосы были длинные — слишком длинные. По крайней мере, так я подумала, когда он провел по своим темно-каштановым волосам, и они идеально легли на его голове.

По дороге в Висконсин, он сел на сиденье позади меня. Когда я шла в уборную, то видела, как он отбивает ритм пальцами по своему бедру, и его голова качается вперед-назад. Может, он был музыкантом. Габи всегда постукивала ногой и раскачивала головой.

Он определенно был музыкантом.

Он заметил, что я заметила его, и когда поднял голову, чтобы найти мои глаза, он довольно широко улыбнулся. Что заставило меня чувствовать себя довольно маленькой. Поэтому я опустила взгляд на темно-синий в пятнах от кофе ковер и поспешила вперед. Его глаза были настолько голубые и наполненные интересом. На секунду я подумала, что они были порталом в другой мир.

Прекрасные.

Поразительные.

Потрясающие.

Голубые глаза.

Я вздохнула.

Может, это был портал в лучший мир.

С другой стороны, люди никогда не должны использовать уборные в поезде. Они очень грязные, я наступила на чью-то жвачку.

Когда я шла на свое место, мое сердце сжалось в груди, потому что я знала, что снова пройду мимо мистера Прекрасные глаза. Мой взгляд был опущен, пока я не достигла своего сиденья. Я выдохнула, и затем моя голова непроизвольно повернулась к нему. Что?! Черт бы побрал мои глаза за то, что хотели еще один взгляд в его сторону. Он снова улыбнулся и кивнул мне. Я не улыбнулась в ответ, потому что слишком нервничала. Голубые глаза незнакомца превращали меня в гребаного невротика.

Это был последний раз, когда я видела его. Ну, до этого момента.

Сейчас я стояла снаружи железнодорожного вокзала. Он стоял снаружи железнодорожного вокзала. Мы стояли снаружи железнодорожного вокзала. И на мгновение я взметнула на него взгляд. Сердце пропустило удар.

Пытаясь вести себя спокойно, я повернула голову в его направлении, сделав вид, что смотрю мимо мистера Прекрасные глаза, чтобы увидеть приехал ли Генри. В действительности я просто пыталась еще раз быстро взглянуть на парчину, который стоял у стены железнодорожного вокзала.

Мое дыхание ускорилось. Он заметил меня. Болтая ногами, я напевала про себя, пытаясь выглядеть спокойно, и потерпела в этом неудачу. Я держала свою книгу прямо перед своим лицом.

— Не верь, что звезды — это пламя, не верь, что солнце встанет вновь, не верь, что правда не обманет, но верь в мою любовь, — процитировал он.

Моя книга упала мне на колени. Я в замешательстве уставилась на мистера Прекрасные глаза.

— Да ладно! (прим. пер. в оригинале Эшлин сказала shut up, что так же переводится, как «Заткнись»)

Его улыбка исчезла, и что-то вроде извинения появилось на его лице.

— Ох, извини. Я просто увидел, что ты читаешь…

— «Гамлет».

Он провел пальцем по верхней губе, когда подошел ближе. Удар. Тишина. Удар. Тишина.