У нее постоянно возникали новые идеи, которые она сначала рисовала на земле стебельком тростника, а потом уже золотыми чернилами на лезвии копья. Но она рисовала так много, что ему приходилось часами добираться до нее с одного края мира на другой. Мост поднялся высоко в небеса, его выталкивали острова, которые она нарисовала, и с вершины моста мир казался крошечным. Лезвие нагината отсюда больше не достанет до чернильных вод.

- Изанами? – снова позвал он, раздвигая ветви деревьев, проходя под ними в поисках нее.

- Я здесь, - отозвалась она, и он заметил ее на полянке, окруженной деревьями. Края ее кимоно лежали на траве.

Цвет. Цветов было так много, что его голова заболела. Куст рядом с ней покрывали лепестки синего и лилового цвета, лепестки были тяжелыми и срывались с веток на землю. Маленькие крылатые ками порхали над ней и между деревьями, каждая ветка которых была тщательно вырисована лезвием копья. Крылатые создания сидели вчетвером или впятером на ветке, летали над полянкой.

На коленях ее, окруженное белым одеянием Изанами, сидело маленькое золотое создание, свернувшееся калачиком, положив голову на пушистый хвост.

- Ты все это нарисовала сегодня? – спросил Изанаги, озираясь. Создание на ее коленях подняло голову и уставилось на него глубокими темными глазами.

Изанами кивнула.

- Как тебе?

Золотое создание потянулось, встряхнулось, его мех мерцал в темном сиянии огоньков. Оно прыгнуло на траву, и Изанаги понял, что у него не один хвост, а девять, и каждый был пушистым.

- Я назвала его кицунэ, - сказала Изанаги. – Он мягкий и теплый.

Изанаги склонился к девятихвостому лису, который приблизился к нему. Он уткнулся головой в его ладонь, его влажный нос оказался возле запястья ками. Он попытался подавить зависть. Еще вчера здесь всего этого не было.

- Он прекрасен, - тихо сказал Изанаги.

- У меня есть еще много идей, - сказала Изанами. – Я хочу, чтобы этот остров стал больше, а вокруг него появились другие острова. Смотри, - она указала на набросок на земле. – Это как кицунэ, только намного больше. Он явно будет быстро бегать на таких ногах. Конечно, нам нужен остров побольше.

Изанаги смотрел на рисунок.

- На таком мы даже смогли бы кататься, - сказал он. – Я бы быстро находил тебя. Если бы ты этого хотела.

Изанами улыбнулась, встав на ноги и поправив кимоно. Она не слышала его возмущения, только его одиночество.

- Если бы нас было больше, - сказала она. – Амено и Кунитоко больше к нам не приходят. Мне одиноко, когда ты уходишь.

Изанаги почувствовал тепло. Ей было без него одиноко. Он обрадовался ее словам. Ей не хватало окружения одних рисунков. Она не хотела оставаться одна. Зря он обижался на нее. Они должны быть вместе, так и было с самого начала.

- Я больше не уйду, - сказал он, протянув ей руки. Тепло бежало по нему, словно золотые чернила, он никогда еще не чувствовал себя таким целым. – Будем рисовать вместе, как и в первый день, когда мы создали эту землю.

Он коснулся ее нежной щеки. Она покраснела.

- Я спрошу у Кунитоко, - сказала она. – Что нужно сделать, чтобы быть навсегда вместе.

- Мы свяжем себя одной душой, - сказал Изанаги. И тогда ее изобретательность будет общей. Они станут единым целым, их создания будут знать обоих. Он не будет с ней соревноваться, но будет рядом с ней. Этого он хотел больше всего на свете.

- Изанами, - послышался голос, перед деревьями стоял Кунитоко. – Я услышал твой зов.

- Я хочу всегда быть с Изанами, - сказала Изанаги. – Можно как-то поклясться в этом вам? Пообещать, - она должна поклясться, так думал он. Если она нарушит обещание, то он тоже это сделает.

Кунитоко кивнул.

- Идите за мной, - сказал он и повел их к пагоде, которую нарисовал в первый день. Высокая колонна стояла перед пагодой, вершина ее достигала светлячков-звезд. – Обойдите колонну, - сказал он. – Когда вы попадете на другую сторону, то увидите друг друга иначе, - он взял Изанами за руку и повел ее, она оглянулась на Изанаги, сияя улыбкой.

Изанаги покраснел. Она всегда будет его. И уже не будет иметь значения то, что он старше на одну вспышку чернил. Он положил ладонь на колонну, ожидая слова Кунитоко. Камень под его пальцами был холодным, он убрал руку. Холод ему не нравился. Камень был твердым, не то что теплая улыбка Изанами. Желание было сильнее зависти. Он таял и понимал, что завидовать уже нечему. Она будет его, она этого хочет.

- Начинай, - крикнул Кунитоко, сердце Изанаги колотилось в груди. Он шагнул вперед, медленно пошел вдоль колонны. Он увидит новую Изанами, а она – нового Изанаги. Они будут принадлежать друг другу. Кунитоко явно этого и хотел, рисуя их вместе.

Еще шаг, дыхание застряло в горле, кровь шумела в ушах. Он не слышал шагов Изанами. Она еще шла вокруг колонны? Она тоже этого хотела? Он заставлял себя идти все дальше, пока не повернул на другую сторону колонны.

Она стояла там, но уже не в простом белом кимоно. На ней были слои ткани, словно водопад спускался с нее радугой цветов. Она была прекрасной, красивее рисунка он еще не видел. Амено и Кунитоко были истинными творцами, им до них далеко. Но он боролся с такими мыслями, глядя на нее. Они принадлежат друг другу. Они – две половинки одного целого, так и должно быть. Ему осталось шагнуть вперед и взять ее за руки.

Она улыбнулась ему, а он - ей.

Он шагнул вперед, приближаясь к ней.

Она подбежала к нему.

- Любовь моя, - сказала она. – Ты мой навеки, - она прижала губы к его губам, тепло вспыхнуло в нем огнем. Огнем страсти, стыдливым адом.

Он принадлежал ей, как ее лисы, птицы и цветы. Он был очередной ее вещью, еще одним питомцем. Зависть вспыхнула в нем. Разве может все так испортить этот миг? Это не имело значения, ведь как она сказала? Они теперь принадлежали друг другу. Ее руки прижимались к его телу, кожа к коже. Он пылал, тепло заполняло его.

Он обуздал зависть и скрыл ее в тенях забытых мыслей. Пусть гниет там.

«Я получил то, чего хотел. Мы будем вместе навеки», - он таял от ее прикосновений, он сгорит без нее.

- Изанами, - выдохнул он в ее длинные черные волосы. Она коснулась пальцами его узла на затылке и распустила его, волосы его упали ему на плечи, а он был поглощен ею.

«Не забывай меня, - думал он, крепко обнимая ее. – Я ведь здесь. Ты меня видишь?»

Глава четвертая:

- Ичиру! – Танака вздрогнул и оторвал задумчивый взгляд от учебника по английскому. Он отвлекся от учебы где-то между спряжениями неправильных глаголов и диалогом нарисованных человечков.

Он поднял голову и увидел летящий в него оранжевый шар. Он пригнулся, мандарин упал на пол рядом с ним и покатился по татами. Кейко рассмеялась, опустившись у столика котатсу с еще двумя мандаринами в руках. Было еще рано включать обогреватель, но покрывало оберегало от прохлады в комнате. Кейко передала один мандарин своей подруге Мию, что придерживала свой учебник локтем, чтобы взять фрукт.

- Какой из тебя ловец в бейсбольной команде? – фыркнула Кейко.

- Я же не жду, что мне врежется в голову нечто оранжевое, когда я учусь, - проворчал Танака, его щеки пылали. Его старшая сестра всегда издевалась над ним, но еще хуже все становилось, когда она шутила над ним при своих друзьях.

- Ленивый ты, - сказала Кейко, очищая свой мандарин. В комнате запахло цитрусовыми. – Уверена, что Сейджи Кобаяши поймал бы апельсин, брошенный сестрой, и даже во сне.

- Конечно, - ворчал Танака, впиваясь ногтями в свой мандарин. Шкурка порвалась, сок потек по его пальцам. – Он ведь играет за «Джайентс».

- Ты явно не с нами, - улыбнулась Мию, бросая дольку мандарина себе в рот. – Английский настолько увлекательный?

- О, ты же знаешь моего брата, - сказала Кейко. – Он ведь хочет учиться в Америке.

- Именно, - отозвался Танка, закрыв учебник.

Кейко опасно улыбнулась.

- Потому-то ты десять раз читал одну страницу?