Через десять минут поездки, обозленный Мэйсон снова повернулся к женщине, которая сидела рядом с ним. Биллина смотрела в окно.

— Нам долго тащиться по этой чёртовой дороге? — он крепко, до боли в суставах, сжал руль.

Она завозилась с радио.

— Недалеко. Что со всеми этими грустными и одинокими людьми на радио, которые звонят, чтобы рассказать унылому ведущему, что мир отстойный?

Эта была единственная станция, которую он слушал, и ему не было грустно и одиноко. Желудок Мэйсона снова заурчал, и он не смог сдержать раздражения от потраченного впустую времени.

— Если мы не будем на месте через десять секунд, я развернусь к чёртовой матери, — сказал он.

Она положила ладонь на его предплечье. Аромат и тепло женского тела проникли под его кожу и мышцы и задержались там.

— Смотри, а вот и оно, — она наклонилась вперёд и отпустила его руку, указав на трейлер, который стоял в автопарке на обочине дороги. — И прекрати на меня ругаться.

Мужчина удивлённо посмотрел на неё.

— Я не ругаюсь. Если я это и делаю, то это не направлено на тебя. Я бы не стал оскорблять женщину.

Атмосфера в машине стала очень холодной.

— Действительно. Приятно осознавать, что я не женщина.

Он не собирался разбираться с этим последним комментарием. Мужчина взглянул на Билли. Она пристально смотрела на него, и её лицо было бледное, хотя на щеках горел румянец.

Мэйсон завернул на парковку.

— Послушай, мы здесь только ради работы, ничего более. Я никогда в жизни не стал бы ругаться на женщину.

— Ты только что это сделал! — она прищурилась. — Уверена, что ты даже не воспринимаешь меня как женщину.

Он мог поклясться, что она хотела завести его. Её тело источало жар, а пространство вокруг было заполнено её ароматом. Он не обратил внимание на то, что его сердце забилось в два раза чаще.

— Честно говоря, я вообще о тебе не думаю.

Что не совсем правда. Нужно быть безголовым, чтобы не заметить её, и тот удивительный внутренний стержень. Ни одна из его помощниц раньше не противостояла ему, и ни одна из них не вызывала у него физическую реакцию. Никогда.

Она открыла дверь, не посмотрев на него.

— Я сделаю нам заказ.

Прежде чем он смог возразить, она присоединилась к людям стоящим в очереди, и вскоре уже погрузилась в беседу с одним из них.

Он вышел из машины и осмотрелся. Пёс гонялся за кричащими на берегу чайками. Тихий шёпот волн, бьющихся о мокрый прибрежный песок, был умиротворяющим. Было много ночных насекомых, их напряжённое жужжание наполняло влажный воздух. Он снял пиджак, закинул его на плечо и подошел к пустому столику позади других деревянных столов, украшенных маленькими стеклянными фонариками. За одним из них сидела парочка с ребёнком, которая не отрывала друг от друга взгляда, словно не замечали свой остывающий ужин и нагревающееся вино. Маленькая девочка потянула в рот фаршированную булку. Она поймала взгляд Мэйсона и подняла пухлые ручки в знак приветствия. Господи. Она была бы примерно такого же возраста.

Его желудок сжался, и он почувствовал тупую, пульсирующую боль в голове.

Бл*дь.

Он вдохнул как последний раз в жизни и попытался прогнать боль. Мужчина плюхнулся на свободный стул, поставил локти на стол, и стал глядеть в пустоту. Он и его жена Моника должны были сидеть там, вместо идеальной парочки с ребёнком. Даже маленькая девочка казалась подходящей по возрасту. Руби было бы сейчас четыре.

Его плечи и спина застыли, он смотрел на море и думал об уединённых домах и зданиях, где были бы японские сады, песок, камни и деревья бонсай.

— Мэйсон, с тобой всё в порядке? — нежный голос Сорок второй звучал как из другого времени. Её брови были нахмурены.

— Да, — откашлялся мужчина, закопав воспоминания и боль. Он больше не будет вспоминать.

Девушка села напротив него, положив бумажные пакеты на деревянную столешницу.

— Я не знаю, что тебе нравится, поэтому Берт приготовил нам своё знаменитое дегустационное блюдо, — она положила подбородок на руки и посмотрела в сторону берега. — Мне здесь очень нравится. В этой части мира. Я не могу представить себя в другом месте.

Он быстро осмотрел бухту. Помимо ропота посетителей и волн, разбивающихся о берег с нежным вздохом, здесь было тихо. Слишком тихо. Проехала редкая машина, разрезав темноту фарами.

— Я думаю, у этого места есть потенциал стать отличным уголком для отдыха и спортивной рыбалкой.

Он обмозговал эту идею в голове и поместил её в раздел возможных.

У неё отвисла челюсть.

— Это всё, что ты видишь, Джимбо? Потенциал для улучшения твоих инвестиций? Ты не чувствуешь запах соли в воздухе, не хочешь ощутить песок под ногами и погрузиться в волны?

Джимбо? Она только что назвала его Джимбо? Может она не настолько отчаянно нуждалась в этой работе? Второй раз за день он задумался, не сделал ли он большую ошибку, наняв девушку не смотря на её квалификацию и ориентированный на детали взгляд, который она привнесла в офис.

Их руки слегка соприкоснулись, когда она потянулась за солью, а он за уксусом. Волна возбуждения прошла сквозь него и обосновалась в штанах. Господи, он, должно быть, устал, голоден или всё сразу.

— Я думаю, что Футстепс Бей — великолепное место, — она посмотрела на него стальным взглядом. — Я надеюсь, что это не изменится.

Он проигнорировал её. Нет смысла углубляться в спор о вещах, которые она не понимала, такие как гонка на рынке недвижимости.

Вскоре воздух наполнился запахами: свежеприготовленной камбалы, полдюжины очищенных устриц, золотых гребешков, и банановых оладьев, которые возможно заставили бы его застонать от аромата еды, если бы мужчина был любителем поесть.

Глаза его помощницы сверкали, а свет от свечи падал на волосы Билли и заставлял их мерцать золотом. Такой контраст со вспышкой эмоций в машине. А когда она улыбнулась, всё её тело пришло в движение. Девушка покачивалась из стороны в сторону.

— Вкусно, правда? — спросила она и облизала пальцы.

Он очень старался не обращать внимания на её движения.

— У тебя необычное имя, — сказал он, поддержав вежливый разговор. Ешь и двигайся дальше.

— Необычное. Ты издеваешься? Попытайся произнести это имя когда тебе всего пять. Поэтому меня зовут Билли. Я была Вилли слишком долго, а быть девочкой по имени Вилли — наносит вред самооценке, — она покачала головой. — Мама была влюблена в британского артиста с таким именем, когда забеременела мной. Моё второе имя — Фламинго, поэтому я не могу его использовать, — она помахала картофелиной. — Печально, я знаю, но это мама.

Фламинго? Господи. Ни в каком случае он не назвал бы её мужским именем, когда она явно была женщиной. Его привычка нумеровать помощников была Сорок второй на пользу.

Она слизала кетчуп с губ. Мужчина сосредоточился на еде перед ним, да на чём угодно, но не на женщине напротив него. Это было несложно, потому что еда была отличной. Нет, не так. Она была охеренно вкусной. Рыба таяла во рту, а картофель был хрустящим, золотистым и лёгким. От устриц пахло океаном. Гребешки были приготовлены безупречно.

Между ними возникло комфортное молчание, он уже несколько лет не чувствовал такого. Мэйсон уже наелся, но попытался впихнуть в себе последний кусочек.

— Чем ты занимаешься в свободное время? — она посмотрела на него и взяла очередную устрицу. На мгновение он задумался о том, сколько она ела и чувствовала ли себя нормально из-за возможных последствий.

О, Боже. Он откинулся назад на стуле, и ненадолго позволил себе мысленно представить Билли, лежащую под белой простыней, в одиночестве, на кровати с руками запущенными в брюки, пока с её губ срывались стоны.

Это должно закончиться. Ему действительно надо потрахаться. И больше не есть устриц.

Он откашлялся.

— У меня нет свободного времени. Работа отнимает почти всё время, — сказал он, и сказанное ему самому показалось неестественным. — Сорок первая утверждала, что я — вампир и никогда не сплю.