Трудная оборона
Итак, дивизия выполнила поставленную задачу. И это, конечно, не могло не радовать. И все же на душе было тревожно. Я понимал, что гитлеровцы не смирятся с поражением и попытаются отбросить нас назад.
К тому же 331-й и 355-й стрелковые полки занимали крайне невыгодные для обороны позиции: они глубоким клином врезались в расположение врага, в случае флангового прорыва этим частям грозило окружение. Личный состав подразделений после почти 14-часовых боев был измотан, бойцы в течение всего дня не получали пищи, и все же я вынужден был отдать приказ немедленно окапываться.
К сожалению, сделать это мы не успели. Не прошло и получаса, как мне позвонил командир 331-го стрелкового полка полковник Бушуев и доложил, что противник силами до двух батальонов пехоты с 50 танками наступает с южных склонов высоты 260,8 в направлении Вяча, нанося удар по флангу полка.
— Атакованы и первый и второй батальоны, — докладывал Бушуев. — Немцы ведут сильный артиллерийский огонь, бомбит авиация. В батальонах большие потери, поскольку нет укрытий, а местность открытая…
Что я мог ему ответить? Только следующее:
— Держитесь, дорогой! Пускайте в ход «бутылочников». Они не подведут.
— Будем драться, товарищ генерал!
Да, оправдались мои самые худшие предположения — гитлеровцы ударили именно во фланг полка и стремились оседлать дорогу на Минск через Мочаны. Если им это удастся, полку Бушуева придется драться в окружении.
Батальоны под командованием капитанов М. П. Старкова и В. Р. Бабия сражались героически. Основная тяжесть борьбы с вражескими танками вновь легла на плечи «бутылочников». Как и в предыдущих боях, первыми вступали в единоборство с танками коммунисты и комсомольцы. По нескольку стальных громадин сожгли капитан Бабий, секретарь комсомольского бюро полка Шнейдерман, комсорг шестой роты Иванов, старший политрук Мартынов. Не отставали от них и артиллеристы. Расчеты орудий несли большие потери, но не прекращали губительного для фашистов огня прямой наводкой. Командир взвода младший лейтенант Смолинцев, заняв место убитого наводчика, сжег два танка, командир взвода лейтенант Короминский и наводчик Петров тремя меткими выстрелами уничтожили три фашистских танка.
Не пробившись в расположение этой батареи, танки пошли в обход и здесь попали под огонь 76-мм полковых пушек. Один из танков попытался на полной скорости раздавить орудие вместе с расчетом, но наводчик красноармеец Попов в упор расстрелял его.
Примерно через полтора часа после начала этого ожесточенного сражения, уже в сумерках, мне вновь позвонил полковник Бушуев:
— Командиры первого и второго батальонов доложили мне, что немцы окружают их. Разрешите пробиться на командирском танке в расположение батальонов и на месте решить, как спасти положение.
Не хотел я отпускать командира 331-го стрелкового полка в самое пекло, но, пожалуй, это было единственно правильное решение.
— Ну что ж, действуйте, — с тяжелым сердцем разрешил я. — По прибытии — доложите обстановку.
Оставалось только ждать. Ждать известий от Бушуева. Время тянулось медленно. Мучила жажда. И справа и слева доносились звуки боя.
Не помню, сколько прошло времени, как вдруг у КП дивизии послышался лязг гусениц. Вбежал адъютант и доложил, что на разбитом командирском танке привезли тяжело раненного полковника Бушуева.
Меня буквально затрясло.
— Несите его сюда. И врача — быстро!
Внесли окровавленного командира 331-го стрелкового полка. Я присел рядом с ним.
— Не удалось проскочить, товарищ генерал, — с трудом, хрипло проговорил он. — Дорога через Мочаны простреливается немцами… Нас накрыли третьим снарядом… Помогите Старкову и Бабию…
Это были последние слова храброго командира коммуниста И. В. Бушуева. Через несколько минут он скончался.
Трудно передать всю боль и тяжесть утраты. Погиб мой боевой товарищ, один из лучших командиров в дивизии…
Между тем все попытки связаться с командирами первого и второго батальонов не дали результата. Стало ясно, что 331-й стрелковый полк окружен.
Как выяснилось впоследствии, немецкие танки еще до наступления темноты вышли в тылы батальонов и перерезали дорогу, проходившую через Мочаны. Лишь поздно ночью они прекратили атаки, плотным кольцом охватив 331-й стрелковый полк. Старков и Бабий несколько раз водили своих людей в атаку, пытаясь пробиться из окружения, но местность была открытой, каждый метр простреливался. Все попытки оказались неудачными.
Полк понес значительные потери в личном составе. В первом батальоне Старкова осталось всего две неполные роты. Поэтому было решено свести оба батальона в один отряд. Командование этим сводным отрядом принял капитан Бабий.
Умирая, полковник Бушуев просил помочь его полку. Но сделать это практически было невозможно — все части дивизии вели тяжелые бои. В 19 часов 40 минут из района Масловичей гитлеровцы бросили до полка пехоты, поддержанной танками, на позиции 355-го стрелкового полка. Эта атака была отбита с большими для врага потерями. И решающую роль здесь сыграли артиллеристы.
Чудеса творил взвод противотанковых орудий под командованием старшего сержанта А. В. Адышкина. Подпустив танки на максимально близкое расстояние, взвод с первых же выстрелов поджег четыре вражеские боевые машины. Остальные танки повернули обратно. Это сыграло решающую роль в этом бою. Пехота противника, увидев, что танки отступили, в беспорядке бросилась их догонять.
Поняв, что здесь пробиться нельзя, противник из района Городок, Семков ударил по левому соседу 355-го стрелкового полка. Здесь ему удалось прорвать нашу оборону и быстро выйти в район населенного пункта Зацень.
В результате сложилась крайне неблагоприятная обстановка для 100-й дивизии, которой угрожал выход гитлеровцев в тыл и полное окружение. Оценив обстановку, я был вынужден отдать приказ командиру 355-го стрелкового полка полковнику Швареву отвести подразделения на рубеж Паперня, Караси. На этом рубеже батальоны Шварева в течение всей ночи на 28 июня отражали яростные атаки гитлеровцев, стремившихся любой ценой пробиться к автостраде Минск — Москва.
Не лучше было положение и у 85-го стрелкового полка и его соседа справа 603-го стрелкового полка 161-й стрелковой дивизии. Волна за волной накатывались фашистские танки со стороны Острошицкого Городка. Здесь вновь отличились истребители танков — «бутылочники», спалившие свыше десятка боевых машин. Но и полк нес большие потери. Подбив два фашистских танка, погиб смертью героя сержант Сазонов, один из первых и самых умелых истребителей танков.
А фашисты рвались вперед, не считаясь ни с какими потерями. На их стороне было огромное преимущество в людях и технике. С отходом 355-го стрелкового полка удерживать рубеж у Острошицкого Городка не имело смысла, и в 22 часа я приказал подполковнику М. В. Якимовичу отвести 85-й стрелковый полк на рубеж Усборье, Чертяж.
И все-таки 85-й стрелковый полк помог окруженному сводному отряду капитана Бабия. Фашисты значительное количество пехоты и танков перебросили к Острошицкоиу Городку для действий против полка Якимовича, я это позволило отряду вырваться из кольца и пробиться в леса севернее Казимировки. Правда, соединиться с основными силами дивизии не удалось, зато в лесах отряду уже не угрожали фашистские танки и самолеты.
Лишь к 23 часам перед фронтом дивизии установилось относительное затишье. Относительное потому, что 355-я стрелковый полк все еще вел огневой бой. Но уже можно было хоть немного передохнуть. Давали себя знать усталость и огромное нервное напряжение. За последние трое суток почти не удалось поспать. Я прилег и попросил адъютанта разбудить ровно через час.
Не проспал, очевидно, и десяти минут, почувствовал осторожное прикосновение к плечу. Адъютант доложил, что на связи подполковник Якимович. С трудом поднявшись, я взял трубку.
— Товарищ генерал! В лесу севернее Казимировки идет бой…
«Это пробивается 331-й, — молнией пронеслось в мозгу. — Теперь есть возможность ему помочь».
— Хорошо, — ответил я. — Попросите к себе на КП командира 34-го артиллерийского полка майора Останьковича. Я сейчас к вам приеду…
После короткого совещания на КП Якимовича мы приняли решение ночью контратаковать противника севернее Казимировки навстречу прорывающемуся из окружения отряду капитана Бабия. Все батареи 34-го артиллерийского полка выдвигались в боевые порядки 85-го стрелкового полка на прямую наводку. Правда, в нашем плане было одно уязвимое место. Пехоте предстояло южнее Острошицкого Городка преодолеть открытое пространство на перекрестке двух рокадных дорог. Но мы надеялись на внезапность нашего удара.
К сожалению, наши надежды не оправдались. Гитлеровцы предвидели возможность такого удара. С первыми залпами наших орудий со стороны фашистских войск в небо взлетели десятки осветительных ракет. Наступающие батальоны на перекрестке дорог оказались как на ладони. Под шквальным пулеметным, минометным и артиллерийским огнем они залегли. Гибли люди. Стало ясно, что внезапного удара не получилось.
Пробиться бы еще каких-нибудь три-четыре километра, и отряд капитана Бабия соединится с нами. Но в случае неудачи можно погубить и 85-й стрелковый полк, а тогда путь на Минск будет открыт. Как ни тяжко было отказаться от попытки деблокировать отряд, но пришлось приказать 85-му стрелковому полку отойти на исходные рубежи и закрепиться там. Остатки 331-го стрелкового полка остались отрезанными от основных сил дивизии.
Всю ночь я не уходил с КП Якимовича. Был уверен, что именно здесь гитлеровцы нанесут основной удар. И действительно, рано утром 28 июня со стороны Острошицкого Городка показались немецкие танки и бронетранспортеры. Тут же началась артподготовка. На передний край 85-го стрелкового полка обрушилось море огня. Хорошо, что за ночь мы успели отрыть окопы и укрытия.