Можно было продолжать наступление, но для его успеха Ященко попытался установить связь с частями 155-й стрелковой дивизии. На поиски их была послана разведывательная группа. Разведчики принесли малоутешительные сведения: 155-я стрелковая дивизия, насчитывающая всего 200 активных штыков, при поддержке одной неполной артиллерийской батареи удерживает деревню Вяшевка в четырех-пяти километрах восточнее нашего расположения. Так что рассчитывать на ее поддержку не приходилось. Оставалось ждать подхода основных сил дивизии. Чтобы до подхода их тщательно разведать силы противника, капитан Ященко выслал в Березино вторую разведывательную группу во главе с командиром отделения мотострелковой роты разведывательного батальона сержантом М. Г. Смирновым.

А тем временем основные силы дивизии, выступив во второй половине дня, двигались к Березино. Впереди — 85-й стрелковый, с которым шел и штаб, замыкал колонну 355-й полк, И вновь продвигались мы медленно. Не хватало лошадей, и на участке болотистых, раскисших дорог орудия тянули на руках. Лишь к ночи передовой 85-й стрелковый и 34-й артиллерийский полки вышли в район боевых действий мотоотряда на рубеж в районе Вяшевка, Селище.

Немедленно направил связного за капитаном Ященко. Он пришел усталый и хмурый. Доложил:

— Товарищ генерал! Поставленную отряду задачу выполнить полностью не удалось. В Березино выслана группа разведчиков.

Капитан подробно рассказал о боевых действиях отряда. Пока он рассказывал, вернулись разведчики.

— Смирнова, товарищ Ященко, немедленно ко мне! — приказал я.

В штабе дивизии хорошо знали М. Г. Смирнова. Это был опытный разведчик, не раз доставлявший нам ценные сведения, в достоверности которых можно было не сомневаться.

И вот он стоит передо мной. С виду ничего от сложившегося в кино и литературе образа лихого разведчика нет. Сухощавый, среднего роста, с добрым русским лицом. Разве что глаза — зоркие, колючие.

— Докладывайте, товарищ сержант!

— Товарищ генерал! По мосту через Березину сплошным потоком на восток движутся танки, артиллерия, автомашины с пехотой. Из подслушанных разговоров и опроса местных жителей выяснено, что противник на восточном берегу занимает плацдарм до 13 километров по фронту и до 15 в глубину. Здесь у него сосредоточено, очевидно, до дивизии пехоты, 120–150 танков, 6–8 дивизионов артиллерии. Танки движутся по шоссе на Могилев.

Да, это были очень ценные сведения!

— Но как же вам удалось пробраться в Березино? Ведь село-то занято?! — поинтересовался я, в душе восхищаясь отвагой наших разведчиков, только что побывавших в самом пекле.

— Так ведь немцы, товарищ генерал, всегда идут только по дорогам. В леса они и носа не кажут. Вот и вывел группу лесами к Березино. А пробрались мы туда же затемно. Так что отличить нас от своих немцам было трудно…

Отпустив разведчика, начал оценивать сложившуюся обстановку. Против нас действует, по всей вероятности, полнокровная дивизия со 150 танками. Наше соединение обескровлено в непрерывных боях, понесло большие потери, измотано, без танков. Снарядов мало — на каждое орудие не более 20–40. И все-таки надо наступать, надо перерезать шоссе Березино — Могилев и взорвать эту проклятую переправу.

К утру подошел 355-й стрелковый полк и занял рубеж Любушница, Селище. Таким образом, дивизия занимала следующие исходные позиции для атаки: Вяшевка, Селище, Любушница. 46-й гаубичный артиллерийский полк оборудовал огневые позиции в районе Журовка, 151-й корпусной артиллерийский полк — в районе Лесковичи. 34-й артиллерийский полк непосредственно поддерживал 85-й стрелковый. Все было готово для атаки.

Как-то нехотя занималось хмурое утро. Солнца не было видно, его закрывали двигавшиеся с востока серые рваные тучи. Где-то, казалось, совсем рядом, за лесом, стал слышаться грохот танков.

В 8 часов без артиллерийской подготовки подразделения пошли в атаку. Как только наши цепи вышли на опушку леса южнее Селище, они тут же наткнулись на вражеские танки. Боевые машины действительно оказались рядом, за лесом, и сразу открыли сильный пушечно-пулеметный огонь. Заговорила немецкая артиллерия. Первая наша атака была отбита. На НП дивизии позвонил командир 355-го стрелкового полка Шварев. Его обычно спокойный, чуть глуховатый голос сейчас как-то странно вибрировал:

— Товарищ генерал! Полк остановлен плотным артиллерийским огнем. Нас атакуют танки. Зажигательных бутылок больше нет. Отражать атаки нечем. Прошу поддержать огнем.

Я приказал начальнику артиллерии дивизии полковнику Филиппову дать несколько залпов по скоплению танков противника. Это все, что мы могли сделать. Из-за недостатка снарядов подавить вражескую артиллерию не было возможности. После этого «артналета» полки снова поднялись в атаку и вновь были прижаты артиллерийским и пулеметным огнем к земле.

Поддержать наступление артиллерийским огнем мы больше не могли. Надо было оставить снаряды на случай отражения возможных атак танков противника. В нашем автобате, отведенном в район местечка Погост, были снаряды, но, когда полковник Филиппов приказал срочно доставить их на огневые позиции артиллерии, ему доложили, что снаряды «конфисковал» командир действовавшего там воздушно-десантного корпуса. Надежды на подвоз снарядов в ближайшее время не было. Поэтому пришлось приказать прекратить атаки и перейти к обороне.

Во второй половине дня гитлеровцы силами до полка пехоты при поддержке танков начали наступление на подразделения части Шварева. Бороться с танками было нечем, и полк стал отходить по направлению к селу Журовка, где находились огневые позиции 46-го гаубичного артиллерийского полка. Командир полка вывел свои 122– и 152-мм гаубицы на прямую наводку. Они встретили атаковавшие фашистские танки метким огнем. Чудо, что творили артиллеристы! Первыми же выстрелами были сорваны башни с нескольких танков, которые отлетали метров на 50. Это был мощный, сокрушительный удар. В считанные минуты было подбито и сожжено более двух десятков танков противника. Пехоту врага буквально косили пулеметно-ружейным огнем стрелки Шварева. Фашисты в панике повернули назад и скрылись в лесах южнее Селище. Удар был так силен, что враг до конца дня больше и носа не совал к нашим позициям.

Примерно в 22 часа 6 июля в штаб поступил новый приказ генерала Ермакова: в течение ночи на 7 июля частям дивизии отойти на восток, с тем чтобы к утру 8 июля занять оборону за рекой Ослик на рубеже Смогиловка, Большая Мощаница. Как я узнал впоследствии, командир корпуса был вынужден отдать этот приказ. Дело в том, что противник, стремительно развивая наступление по Могилевскому шоссе, продвинулся на восток до 40 километров, обойдя 2-й стрелковый корпус слева. Если ому удастся захватить переправы на Днепре, наш корпус, а стало быть, и 100-я стрелковая дивизия окажутся окруженными. Чтобы этого не произошло, дивизия и отводилась восточнее на 25 километров.

Но 25 километров это по прямой, по Могилевскому шоссе. А оно в руках противника. Идти вдоль шоссе — невозможно. Там сплошь заболоченные леса. Нам предстояло вновь (в третий раз!) совершить 40-километровый марш-бросок вдоль Березины на север, а потом повернуть на юго-восток.

В ночь на 7 июля дивизия начала отход, прикрывал который 355-й стрелковый полк. Усиливал арьергард мотоотряд капитана Ященко.