Прорвав кольцо
Берега Березины в местах, где вела бои дивизия, особенно живописны. Мы исходили поросшие смешанными и лиственными лесами ее правый и левый берега и с юга на север и с севера на юг. Вода в реке чистая. Течение быстрое. Но до этих ли красот было нам, когда дивизия вновь двигалась на север по пути, который сутки назад проделала в обратном направлении! Даже у меня, комдива, в душе накипало раздражение — снуем, словно челнок, взад-вперед. И если так думал я, комдив, которому известна оперативная обстановка и понятна целесообразность этого «снования», то что же думают бойцы?!
Своими мыслями я поделился со старшим батальонным комиссаром Филяшкиным. Он тоже думал над этим:
— Да, надо что-то предпринять. Действительно, какое-то странное впечатление складывается. И бьем вроде фашиста неплохо, и в то же время туда-сюда, туда-сюда…
Добрый, умный мой боевой товарищ! Как он умел все понимать с полуслова.
Кирилл Иванович немедленно собрал политработников 355-го арьергардного стрелкового полка (с которым шли и мы с оперативной группой штаба дивизии), в короткой беседе изложил им суть всего происходящего, разъяснил, что 100-я стрелковая дивизия не просто бестолково мотается взад-вперед, а совершает боевой маневр. И на 355-й стрелковый ложится особо трудная и важная задача — обеспечить прикрытие нашего марш-броска.
— Вы понимаете, товарищи, насколько важно разъяснить все это бойцам? — закончил он беседу.
Вскоре в батальонах, ротах, взводах были проведены короткие беседы. С задачей, решаемой дивизией, был ознакомлен личный состав и других частей и подразделений.
Утром 7 июля мы вместе с арьергардным полком подошли к небольшой речушке Месреда. И переправиться-то вроде — плевое дело. Но как только передовые подразделения вступили на в общем-то не внушающий особого доверия деревянный мост — команда «Воздух!». Впереди показались «юнкерсы», шли они совсем нагло на высоте двухсот метров, бомбили мост и поливали из пулеметов растянувшуюся колонну. Полковник Шварев приказал прекратить переправу и рассредоточиться. Потери в людях были невелики, но было убито и ранено несколько десятков лошадей, а конной тяги и без того не хватало. Сделав еще несколько кругов, «юнкерсы» наконец улетели.
Мы собрались было продолжить переправу, как вдруг к нам подбежал капитан А. И. Алексеев, командир тылового походного отряда, составленного из разведывательного батальона дивизии, второго батальона 355-го стрелкового полка и второго дивизиона 46-го гаубичного артиллерийского полка.
— Товарищ генерал, разрешите обратиться к товарищу полковнику?.. Товарищ полковник! Тыловой походный отряд в районе Сомры атакован с фланга.
— Какими силами?
— Человек полтораста пехоты, 7 танков, 12 бронетранспортеров со скорострельными пушками, до 20 мотоциклов с крупнокалиберными пулеметами.
— Так почему же вы здесь? — взорвался обычно невозмутимый Шварев. — Немедленно в свой отряд — отравить атаку!
— Есть! — И капитан Алексеев убежал.
Развернуть в боевой порядок ему удалось только свой второй батальон. Остальные действовали по принципу «делай, как я».
Бой развивался стремительно. Застигнув отряд капитана Алексеева врасплох, противник попытался огнем и гусеницами танков уничтожить его в момент развертывания. Но разведчики, артиллеристы и пехотинцы действовали четко и быстро. Первой открыла огонь бронерота разведывательного батальона под командованием политрука Мищука. Броневики вели огонь, укрывшись за домами, заставили вражескую пехоту залечь. И тогда вперед ринулись танки противника. Им удалось сразу же подавить два орудия второго дивизиона 46-го гаубичного артиллерийского полка. Но гитлеровцы не заметили, что на западной окраине деревни Сомры в саду развернулись на прямую наводку две батареи 122-мм гаубиц. Они-то и отомстили за гибель двух наших орудийных расчетов. Первыми же снарядами шесть из семи танков были превращены в груду бесформенного металла. Уцелевший танк попытался задним ходом выбраться из деревни. Наперерез ему бросились истребители танков из батальона связи под командованием начальника штаба батальона связи старшего лейтенанта Швецова. Сам Швецов погиб, сраженный пулеметной очередью. Но танк был подбит связками гранат.
Гитлеровское командование не знало, какая участь постигла его танки. Пехота и бронетранспортеры рвались в Сомры. Их полизали свинцом броневики Мищука, забрасывали гранатами солдаты второго батальона 355-го стрелкового полка и связисты. Запылали несколько бронетранспортеров — их забросали гранатами замполитрука бронероты Окунев и красноармейцы Неделин и Калинин.
Поняв, что в лоб пробиться не удастся, фашисты предприняли обходный фланговый маневр. Три бронетранспортера с пехотой обошли с юга Сомры и ударили во фланг разведывательного батальона. Положение здесь сложилось критическое. И тогда командир разведывательного батальона майор Бартош приказал старшему сержанту Беляеву и сержанту Пахомову выдвинуть свои броневики на угрожаемый участок. Выбор командира не случайно пал именно на них. Это были надежные, опытные бойцы. Ивановский коммунист Я. Д. Беляев третий год служил в разведбате, участвовал в боевых действиях на Карельском перешейке и был награжден медалью «За отвагу». Под стать ему был и сержант Пахомов. Майор Бартош был уверен, что они смогут спасти положение.
И он не ошибся. Броневики Беляева и Пахомова на большой скорости устремились наперерез заходившим во фланг батальона немцам. Укрывшись за полуразрушенным каменным сараем, Беляев ждал, пока бронетранспортеры подойдут на достаточно близкое расстояние. Вот один из них вынырнул из-за поворота. Старший сержант дал длинную очередь из пулемета. Бронетранспортер встал, а потом густо задымил — пули попали в бензобак. Посыпавшуюся в разные стороны пехоту Беляев скосил метким пулеметным огнем. Пахомов не отставал от своего товарища — там немцам тоже было жарко.
Продержаться нужно было не так уж и долго — каких-нибудь 20–30 минут. За это время должны были развернуться гаубицы артиллерийского дивизиона капитана Помельникова и поддержать огнем тыловой походный отряд. Но как порой долго тянутся эти минуты! Выскочивший откуда-то сбоку бронетранспортер тремя выстрелами из пушки повредил броневик Беляева. Водитель был сражен наповал. Сам Беляев, получив тяжелое ранение, на какое-то мгновение потерял сознание. Очнулся он от едкого дыма — броневик горел. Но пулемет был цел, и истекающий кровью герой продолжал сражаться в горящей машине. Длинными очередями он поджег один бронетранспортер, затем повредил второй.
В это время рявкнули гаубицы Помельникова. Наступавшие гитлеровцы заметались среди разрывов. Полетели обломки разбитых бронетранспортеров, мотоциклов, противотанковых орудий. В контратаку перешли второй стрелковый батальон капитана Алексеева и разведывательный батальон майора Бартоша. Враг в панике бежал.
Разведчики бросились к горящему броневику и вытащили из него полуобожженного, потерявшего сознание старшего сержанта Якова Дмитриевича Беляева. Так и не приходя в себя, герой через некоторое время скончался. Ценой своей жизни он обеспечил разгром фашистов в деревне Сомры. За этот подвиг Якову Дмитриевичу Беляеву первому в 100-й стрелковой дивизии с начала Великой Отечественной войны было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В бою за деревню Сомры враг потерял семь танков, пять бронетранспортеров, восемь противотанковых орудий, двенадцать мотоциклов и более полусотни солдат и офицеров. Наседавшие гитлеровцы были отброшены. Это позволило 355-му стрелковому полку спокойно переправиться через реку Месреда.
Вот так с боями арьергардный 355-й стрелковый полк продвигался к Днепру в направлении на Шклов. Утром 9 июля полк вышел на промежуточный рубеж на левом берегу реки Ослик, где занимали оборону отошедшие раньше 331-й стрелковый и 34-й артиллерийский полки.
Оперативная обстановка для 100-й стрелковой дивизии складывалась крайне неблагоприятно. Противник, стремительно развивая наступление вдоль шоссе Березино — Могилев южнее полосы обороны дивизии, вышел к Днепру и начал продвигаться вдоль реки на север в направлении Головичи, Шклов. На совещании в штабе дивизии приняли решение — немедленно переправлять части дивизии на левый берег, пока враг не занял переправу. Прикрывал переправу снова 355-й стрелковый полк Шварева.
Вновь завязались тяжелые арьергардные бои. Было отражено несколько яростных танковых атак. Это дало возможность 331-му стрелковому, 34-му артиллерийскому и 46-му гаубичному артиллерийскому полкам беспрепятственно переправиться на левый берег Днепра. Но за это время танковые части противника с юга ворвались в Шклов и захватили переправу. Дивизия оказалась расчлененной. Часть ее сил была на левом берегу Днепра, 85-й стрелковый полк сражался в окружении на правом берегу реки Ослик, 355-й стрелковый полк был также окружен западнее Шклова.
Дивизия оказалась в окружении к концу дня 9 июля. Действовать надо было быстро и решительно, пока гитлеровцы не укрепились в Шклове. Предстояло еще раз попробовать прорваться через шкловскую переправу. Я приказал выслать в Шклов группу разведчиков, которым поставили задачу — выяснить, какими силами противник удерживает город и подходы к мосту. В ожидании возвращения разведчиков присел под огромной, должно быть столетней, сосной, собравшись чуточку подремать. Было тихо, солнце уже ушло за горизонт, и его последние лучи пробивались между ветвями, но под сосной уже стало совсем темно. Прикрыл глаза, задремал, но и во сне снова засверкали разрывы снарядов и мин, в усталом мозгу все гремело, гудело и лязгало — напряжение не проходило.