В боях за Венгрию

20 декабря 1944 года войска 2-го и 3-го Украинских фронтов прорвали линию Маргарита (вражеские укрепления между Дунаем и озером Балатон) и, одновременно начав наступление севернее Будапешта, 26 декабря встретились в районе Эстергома, завершив окружение 188-тысячной группировки немецко-фашистских войск в Будапеште.

Линия фронта с каждым днем отодвигалась дальше на запад. Неумолимо сжималось кольцо окружения. Дезорганизованный противник не успевал отражать удары советских войск.

Гитлеровцы защищались с отчаянием обреченных. Фашистское командование издало специальный приказ, согласно которому немецкие войска в Будапеште должны были стоять насмерть В приказе говорилось также, что семьи тех, кто отступит или сдастся в плен, будут расстреляны. Одновременно осажденным была обещана скорая и мощная поддержка стратегическими резервами.

Немецко-фашистское командование готовило Будапешт к длительной обороне. Создавались запасы боеприпасов и продовольствия. Один из красивейших городов Европы с более чем миллионным населением гитлеровцы обрекали на разрушение, их не тревожило, что бои в городе могут привести к огромным жертвам среди его жителей. Древний город, превращенный в огромную крепость, должен был хоть ненадолго прикрыть собою подступы к южным районам Германии.

Советские войска стояли вокруг Будапешта, готовые к решительному сражению. Но, прежде чем начать штурм города, наше командование, желая избежать излишнего кровопролития и разрушений, решило сделать последнее предупреждение окруженному врагу.

В ночь на 29 декабря на передовой линии фронта заговорили наши мощные звуковещательные станции; на немецком и венгерском языках они передавали сообщение о том, что утром 29 декабря в расположение поиск противника будут направлены парламентеры с ультиматумом советского командования. Было точно указано время и маршрут следования парламентеров. На участках, где должны были проследовать парламентеры, наши войска прекратили огонь.

В 11 часов по московскому времени с участка, расположенного на левом берегу Дуная, выехал на машине с большим белым флагом советский офицер-парламентер капитан М. Штейнмец. Гитлеровцы ясно видели высоко поднятый белый флаг. Тем не менее они открыли огонь и убили парламентера. Второй парламентер, капитан И. А. Остапенко, был пропущен в штаб фашистских войск. Ему заявили об отказе принять ультиматум и вести какие-либо переговоры. Когда он возвращался назад, гитлеровцы убили его выстрелами в спину.

Это было чудовищное убийство. История современных войн не знала подобных преступлений. Многовековая традиция всегда охраняла жизнь парламентеров, и всякое покушение на них рассматривалось как злодеяние. В 1907 году это было записано как непреложное правило в Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны.

На другой день Советское информбюро оповестило весь мир о злодейском убийстве парламентеров. В наших войсках это известие вызвало взрыв возмущения. Одно и то же чувство охватило всех воинов — горячая ненависть к убийцам, желание отомстить преступникам и скорее покончить с подлым и злобным врагом.

Такой была обстановка на 2-м и 3-м Украинских фронтах, когда на основании приказа начальника Генерального штаба Красной Армии туда прибыл 1-й гвардейский ордена Ленина механизированный корпус. По указанию Генштаба мы поступали в распоряжение командующего 3-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза Ф. И. Толбухина.

Низкое, хмурое небо в те дни висело над венгерской землей. Валил мокрыми хлопьями снег, дули сырые, пронизывающие ветры, по Дунаю, далеко не «голубому», плыли обломки досок, лед, трупы людей и лошадей, изуродованные лодки.

Корпусу предстояло переправиться через Дунай, чтобы выйти на исходные позиции. К этому времени гитлеровское командование предприняло срочные меры для деблокирования будапештской группировки. Из-под Варшавы к Будапешту были брошены отборные войска, среди которых были части 5-й танковой дивизии СС «Викинг» и 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова».

В первых числах января 1945 года немецко-фашистские войска кое-где потеснили часть окруживших столицу Венгрии советских войск, прорвались к Дунаю и получили возможность обстреливать из орудий и минометов переправы. Одновременно над рекой повисла авиация противника, сбрасывая бомбы на переправы и подходы к ним. Несколько понтонных мостов было разбито немецкой артиллерией и авиацией еще до того, как корпус вышел в исходные районы для преодоления водного рубежа.

На помощь нам пришли бесстрашные моряки Дунайской военной флотилии. Буксирные катера и небольшие речные пароходы под огнем противника переправляли на противоположный берег личный состав и боевую технику корпуса, буксируя понтоны сквозь столбы вздымаемой снарядами и бомбами воды, под огнем вражеских пулеметов и минометов.

К 3 января 1945 года все части корпуса переправились через Дунай. Я объехал мехбригады, танковые полки, спецчасти — настроение у гвардейцев было боевое, приподнятое. К моему удовлетворению, пополнение, которое мы приняли в Полтаве, хорошо перенесло обстрел во время переправы, новички не сплоховали.

Корпусу были приданы 382, 1453 и 1821-й самоходно-артиллерийские полки, значительно усилившие нашу огневую мощь, возможности маневра артогнем.

К этому времени обстановка на внешнем фронте окружения Будапешта усложнилась. В ночь на 2 января гитлеровцы предприняли свой первый деблокирующий удар из района Комарно. За полчаса до атаки фашистские офицеры зачитали солдатам, экипажам танков и штурмовых орудий приказ Гитлера: «В Будапеште окружены четыре немецкие дивизии. Вас будут поддерживать мощная артиллерия и авиация. Нужно сделать все, чтобы освободить своих товарищей. Я сам буду руководить операцией»[15].

По-прежнему валил снег. За его мутной завесой выходили на исходные позиции «тигры», «пантеры» и «фердинанды» 6-й танковой дивизии и эсэсовских танковых соединений «Викинг» и «Мертвая голова», части двух танковых дивизий, которые поддерживали три пехотные дивизии.

В ночь на 2 января после артиллерийской подготовки противник ввел в бой одновременно свыше 300 танков и штурмовых орудий, вклинившись в оборону наших войск на 15 км.

В этот же день наш корпус получил приказ Маршала Советского Союза Ф. И. Толбухина совершить своим ходом 80-километровый марш и занять оборону на рубеже городов Бичке, Фельгут, станция Херцегхалом во втором эшелоне 4-й и 46-й армий. Корпус, таким образом, оказывался разделенным — его части должны были действовать в составе разных армий.

5 января мы получили боевой приказ. Одновременно Военный совет фронта обратился к воинам корпуса с призывом:

«Дорогие товарищи!

…На участке нашего фронта тридцатый день продолжается битва в районе Будапешта с гитлеровскими ордами. Эта битва войдет в историю Красной Армии как одна из ярчайших и славных страниц.

Несмотря на бешеные атаки, врагу не удалось пробиться к Будапешту и выручить окруженную группировку. Многочисленные вражеские танковые и пехотные атаки разбились о несокрушимую стойкость бойцов нашего фронта и силу нашего могучего оружия.

Славные танкисты!

Настал момент перейти в решительное наступление и уничтожить зарвавшегося врага, в пух и прах развеять его надежды на освобождение будапештской группировки.

…Военный совет фронта уверен, что вы с честью выполните поставленную задачу».

Получив боевой приказ и обращение Военного совета, я собрал офицеров штаба, а также работников политотдела корпуса во главе с моим заместителем по политической части гвардии полковником А. М. Гавриловым и предложил им немедленно разъехаться по частям и подразделениям.

— Необходимо довести боевую задачу до сознания каждого бойца. Слова обращения Военного совета должны стать для каждого его собственными мыслями, его убеждением, — напутствовал я офицеров.

Вскоре в частях и подразделениях состоялись короткие боевые митинги, на которых красноармейцы, сержанты, офицеры поклялись беспощадно громить врага, сделать все, чтобы приблизить день окончательной победы над фашизмом.

Корпус начал бои действиями трех самоходно-артиллерийских полков СУ-100. К 7 часам 6 января эти части сосредоточились в районе Мань-Жамбек, имея задачу усилить оборону наших войск на рубеже Кирва, Тинние, Пербал, Тек, Жамбек. С этой группой, которую возглавлял командующий артиллерией корпуса гвардии полковник Свешников, действовали четыре зенитно-пулеметных роты. На месте сосредоточения самоходчики были подчинены командиру 18-го танкового корпуса.

В 7 часов 7 января противник начал сильный артиллерийский обстрел нашей обороны, а с 8 часов предпринял наступление из района южнее Таверош в направлении Жамбек.

Впереди боевых порядков 382-го самоходно-артиллерийского полка занимала оборону 49-я стрелковая дивизия, которая под натиском противника отошла. Самоходно-артиллерийские установки приняли на себя всю тяжесть удара танков и пехоты противника — до 30 танков и около батальона пехоты было брошено против самоходчиков.

Рано утром на участке батареи самоходных артиллерийских установок, которой командовал старший лейтенант Василий Абрамов, появилось 13 танков противника. Их было едва видно сквозь пелену густо идущего снега, но наблюдатели заметили врага, вовремя доложили командиру. Абрамов приказал подпускать вражеские машины на предельно близкие дистанции, первый выстрел по танкам противника произвел он сам. Немецкие танкисты, поняв, что напоролись на засаду, начали маневрировать по снежной целине с фланга на фланг, чтобы найти наиболее уязвимое место и пробить брешь в обороне гвардейцев. Но их встретил точный и яростный огонь самоходок. Сначала остановился и загорелся один танк, за ним — второй, третий…