Гитлеровские летчики, возившиеся у машин, пустились бежать, но попадали под меткий огонь танковых пулеметов. Расчеты зенитной батареи, не успев повернуть орудия против советских танков, были перебиты и передавлены гусеницами. Четыре зенитных пушки врага были уничтожены. Все 30 самолетов, стоявшие на аэродроме, превратились в груду обломков.

Отвагу и мужество проявляли в уличных боях за Вену и боевые товарищи танкистов — саперы, пехотинцы, артиллеристы.

Гвардии старшина Василий Степаненко и сапер гвардии сержант Панфилов получили задание разведать передний край вражеской обороны. На перекрестке двух улиц они попали под огонь противника и залегли. Мина разорвалась почти рядом с ними, ударив осколками в стену трехэтажного каменного здания. Кругом никого не было. Впереди — тяжелой темной громадой на фоне неба, озаренного заревом пожара, чернел знаменитый венский Арсенал, к которому пробирались разведчики. Прислушиваясь к вою мин, поминутно прижимаясь к земле, они добежали до углового дома и быстро свернули на соседнюю улицу.

Степаненко перевел дыхание и осторожно выглянул из подъезда. По улице двигалось до двух десятков вражеских солдат.

Оглядевшись, Степаненко увидел на тротуаре брошенный кем-то длинный черный клеенчатый плащ. Быстро надев его на себя, он пошел навстречу группе и, подойдя на верный выстрел, направил автомат в лицо офицера, возглавлявшего группу фашистов.

Гитлеровцы, ошарашенные таким оборотом дела, подняли руки вверх. Они по плащу приняли вначале Степаненко за своего.

Подбежавший Панфилов помог старшине собрать сложенное в кучу оружие и отконвоировать пленных в штаб.

На следующую ночь, когда бой немного затих, командир роты послал старшину Степаненко проверить боевое охранение, расположившееся в соседнем здании. Возвращаясь, старшина решил заглянуть в один подвал, который днем, в суматохе боя, не был как следует осмотрен. Минут двадцать, освещая дорогу карманным фонариком, ходил он под сырыми каменными сводами, пока наконец не наткнулся на маленькую, едва заметную дверь. Он распахнул ее и в ярком электрическом свете увидел сидевшего за столом вражеского радиста.

Двадцать пять пленных доставил в штаб части гвардии старшина Василий Степаненко за первые два дня венских боев…

Рядовой Илья Бумаков, посланный в разведку к Арсеналу на другую ночь, вместе с напарником осторожно проник в расположение противника и, воспользовавшись тем, что гитлеровцы начинали ужинать, вытащил у них из-под носа пулемет. Бесшумно отнеся его метров на 20, он повернул ствол в сторону противника и открыл огонь. Перепуганные фашисты, оставив автоматы и котелки, кинулись врассыпную, но меткие очереди Бумакова укладывали их на землю.

Смелость и инициативу в боях за Арсенал проявил командир стрелковой роты гвардии капитан Шулятьев. Трофейные фаустпатроны он использовал для уничтожения дотов противника, его орудий и пулеметных гнезд.

Большую помощь нашим наступающим частям оказали гвардейцы-саперы 54-го отдельного гвардейского ордена Красной Звезды саперного батальона, которым командовал гвардии майор Смирнов. Они снимали мины, расчищая проходы для танков и пехоты. Только в бою за Арсенал отделение гвардии рядового Клочкова обезвредило 157 мин, 60 из которых разрядил сам командир отделения. Саперы обезвредили на одном важном объекте пять тяжелых фугасов.

Решительным штурмом гвардейцы овладели Арсеналом, который противник превратил в мощный опорный пункт, и подошли к Дунайскому каналу. Здесь они полупили дальнейшую задачу — выйти к самому Дунаю в районе улицы адмирала Шеера.

Дунайский канал был серьезной водной преградой, на которую враг возлагал большие надежды, пытаясь сдержать натиск наступающих советских частей.

Одним из первых бросился в холодную воду канала гвардии рядовой Джанджгарадзе. Противник открыл огонь по отважному гвардейцу, но он смело поплыл вперед, увлекая своим примером товарищей. Следом за ним начал форсирование канала весь батальон. Станковые пулеметчики гвардии сержанты Курилов и Король переправили свои пулеметы на плотиках и, выбравшись на противоположный берег, выбрали удобные огневые позиции и открыли губительный огонь по врагу, поддерживая продвижение своих товарищей.

Ожесточенный бой развернулся у моста через Дунайский канал, ведущего к Прат Штер (Звездной Площади), от которой открывалась дорога к Северному вокзалу и на главную аллею знаменитого Венского леса.

Правобережная часть канала была очищена перед рассветом. Противник отошел на другой берег, окопался и встретил наши передовые отряды шквальным оружейно-пулеметным и минометным огнем. Мост через канал был заминирован и простреливался сильным артиллерийско-минометным и ружейно-пулеметным огнем.

Стрелковые роты форсировали канал на подручных средствах. Пехотинцы переправлялись вплавь, по фермам моста, по волнорезам. У самого берега, стоя по колени в воде, они гранатами, автоматным огнем отбивали контратаки противника.

Во что бы то ни стало нужно было захватить плацдарм на противоположном берегу, зацепиться хотя бы за крохотный кусочек земли, чтобы потом могучим броском сокрушить и отбросить врага… Эта нелегкая задача была поставлена перед танкистами гвардии капитана Руденко. Первым на большой скорости попытался проскочить через мост танк гвардии лейтенанта Александра Кудрявцева. И сейчас же по боевой машине ударило несколько противотанковых пушек; по броне хлестали осколки и пули. На самой середине моста снаряд повредил ходовую часть танка. Машина остановилась, но героический экипаж продолжал вести огневой бой, расчищая путь другим боевым машинам. Когда второй вражеский снаряд вывел из строя экипаж, также раненный, лейтенант Кудрявцев один метко поражал вражеские орудийные расчеты, до последнего дыхания выполняя свой долг.

За героизм и высокое воинское мастерство, величайшую готовность к самопожертвованию Указом Президиума Верховного Совета СССР гвардии лейтенанту Кудрявцеву А. С. посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

На помощь Кудрявцеву пошел экипаж гвардии младшего лейтенанта Дмитриева. На максимальной скорости его танк прошел первые 400 метров. Неподалеку от машины Кудрявцева по танку ударил снаряд. Вспыхнуло горючее. Дмитриева обдало жаром, но танк еще двигался, и офицер приказал продолжать бой.

Взревел мотор. Объятый пламенем танк помчался по мосту. Пехотинцы, дравшиеся с противником на левом берегу, пошли в атаку. Грянуло «ура».

Начались бои в задунайских кварталах города. Мужественно и бесстрашно очищали гвардейцы от врага дом за домом, улицу за улицей.

«Взять Вену — приказ Родины», «Смелость города берет» — с такими призывами выходила в эти дни газета соединения «В бой за Родину». Рассказывая о подвигах гвардейцев корпуса, предоставляя им свои страницы для обмена боевым опытом, газета звала воинов с честью выполнить поставленную задачу.

Танк гвардии старшины Павла Воронина занял выгодную позицию и, замаскировавшись в зазеленевшем по-весеннему бульваре, вел бой из засады до подхода остальных экипажей. На предельной скорости врезался в оборону противника танк гвардии лейтенанта Колупина, экипаж которого уничтожил пулеметным огнем до полусотни фашистов. Отважно дрались с врагом в уличных боях экипажи гвардии лейтенанта Шапиро, гвардии лейтенанта Митюхина, самоходчики Парфенов, Васильев, Кормычев.

Умело поддерживала наступление пехоты артиллерийская батарея гвардии старшего лейтенанта Токарева. Расчищая дорогу стрелковым ротам, гвардейцы-артиллеристы за одну ночь подавили семь пулеметных точек противника.

Бои за Вену вступали в последнюю стадию. Уже были взяты районы Зиммеринг с его крупными химическими и механическими заводами, Альтманнсдорф, Лизинг, центральная часть города — старая Вена, Северный, Восточный, Южный вокзалы. Враг отошел на левый берег Дуная, взорвав за собой все мосты, кроме Имперского, который был теперь единственной нашей дорогой для соединения с войсками 2-го Украинского фронта.

Этот мост нужно было спасти. Противник, понимая его важное тактическое значение, заминировал все подходы к нему, на сваях и быках моста укрепил сотни килограммов взрывчатки. Мост мог в любую минуту взлететь на воздух, стоило только гитлеровцам на той стороне нажать кнопку и замкнуть электрическую цепь.

Всю ночь 11 апреля я провел на передовой и вернулся на свой командный пункт только с рассветом. Еле держался на ногах от усталости, но спать было некогда. По радио приказал вызвать на КП командира 11-го гвардейского мотоциклетного батальона гвардии майора Руденко и его замполита гвардии майора Губина. Когда вызванные доложили о прибытии, я пригласил их подойти к большому плану Вены, висевшему на стене.

— Вот он этот мост, Рейхсбргокен. Его надо взять, обезвредив мины и заряды взрывчатки. Значение моста объяснять не буду: понимаете сами. Одно скажу: если противник его взорвет, нам придется форсировать Дунай. А это сотни человеческих жизней, которые можно сохранить, если мост будет цел. Все!

Подойти к Дунаю в районе мосте было почти невозможно. Враг обстреливал прибрежную черту противоположного берега из орудий и шестиствольных минометов, автоматов и пулеметов. Все попытки обезвредить взрывчатку и спасти мост днем результата не дали. Посылали саперов — они уходили и не возвращались; посылали танкистов — вражеская артиллерия била по мосту прямой наводкой с дистанции 200–300 метров, боевые машины пылали.

Спасти единственную переправу поручили разведчикам 2-й гвардейской механизированной бригады: гвардии старшине Федору Минину, гвардии старшему сержанту Андрею Кульневу, гвардии рядовым Григорию Москальчуку и Николаю Борисову, В помощь им дали двух саперов — гвардии старшего сержанта Максима Ластовского и гвардии ефрейтора Андрея Золкина, которые должны были разминировать все подходы к мосту.