Воу, воу, а здесь становится жарко!

— Я поддался. Не обольщайся на свой счет, — посоветовал парень, внимательно разглядывая мое лицо — мое наверняка красное лицо. Кажется, до меня только что допетрило, где я сижу и на ком…

— Д-да неужели? — в самый идиотский момент на меня навалилось заикание: Артур смотрел на меня таким пронизывающим взглядом, будто впервые увидел. Наши лица находились всего в нескольких жалких сантиметрах друг от друга. А знаете, что было, пожалуй, самое опасное, не считая того, какое место для сидения выбрала я? — что эти самые сантиметры могли сократиться в любую наносекунду, и тогда бы произошло нечто невообразимое. Нечто, о чем я не переставала мечтать с того момента, как поняла, что не могу думать об Артуре, как о своем старшем брате…

— Правда, — ленивая улыбка тронула его губы. Похоже, он был не прочь, что я восседала на нем — это лишь больше разгоняло в вальсе сумасшедших бабочек, оккупировавших мой живот. — Ну, раз уж ты одержала победу, забирай свои сладости.

— Омг… — Я готова была убить себя в этот момент. Точнее: убить несколько раз. Фразочка Артура, и тот факт, что он, скорее всего, раздавил задницей все содержимое пакетика, приводила меня к исключительно одному пошленькому выводу: что и сладкое сейчас, так это его… пятая точка. — Знаешь, как-то… особо нет желания есть… Я…

Артур положил руки на мои бедра — я офигела — и притянул обратно, когда захотела встать. Его действия далеко не напоминали братские, а этот взгляд — мамочки! — от него у всех Охотниц часто сносило крышу. Причем и у меня. Но дело было в том, что на кого бы он ни смотрел, таким взглядом Артур наделял лишь меня… И всем особям женского пола оставалось завидовать и вздыхать в сторонке, поджаривая мою спину гневными взорами — вот почему у меня до сих пор нет подруг среди Охотниц…

— Нэнси забеспокоилась, что ты почти не поела утром, и испекла булочек.

— Булочек? — дикий смешок вырвался из моего рта.

Булочки под «булочками»…. Ой! Кому-то нужно лечиться!

— Именно. — Он накручивал на палец локон моих волос, странно улыбаясь. Такое поведение навевало меня на мысль, что Артур тоже… Не-ет. Нет. Нет. И еще раз — нет. Он лишь относится ко мне, как к сестре, и плевать, где сейчас находятся его… ловкие ручонки. — А еще там конфеты, шоколад, — нахмурился, — или то, что от него осталось. Но, по крайней мере, там что-то да цело. Забирай приз.

И настал час пик. Я затаила дыхание, не в силах сделать столь чокнутый поступок, не то, что вымолвить хотя бы словечко. Влага во рту мгновенно испарилась - пустыня Сахара по сравнению с ним была еще не такой уж и сухой. Артур ожидающе надломил бровь, когда мои руки так и не дернулись… кхем… как и ноги, вжимающиеся в его бедра.

— Ну? — Он дьявольски улыбался и прекрасно, черт подери, понимал, что я в огромной яме смущения. — Мне перекатиться набок, или ты сама найдешь… — парень прикусил губу, — карман?

И не только его.

На такое я не решусь, ибо это… фух, слишком пошло!

Хотя… было бы…

Ой, заткнись, Фрост!

Я лихорадочно вздохнула, пытаясь снова вырваться из его хватки — лучше бежать отсюда, а на уборку пока плевать, но Артур вновь удержал меня, только на этот раз притянул ближе к себе — кончики наших носов встретились. Из меня словно выбили воздух. Артур. Робко улыбнувшись, прошелестел:

— Шучу же, Малышка. — Он увидел, как мне стало неловко после его вопроса и слишком дерзкого поведения, поэтому сказал это. Артур всегда видел меня насквозь и, наверное, поэтому мы редко когда вздорили. Так же он прекрасно знал, какая я… стеснительная в таком плане — у меня никогда не было парней, следовательно — и поцелуев. А вот он не думаю что обходился без внимания женского пола — того самого «внимания».

— Куда ты собиралась?

Я смотрела в эти голубые сферы и забывала абсолютно все — именно из-за этого у меня что-то переклинило в голове, и я стала нести нечто несуразное:

— Я… сладкое… оно мне больше не нравится. — Вранье. Я бы не отказалась от булочек — эммм, точнее… от булочек, которые испекла Нэнси (с этого момента теперь мое любимое лакомство будет иметь двойственное значение и… представление). — И я не хочу есть. Хотя… булочки… они мне нравятся. — Господи, заткнись! — Они такие… мягкие. — О, убейте меня. Умоляю. — И… — вздох, — похоже, мне пора замолчать, иначе я…

Артур ухмыльнулся, запуская пальцы в мои волосы.

— Все нормально, Айви. — Его рука переместилась на мою скулу, нежно поглаживая ее. От опасного удовольствия я закрыла глаза, мысленно желая, чтобы эти чудесные минуты продолжались вечность. — Ты уже такая взрослая, Малышка.

Голос прозвучал с хрипцой — не совсем свойственный тон для Артура. Я обвила его руку пальцами, затаив дыхание.

— Не говори, что ты это только заметил… До сих пор называешь меня Малышкой…

— Всегда, — я распахнула глаза, когда это слово врезалось в меня. — Это будет всегда.

— Но я ведь уже выросла, — негодование охватило мое лицо. Я никак не была против этого прозвища, но все-таки, хотелось бы знать, почему Артур до сих пор меня так называет.

Он опустил веки; длинные черные ресницы отбросили на щеки длинные ниточки теней.

— Знаю.

— И… почему же? — я нахмурилась, ощущая, как его грудь напряглась — и да-да, мои блудливые руки лежали именно там, причем неосознанно! Честное слово!

Мышцы его расслабились, когда он нежно — даже для самого себя — произнес:

— Ты — мое прошлое, Айви. Ты росла на моих глазах. Я видел твои первые шажки, помню, как ты впервые огрела меня ложкой, а потом… проговорила мое имя — тоже впервые, хотя я был уверен, что ты хотела извиниться, но не знала, как это сделать. — Он слегка улыбнулся, словно вспомнив тот момент. — Было больно тогда. И когда у меня осталось небольшое красное пятно на лбу, знаешь, что ты сделала?

Мое детство — чаша беспамятства.

Я замерла, ожидая от него продолжения, где стала мочить его о стену, будучи малышкой.

— Нет. Я… по новой ударила тебя?

— Поцеловала, — теперь на меня смотрели два наипрекраснейших глаза цвета кобальта. — В место удара. Конечно, бойкости тебе было не заменять, но ты в тот момент проявила ко мне такую нежность, что я понял: ты та, к кому мне хочется относиться с такими же чувствами. Я понял, что ты та, кого я хочу защищать всю свою жизнь, несмотря ни на что. Ты пробудила во мне то, что я не хотел изначально показывать по отношению к тебе. — Артур сжал мои руки на своей груди, вздымавшейся от неистовых ударов сердца. — Я понял, что ты — это мой смысл жизни, и с того мгновения и дня я не мог уже прожить без твоей улыбки. Ты была всегда рядом со мной, и то, какой я тебя увидел впервые, никогда не забудется, ведь с первых дней твоего существования, кажется, началась и моя жизнь, Малышка.

Корочку льда, обволакивающего мое сердце, растопил огонь его откровенного и такого теплого признания. Я и не знала до этого, почему Артур всегда был ко мне добр, даже и представить не могла, что я значу для него гораздо больше, чем думаю. Это сон? Нет. Он с самого начала относился ко мне со всем трепетом, был для меня надежной защитой и опорой, и, может быть, поэтому я предполагала, что это Дэрек приказывал ему не спускать с меня глаз, когда на самом деле Артур был моим «ангелом-хранителем» по собственному желанию…

На глаза почему-то навернулись слезы — о, нет, не хватало тут еще нюни распустить. Но было слишком поздно: рассказ Артура тронул меня до глубины души, и я сжала его руку так крепко, словно хотела выразить всю свою благодарность за его… братскую заботу, начавшуюся почти с первого момента моего существования.

— Артур, я…

Протяжный звонкий гул, раздавшийся из колонок, заставил меня заткнуться. Мы с Артуром мгновенно подорвались на ноги, ошарашено оглядываясь по сторонам. Я закрыла уши. Ни с того ни с сего систему оповещения Охотников не включали, если клану не нужно было собраться на экстренный совет… Так же этот пронзительный вой, с которым бы не сравнился крик банши, врубали еще по одному, пожалуй, самому главному и редкому случаю: когда к нашему логову приближались…