— Не может… — ошарашенно прошептал Харуюки.

Улыбка Утай стала печальной, и она кивнула.

«UI> Птицы очень плохо переносят кровотечения, а Хоу не умеет охотиться, поэтому у него не могло быть шансов на выживание в Токио. Обессилевший, он приполз на территорию начального крыла академии Мацуноги, и там его взял под опеку комитет по уходу за животными. Его тут же отвезли в реанимацию, и чудо, что он вообще выжил. Но… из-за того страха, что он пережил, он стал крайне отрицательно относиться к людям…»

— Ну… ещё бы. После того, что с ним сделал прошлый хозяин…

«UI> Доктор сказал, что такими темпами его придётся усыпить, но я… ни за что не хотела бросать Хоу. Я не хотела принимать того, что ему придётся покинуть этот мир просто потому, что кто-то решил, что это животное ему не нужно.»

Хотя Харуюки прекрасно понимал, что именно ощущала Утай, печатая этот текст; он не стал это озвучивать. Вместо этого он поделился с ней своими собственными чувствами:

— В последнее время я начал думать, что даже… даже если сотня человек решат, что ты им не нужен, достаточно лишь одного человека, который дорожит тобой, чтобы продолжать жить в этом мире. Уверен, что и Хоу считает также.

Утай в ответ посмотрела на Харуюки всё ещё влажными глазами и кивнула.

«UI> К счастью, в конце концов Хоу всё же согласился принять еду из моих рук. С тех пор он постепенно начал поправляться… рана на ноге зажила, и ему вживили новый чип. Я думала, что он будет жить в академии Мацуноги в мире и спокойствии, но затем комитет по уходу был упразднён… ну а что было дальше, Арита-сан, ты и сам знаешь.»

— Ясно… обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы Хоу жил в Умесато, как дома.

«UI> Очень признательна, господин председатель», — с улыбкой напечатала Утай в ответ.

И Харуюки многое увидел в этой улыбке. В ней читалось, что Утай выполнила всё, на что рассчитывала, приглашая Харуюки домой… и что теперь он знает всё, что ему положено.

Вдруг раздались несколько глухих металлических звуков. Харуюки встрепенулся, но Утай пояснила: «Семь часов вечера». Это был звук часов.

И действительно, Харуюки скосил взгляд в нижний правый угол и увидел: «19:02». Мысленно заметив, что её часы немного отстают, он начал вставать на ноги.

— П-прости, что-то я засиделся… пожалуй, я пойду…

Утай задумчиво наклонила голову и быстро набрала:

«UI> Арита-сан, ты сейчас прямо домой собираешься?»

— Эм-м… пожалуй, я ещё схожу подуэлюсь…

«UI> Раз так, то можно мне с тобой?»

— Э, н-н-ну-у… — кое-как протянул Харуюки и заметил, что за окном уже почти стемнело.

Пусть на дворе и летнее солнцестояние, но прогулки по улицам с маленькой девочкой в семь часов вечера могли доставить проблемы.

— Пожалуй, будет лучше, если ты останешься дома, всё-таки уже темно. Да и родители твои разозлятся.

После этих слов улыбка Утай стала заметно печальнее.

«UI> Ни отец, ни мать не задают мне никаких вопросов, если я возвращаюсь к девяти часам.»

— П-понятно…

Харуюки не мог не подумать, что даже в эпоху распространения социальных камер и резкого падения преступности такие методы воспитания можно назвать на редкость безответственными… но с учётом того, что сам Харуюки наслаждался практически полным отсутствием необходимости приходить домой к определённому времени, права жаловаться на это у него не было.

Но Харуюки всё же вновь покачал головой и с улыбкой, но уверенно сказал:

— Даже если твои родители не против, Черноснежка и Фуко на меня сильно разозлятся. Поэтому… давай лучше завтра.

Несколько раз моргнув, Утай широко улыбнулась и легко взмахнула пальцами в воздухе.

«UI> Согласна. Если они узнают, заставят тебя прыгать на верёвке с вершины городской администрации, Ку-сан.»

Помахав на прощание проводившей его до дороги Утай, Харуюки открыл навигационную программу и проложил по ней пути до ближайшей автобусной остановки на Седьмой Кольцевой. Перед глазами появилась красная линия, и Харуюки пошёл по ней на восток.

Он шёл, прокручивая в голове разные фрагменты из разговора с Утай, и через пятнадцать минут вдали показался яркий свет железной дороги. Посмотрев на карту, он увидел, что приближается к перекрёстку Седьмой Кольцевой с Хонантё. Чуть к северу от него была остановка, и оттуда он смог бы доехать до Коэндзи. Харуюки уже собирался было пойти вперёд, как вдруг замер.

По сути, сейчас он находился на восточной границе Сугинами. В трёхстах метрах к югу отсюда начиналась боевая зона «Накано 2». Если «Накано 1» находилась под контролем Красного Легиона «Проминенс», то Накано 2 была нейтральной. К востоку от неё начиналась территория Синего Легиона «Леониды», к югу обосновался Зелёный Легион «Грейт Волл», и эта зона служила буфером между четырьмя Легионами. Зона, крайне популярная для боёв — даже в будние дни там по вечерам собиралось больше пятидесяти бёрст линкеров.

— Может, туда пойти? — прошептал вслух Харуюки.

А поскольку голоса «не надо!» в ответ не раздалось, то он побежал к ближайшему переходу через Седьмую Кольцевую.

Будучи членом Чёрного Легиона «Нега Небьюлас», контролировавшего территорию Сугинами, Харуюки обладал правом отказывать другим бёрст линкерам в дуэлях. Но как только он вышел бы на нейтральную территорию Накано 2, это право перестало бы действовать. Поэтому он ненадолго замер перед появившимся перед глазами виртуальным разделителем районов, а затем, решившись, шагнул вперёд. Текущий адрес, отображаемый в нижней части карты, сменился с «Сугинами — Хонан — Квартал 2» на «Накано — Яёйтё — Квартал 6». Большинство жителей Токио никогда не задумывались, когда пересекали границы городских районов, но для бёрст линкера эти границы не уступали по важности государственным. Сейчас Харуюки мог уже легко нарисовать по памяти контурную карту всех двадцати трёх районов Токио.

В этот самый момент имя Сильвер Кроу уже должно было появиться в списке противников зоны Накано 2. В любой момент на него могли напасть, и это значило бы, что он на 1,8 секунд замрёт прямо на тротуаре.

Поэтому Харуюки пытался как можно быстрее найти спокойное место, и в пятидесяти метрах от него нашёлся детский парк, куда он и направился. По пути он решил, что если доберётся до того, как на него кто-нибудь нападёт, то сам вызовет кого-нибудь на бой. Сейчас ему нужен был бой с красным лазерным аватаром, на котором Харуюки смог бы опробовать в деле образ зеркала, который стал крепнуть в его сознании после того, как Утай показала ему «зеркальную» и поведала историю своего брата.

Он понял, что истинное зеркало — это не просто плоскость, от которой отскакивает свет. Ему казалось, что зеркало, наоборот, скорее принимает идущий на него свет. Если подумать, то броня Судьба, которой он владел всего несколько дней назад, давала абсолютную защиту от световых атак, и при этом подстраивалась под характер своего владельца. Эта броня была настолько нежной, настолько готовой принять на себя всё… что именно поэтому она приняла гнев и отчаяние Хром Фалькона, позволив ему исказить её форму…

Харуюки раздумывал над этим, а до парка тем временем оставалось каких-то десять метров. И тут…

Слух пронзил привычный звук ускорения, и тело Харуюки замерло. Его сознание покинуло реальный мир и, ускорившись в тысячу раз, отправилось в другой.

Харуюки ожидал, что в любой момент перед ним вспыхнут огненные буквы, и приготовился читать: «HERE COMES …». Но вместо этого надпись гласила:

«A REGISTERED DUEL IS BEGINNING!»

Где-то в Накано 2 начинался бой, на который Харуюки затягивало в роли зрителя.

Впрочем, смотреть на чужие битвы всё равно весело. Харуюки падал в пропасть и приближался к радужному кольцу в её конце, увлечённо гадая, кто именно и против кого сражается.

Бронированные ноги Сильвер Кроу коснулись металлического пола.

Выпрямляясь, он первым делом посмотрел в верхнюю часть поля зрения на шкалы здоровья. Слева располагалось здоровье атакованного бёрст линкера, и его имя для Харуюки очень знакомо: «Frost Horn», уровень 5. Это очень известный «ледяной» аватар, состоящий в Леонидах, и именно он был у Харуюки в зрительском списке, отчего его и затянуло на бой. Сегодня он почему-то выступал один, без своего извечного напарника Турмалин Шелла.