Терников замолчал, потёр указательным пальцем переносицу и продолжил.

— Я понимаю, что такое осмыслить, а тем более принять, очень сложно, ведь таких операций ещё никто не делал, но я обязан Вам предложить. Это шанс и Вы можете его использовать. Вы один, родственников нет, а те, что есть, не хотят Вас знать. Подумайте. После того, как Вам сделают операцию, Вы будете вольны делать что захотите, сможете вернуться к прежней жизни, к работе. О том, что Вы парализованы, не знает никто. На Вашей работе знают только то, что вы попали в автокатастрофу и находитесь в клинике. Всё ещё может быть как прежде. Взвесьте все за и против, думайте сколько захотите. И если Вы примете решение, достаточно моргнуть три раза. Медсестра будет проинструктирована. Вы понимаете, о чём я говорю?

Александр моргнул один раз. Сейчас он готов был моргнуть сразу три раза, соглашаясь на операцию, но Терников велел подумать. Ведь он неспроста сказал, что думать нужно крепко. Он моргнул ещё раз, как бы подтверждая, что всё понял, и будет думать.

Прошла неделя, потом вторая. Александр каждый день обдумывал предложение Терникова. Взвешивал все за и против. Это ведь не просто, дать согласие приделать твою голову к механическому телу. Или просто? Ведь его собственное тело уже ни на что не годно! Согласиться или нет? Если согласиться, то стать первым в истории киборгом. Если нет, то доживать свой век в постели, хлопая глазами или в лучшем случае мыча что-то нечленораздельное. Но за то со своим телом. Что лучше? Что выбрать? Стать железным человеком и подчиниться чужой воле или оставаться калекой, но при своих интересах? Что же выбрать? Надо было соглашаться сразу, без раздумий, ведь чем больше и дольше думаешь, тем расплывчатей становится формулировка вопроса и появляется больше сомнений. Неоправданных сомнений. Ведь в университете его учили принимать решения быстро, почему же он здесь сплоховал? Потому, что цена вопроса не какие-то абстрактные ящики с яблоками или рудой, цена вопроса — его жизнь. Хотя какая жизнь, если ты прикован к постели и не можешь ни есть, ни пить. Зад и тот не можешь подтереть сам.

С того дня как Терников сделал Александру предложение об операции прошёл месяц. Он проснулся утром и через несколько минут в палате появилась медсестра. Она склонилась над ним, спрашивая как он спал, как себя чувствует, хочет ли есть. Александр неотрывно смотрел ей в глаза и неожиданно моргнул три раза подряд. Сиделка осеклась на полуслове, а потом спросила:

— Что?

Александр «повторил». Он вновь моргнул три раза, теперь уже медленно, как бы с расстановкой.

— Позвать доктора Терникова? — спросила сиделка.

Александр утвердительно моргнул. А потом ещё три раза.

— Хорошо, сейчас я его вызову. — Медсестра покивала и вышла.

Всё, решился! Назад пути нет! Будь что будет, лежать как бревно и влачить существование в состоянии растения уже нет сил. Надо двигаться, а как двигаться, если тело не «слышит» тебя? Надо двигаться, ведь движение это жизнь!

Приборы, приборы, приборы. Так можно описать операционную, в которой работал доктор Мережко. Книги, книги, терминалы, — так можно описать его кабинет. Все звали этого сухонького, седого старикашку доктором, хотя на самом деле это был один из выдающихся нейрохирургов и остеопластиков своего времени. Не просто доктор, не просто академик или профессор — гений. Он первым ввёл в современную медицину понятие о кибернизации человека. Эндоостов-броня разработанная им была как вторая кожа для человека. Многоточечный нейросенсорный контакт человека с кибербронёй был настолько уникален, что Мережко было разрешено проводить исследования, венцом которых было бы слияние человека и машины. Первые опыты были проведены на обезьянах и одна из подопытных до сих пор жила в клинике доктора Мережко. Были собаки, кошки, были мыши и кролики. Прежде чем получить карт-бланш на человека, было много подопытных. Мережко был уверен, что и с человеком операция пройдёт успешно, но закон предусматривал только добровольное согласие пациента. А таковых добровольцев разрешено было искать только среди безнадёжных больных и стопроцентно парализованных. И до сих соглашались немногие. Люди либо предпочитали остаться человеком-калекой, чем наполовину машиной, либо не подходили Мережко по состоянию психики. Мало кто из парализованных сохранял полное психическое равновесие.

Время шло, а пациента не было. Однако Мережко не сидел без дела и продвинулся в своих исследования ещё дальше, он провёл операцию на змее, и она оказалась успешной. Помимо своих исследований он лечил людей, берясь всегда за самые безнадёжные случаи, как доктор Айболит пришивал им новые руки и ноги.

И вот в один обычный, будний день в кабинет доктора Мережко, без стука вошёл, нет, ворвался словно вихрь, его ученик, Николай Терников.

— Я нашёл! Я нашёл! — с порога громогласно возвестил Терников и, не давая Мережко и секунды на раздумье, продолжил. — Я нашёл Вам пациента, учитель! Добровольца!

— Присядь Коля, — спокойно сказал Мережко, он боялся вспугнуть удачу, боялся, что ослышался. — Присядь и расскажи всё по порядку.

— Я нашёл Вам пациента, готового на пересадку тела, учитель. Молодого, здорового…. Э-э-э, ну, конечно же, не совсем здорового, он парализован, а так полностью в порядке, что касается мозга и психического состояния, — Терников с благоговением смотрел на своего учителя. — Что же Вы молчите, учитель?!

Мережко снял старомодные очки, которые носил скорее отдавая дань моде и для солидности, нежели по прямому назначению. Достал из наружного кармана пиджака платок и промокнул лоб. Потом встал и прошёл от стола к небольшому бару. Открыл дверцу и достал оттуда бутылку коньяка и два небольших фужера. Так же молча он поставил всё это на стол, открыл бутылку и налил в каждый фужер светло-коричневый коньяк. Поднял свой фужер и, взглянув на просвет, залпом выпил. Потом налил ещё и сел на своё место.

— Ты выпей, Коля, выпей, — Мережко качнул своим бокалом. — И рассказывай с самого начала. Со всеми подробностями. И прости старика, не ожидал я таких новостей. Ну, рассказывай.

Александр смотрел в потолок палаты. Неделю назад его перевезли в клинику доктора Мережко и всё это время помощники доктора брали у него пробы на анализ. В ход шло всё — кровь, моча, кал, кожа, жидкость спинного мозга…. Его часами держали в какой-то камере, всего облепленного датчиками, погружали в воду всё с теми же датчиками. А к вечеру приходил сам доктор и беседовал с ним. Говорил в основном Мережко, а Александр лишь изредка моргал один или два раза, в зависимости от вопроса. Доктор Мережко показал ему видео о его новом теле. Это было даже не тело, а всего лишь скелет из металла. Точная копия скелета человека, не считая небольших дополнений в виде стабилизаторов и ещё каких-то приборов величиной с четверть сигаретной пачки. Доктор рассказал, что после того как Александр получит новый скелет, на него наложат синтетические мышцы и сухожилия. Всё будет по настоящему. Мышцы будет питать кровь, которую будет качать сердце, но уже искусственное. Всё как в настоящем теле. Доктор не вдавался в подробности, обещал рассказать всё подробно позднее, а Александр не имел возможности спросить, да и не особо его волновали подробности. По его мнению, он уже был живым трупом, так не всё ли равно? Ему предстояло провести в палате ещё три недели.

За два дня до намеченного срока операции к Александру пришёл Терников. Он поздоровался и присел на край кровати.

— Не передумал? — спросил Терников, глядя в глаза Александру. Тот моргнул два раза.

— Хорошо, — Терников покивал, — осталось два дня, и я хотел бы сделать что-то для тебя. Что-то личное, понимаешь? Я вот, принёс тут перечень нескольких вопросов. Я буду тебе читать их и давать пояснения, а ты…. Ну, всё как обычно. Понимаешь? Вот и хорошо, тогда поехали.

Вопросы Терникова касались в основном имущества Александра. Он спрашивал, что делать с ним в случае летального исхода. Александр не удивлялся и в принципе ждал этого разговора. Мережко ещё при первой их встрече предупредил его о возможности такого исхода операции. Александр мог отказаться даже в последний день.