Его мать рано забеременела и до последней минуты скрывала свое положение. Родила она дома, и это было шоком для ее родителей. Они решили сразу отдать мальчика в приют, но моя бабушка, узнав обо всем, настояла, чтобы ребенок воспитывался у нас. Отец тогда еще не был женат, поэтому, когда мама пришла к нему в дом, Мартин - так звали мальчика, уже был там. Отец рассказывал, что мама очень любила его, подчас спасая от строгой бабушки. Когда родилась Маргарет и я, Мартин очень ревновал маму к нам. После ее смерти он стал очень замкнут и, мне кажется, что это объясняло его дальнейшее поведение. Он рос очень несдержанным, мог устроить какую-нибудь гадость, нажаловаться на нас с сестрой, от чего нам с ней доставалось и от бабушки, и от отца. Маргарет рано вышла замуж, Мартин учился в техническом колледже. Нам все трудней было с ним общаться. К тому времени бабушку пригласила погостить к себе в Россию ее старшая сестра, которая была замужем за русским офицером. У нас и самих имелись русские корни - мать прадедушки была русской. Бабушка получила визу и отправилась в путешествие. В России, то есть в Советском Союзе, ей понравилось, и она стала звать меня приехать, мотивируя это тем, что скоро мне пора будет искать подходящую партию, а в России много красивых образованных девушек. Да и образование здесь лучше, добавляла она, намекая на то, что мне нужно учиться, а не губить себя, как отец, на фабрике. Я тогда был его помощником, но он и сам еще хорошо вел дела. Мартина она, почем- то не приглашала. Может, потому, что у него девушка была, и они даже собирались пожениться.

Меня всегда интересовало, как там, в других странах, а о России я столько всего слышал… И хотя уже тогда напряжение между Советским Союзом и Германией росло, и я знал, что Мартин симпатизирует Гитлеру, меня выпустили, и я отправился к бабушке, а вернее, даже к двум. Думал ли кто тогда о том, что скоро разразится война? Ходили разные слухи. Лично я не верил, а Мартин доказывал обратное. Он даже был членом какого-то закрытого общества и отговаривал меня от поездки, но я его не послушал. Отношения у нас всегда были напряженными, и я считал, что он мне просто завидует.

Итак, в мае 1941 года, я отправился в путешествие. Страна Советов поразила меня, здесь все было другим, люди были очень доброжелательны, а девушки - действительно красивыми. Но не буду отвлекаться. Бабушка была мне рада. Оказывается, сестра ее к тому времени скончалась, и ей приходилось ухаживать за ее мужем – инвалидом. В 37 году он был репрессирован, но по состоянию здоровья был отправлен умирать домой. Городок, в котором мы жили, был недалеко от Москвы. 13 июня мой двоюродный дед умер, а 22 началась война. Мы не могли поверить в то, что Гитлер все – таки решился напасть на Советский Союз. Мартин оказался прав. Вернуться в Германию я уже не мог и не хотел. Я чувствовал, что мое место здесь и сам пошел в военкомат. Узнав, что я немец по происхождению, воевать меня не взяли. Бабушка почему-то решила, что в Подмосковье оставаться опасно. Мы оставили квартиру и переехали в поселок под названием « Яблонево», где у мужа бабушкиной сестры был родительский дом. Конечно, мы совершили ошибку. Тверскую область оккупировали одну из первых. В нашем доме устроили штаб, так как строение было большим, а мы были немцами. Нас не трогали, отношение к нам было хорошим, нам выделяли продуктовый паек. Им мы, по возможности, делились с многодетными соседями. Террор, конечно, был, но не такой, как в других селах. Ценности люди несли сами в обмен на продукты. Я служил переводчиком между немецкими офицерами и местными жителями, так как хорошо знал русский. В октябре 1941 года штаб, то есть наш дом разбомбили. Шло освободительное наступление Красной армии. Я отделался осколочным ранением в ногу, а бабушка погибла. Меня приютили соседи. Когда в деревню пришли русские, я был арестован за пособничество фашистам. Но в тюрьме я пробыл недолго. Односельчане оказались порядочными людьми и вступились за меня, рассказав правду о том, что мы, чем могли, помогали соседям, не выдали дядю Матвея – партизана, который после ранения скрывался в доме тети Шуры. Короче, меня отпустили, и я вернулся в дом соседей. Я многое умел, и, когда нога зажила, стал потихоньку восстанавливать дом. Когда я разбирал старую кладку, обнаружил тайник, а в нем шкатулку с драгоценностями. Бабушка показывала ее нам, когда мы были детьми. Выходит, она взяла шкатулку в Россию, но мне почему-то об этом не сообщила, или не успела. Я восстановил дом ,и жизнь стала продолжаться.

После окончания войны я работал плотником, но платили тогда мало, в основном трудоднями, и я решил вернуться в тот город, где мы жили до войны. Работу без образования было найти сложно, и я решил попытать счастья в Москве. Конечно, мне, с моим немецким происхождением, поступить куда-либо было непросто. Но мне снова повезло. В промышленном институте, куда я подал сохранившиеся документы, ректор был по происхождению – немец, фамилия его была – Штерн. Но родился он в Москве, был уважаемым и очень хорошим человеком, который не делил людей по национальностям. Он вступился за меня, и я стал студентом столичного вуза. Мне выделили комнату в общежитии.

Я не буду утомлять тебя описанием всей своей жизни. Говорю лишь о главном. В Германию я не возвращался никогда, даже когда упал « железный занавес». Я послал запрос и узнал, что сестра с семьей и отец погибли во время войны, а Мартин как сквозь землю провалился.

Но я хочу вернуться к событиям недавнего прошлого. Я многого добился. С отличием окончил институт, получил работу, и даже комнату в коммуналке. К, сожалению, плохо залеченное ранение в ногу, давало о себе знать. В результате, мне дали вторую группу инвалидности и с работой пришлось расстаться. Я думал, как жить дальше, и решил вернуться в Подмосковье. Мне определили пенсию, я продал комнату в Москве, и вскоре мы стали соседями с твоей бабушкой. Они недавно переехали в наш дом. Ей было 16, и однажды я обнаружил, что влюбился. Она была так похожа на мою мать! Я никогда не верил легенде, но это случилось. Я с замиранием сердца ждал ее возвращения из школы, и всячески ругал себя. Но это было как наваждение.

Потом она поступила в медицинское училище. Ее мать тоже была медсестрой, и иногда приходила делать мне уколы.

Как-то раз, вместо нее пришла Катя. Мама заболела,- сказала она, но я тоже умею делать уколы. Я был рад, конечно, но у меня и в мыслях не было причинить ей боль или домогаться ее. Мне к тому времени было за тридцать, но ей я, наверно, казался стариком. Мы подружились с ней, иногда пили чай, смотрели телевизор – для нее он был в диковинку. Я видел, что ей нравится общаться со мной, нравится, как я живу. Я тратил деньги, не скупясь. К тому времени я продал несколько украшений из шкатулки, а те деньги ,которые остались от продажи комнаты, положил на книжку. Еще у меня была неплохая пенсия по инвалидности. В общем, я никогда не бедствовал и умел достать хорошие продукты и вещи. Кате нравилось все рассматривать. Я видел, как жадно она ест, когда я угощал ее и радовался, что хоть чем-то могу сделать ей приятно.

Однажды у нее был день рождения. Она зашла сделать мне укол. Я почувствовал слабый запах алкоголя, и сказал, что можно пропустить инъекцию ради такого случая и предложил выпить чая. Катя была необычно возбуждена. Видно, спиртное попробовала в первый раз. Она спросила, а нет ли у меня шампанского. Ей исполнилось 16, я решил, что не будет ничего плохого в том, что я угощу ее. Я открыл бутылку, и мы выпили за ее здоровье. Мне очень хотелось подарить ей что-нибудь. Я достал из коробочки, в которой хранил бабушкины драгоценности, простенькое колечко с бирюзой:

•  Вот, это тебе, с днем рождения! 16 лет – замечательный возраст. Совсем скоро ты станешь женщиной, так что пора тебе привыкать к драгоценностям,- произнес я.

Катя протянула руку, и я надел ей кольцо.

•  Ой, как красиво!- воскликнула она, спасибо!

Неожиданно она кинулась мне на шею и поцеловала сначала в щеку, а затем в губы. Я оторопел. Игорь, я клянусь, что пытался ее остановить. Но она говорила, что я ей давно нравлюсь, что ей не интересно со сверстниками, что она хочет стать женщиной только со мной. Я ведь так ее любил, а услышать такие слова наяву, а не во снах… Клянусь, я не насиловал ее, у нас была чудесная ночь. Ее мать дежурила в больнице в ночную смену.

А потом она стала избегать меня. Я ничего не понимал, страдал, пытался поговорить с ней, она обещала зайти, но не заходила. Однажды, когда я уже совсем отчаялся, Катя пришла и с порога заявила, что беременна от меня. Я очень обрадовался, сказал, чтобы она ничего не боялась, что я поговорю с ее мамой, а она вдруг рассмеялась мне в лицо и сказала:

•  Да кому ты нужен, калека, старик? Вот деньги мне будут нужны, и ты мне их дашь. И, вообще, у меня есть жених, мы собираемся пожениться, про ребенка он все знает.

Скажи спасибо, что я не заявила в милицию, - сказала она мне на прощанье.

Я понял, что стал жертвой шантажа. Но что было еще больней, я сомневался, мой ли ребенок будет у Кати. Я готов был платить ей, даже за одну только ночь, но мне хотелось, чтобы она действительно родила ребенка от меня. Я думал, что буду хотя бы издали любить его.

Потом ко мне пришла ее мать. У нас был очень неприятный разговор, я не буду пересказывать, каких эпитетов я удостоился. Но когда она ушла, мне стало плохо, и я попал в больницу в прединфарктном состоянии. Когда меня выписали, я узнал, что мать Кати убили в подъезде.

Я еще раз пытался поговорить с Катей, выразить соболезнования, просил подумать, говорил, что буду любить ее всю жизнь, но она ответила, что скоро у нее свадьба. Затем она назвала сумму, которую я должен был ей выплачивать ежемесячно. Я сказал, что согласен и пожелал счастья, после чего чуть снова не загремел в больницу. Я долго думал и решил, что мне будет не по силам видеть ее каждый день. Нашел покупателя на квартиру и переехал в Яблонево. Снова обновил дом, и стал жить дальше. Я узнал, что у Кати родилась дочь. Несколько раз я приезжал и издали наблюдал за ними. Я убедился, что Юля - мой ребенок, когда увидел у нее на виске родимое пятно, как у меня. Я исправно перечислял деньги. Когда твоей маме исполнилось 16, я встретился с ней и передал письмо и деньги, довольно большую сумму. Также я попросил рассказать обо мне. Зачем мне это было нужно? Просто я узнал, что муж Кати погиб на стройке и у меня снова появилась надежда. Любовь зла и слепа, она не хочет видеть очевидного. Я оставил свой адрес и телефон, и постоянно ждал звонка.