царицу и детей...
Живём надеждой - человек бесценен,
И мир нам Богом не напрасно дан,
Совсем недавно был подстрелен Ленин,
Жаль, в голову не целилась Каплан.
У нас здесь тоже был похожий выстрел -
В Урицкого стрелял то ли кадет...
Вы слышали быть может -
Каннегисер,
Есенинский приятель и поэт?
А Каппель - умница, теперь уже в Казани,
Отбил у красных золото страны...
Ах, Машенька, да живы ли Вы сами?!
Как я скучаю... как Вы мне нужны!
Не в моде офицерские шинели,
Солдат штыком пырнёт за аксельбант...
Тут скоро петербургские метели
Оправят снегом город - бриллиант
Такой любимый, строгий и прекрасный,
В котором Вы мне посланы судьбой...
Теперь он Петроград
с приставкой "красный",
Без Вас холодный, грубый и чужой.
Дойдёт ли весточка, прочтёте ли записку,
Иль затеряется, как прежние, в пути?...
...Приказ Дзержинского -
расстреливать по списку
Всех офицеров, что смогли найти.
Прощай, удача, кончилось везенье,
Беззвучны кадры синемы Люмьер,
Когда пришли за ним
под воскресенье,
Подвёл осечкой верный револьвер...
В Святом Кремле осели отщепенцы,
Как им тогда казалось - на века...
...Её корабль потопили немцы,
Его забили до смерти в ЧеКа.
************************************************
Позволите?
Позволите? Если, конечно, свободно...
- Прошу Вас... (а взгляд всё такой же, как прежде).
Красивая женщина... выглядит модно -
Красивое тело в красивой одежде.
- Меню?
- Нет, спасибо... мне чашечку кофе.
И если не трудно - ещё сигарету.
Подумала: дура, какая ты профи?
Подумал: шалава. Уткнулся в газету.
- Зови меня Инга.
- На "ты"? Мы знакомы?
Но, в общем-то, я здесь совсем не за этим.
- Под Старым Ачхоем... с чердачной соломы -
В то утро по счёту ты стал моим третьим.
Смотрел очень долго (а взгляд всё такой же!),
И вниз по спине - холодок до лопаток...
- Мы оба тогда были много моложе,
Но ты - за медали, а я - из-за "бабок".
- Чего тебе нужно? Ты хоть понимаешь,
Что мне наплевать, что тут люди повсюду?
Порву тебя, тварь...!
- Лейтенант, а ты знаешь,
Что я твоих глаз никогда не забуду?
Когда ты полез напролом за мальцами,
(Ведь знал, что там снайпер и верная пуля!)
Какими смотрел на меня ты глазами...
Зачем же за мёртвыми, жизнью рискуя?
- Тебе не понять...
На убой... как скотину...,
Чтоб толще в два раза стал чей-то загривок!
...Ждала, когда вытащу их, чтобы в спину?
- В плечо, если помнишь. Могла бы в затылок.
Конечно, я тварь.
После "дружбы народов" -
Литва... биатлон... нищета... всё такое.
Чужая на родине. Лапы уродов...
Вот так мы и встретились в Старом Ачхое.
И хватит об этом - суди коли судишь.
Мы были и будем с тобою врагами...
Одно только тошно - никак не забудешь
Какими в прицеле смотрел ты глазами...
- Чего приходила? Раскаянье? Скука?
- Да нет... я хотела с тобой про работу -
Партнёр твой по бизнесу... редкая сука.
Решай с ним, иначе -
мой выстрел в субботу.
************************************************
Герой
Она называла его "мой герой",
Запутывалась пальцами в волосах,
И Золотою его Звездой
Прокалывала лацканы на пиджаках...
Она зашторивала плотно ночь,
Чтоб не отдать его снова в плен,
И только, ставшая взрослой, дочь
Шипела в спину ей зло: Зачем?!
Все эти двадцать никчемных лет
Парализованный и слепой!
Ведь всё, что есть - на стене портрет,
Где он с тобою, где он - живой.
А тот, что рядом - совсем не он,
В глазах навечно застыл закат,
И бой, в котором спас батальон
Ценою жизни своих ребят.
И нет на карте его страны -
Страна давно поменяла флаг,
И с той поры ещё две войны,
Да пара дюжин поменьше драк...
Конечно хочется знать зачем,
Когда и жизнь-то всего одна,
И как одной среди голых стен
И нищеты не сойти с ума?
...Ты понимаешь, он снова там,
Где всё как раньше - присяга, честь...
(какая дура ты правда, мам!)
Я буду ждать сколько надо здесь!
Со злостью хлопнет входная дверь,
Дробь каблучковая эхом вниз...
Наступит март, а потом апрель
Теплом согреет сырой карниз.
И он вернётся однажды к ней,
Пусть не надолго - на полчаса,
Чтобы, счастливейшим из людей,
В её объятьях закрыть глаза.
...А дочь забудет свой телефон
И, чертыхаясь, пойдёт домой,
И выйдет мама, и скажет: он...
Запомни, дочь, твой отец - герой!
И станут плакать о нём навзрыд,
Как это водится на Руси,
О всех, кто будет ещё убит...
За всех героев ей: мам, прости!
**************************************************
Ленинград.
Он, конечно, все помнит,
Только будет упрямо молчать,
Прижимаясь гранитом
К губам равнодушной Невы,
Он, наверное, станет
Сначала тебя изучать,
Этот Город, к которому
Я обращаюсь на Вы…
Будет хмурить, как брови,
Седые свои облака,
Будет окнами пристально
Душу твою отражать,
Это только покажется,
Будто бы все – свысока,
Надо, просто, любить его,
Чтобы, хоть что-то, понять.
И, быть может, тогда
Он поделится этим с тобой,
И протянет навстречу
Ладони своих площадей,
Ты поймешь, что остались
У Города счеты с войной,
Ты увидишь – он помнит
Девятьсот, Богом проклятых, дней.
Прикоснись к этой памяти
Кожей, руками, душой…
Поплыви по реке
Мостовых и горбатых мостов,
И в закрытых глазах,
За какой-то незримой чертой,
Ты увидишь – он плачет,
Если к этому будешь готов.
Как насквозь промерзала
Его каменистая плоть,
Как дробила гранит
Бесконечная вьюга – метель,
И горячая сталь
Все пыталась его расколоть,
И когтями до горла
Тянулся неистовый Зверь.
Он уже не жалел
Ни дворцовой своей красоты,
Ни зеркал золотых
Со своих эполетовых плеч,
И, как руки, ловили
Снаряды святые кресты,
Чтобы в Городе этом
Кого-то и как-то сберечь…
Черно-синяя полночь
Украла здесь свет и тепло,
Выл взбесившийся ветер
В протяжках пустых проводов,
И блестело как слезы
В оконных проемах стекло,
Где еще оно было
Среди бесконечных снегов.
Сверху падало небо
На город разрывами бомб,
И гнилыми зубами
Торчала остаточность стен,
А мороз на каналах,
Как внезапно сорвавшийся тромб,
Перекрыл путь воде
В паутине артерий и вен.
И, казалось, не будет
Уже ни надежды, ни сил,
И, казалось, не кончится
Смерти пьянящий разгул,
Раскрывая до сердца
Свое тело для братских могил,
Каменел Ленинград,
И бледнел белым мрамором скул.
Колоннадой склоняясь
Над пятнами скрюченных тел -
Обогреть бы чуть-чуть,