Да дыхание сковано льдом,
Лишь биением пульса
По-прежнему глухо звенел,
В коридорах проспектов,
В размеренный такт метроном.
И промокший комочек,
Облепленный крошкой махры,
На прозрачные пальцы –
Попытка еще один день
Этим хлебом прожить,
Чтобы снова назавтра пройти
Долгих триста шагов,
Слабым телом, похожим на тень...
А когда летний дождь
Смоет памяти страшный оскал,
Лучик солнца скользнет
По дорожке случайной слезы,
Ты, конечно, запомнишь
Что Город тебе рассказал,
И, как, я будешь тоже
К нему обращаться на Вы…
****************************************************
Беслан
Как страшно говорить – Беслан,
Распухшим языком слова толкая,
Детей распятых узнавая
По переломанным телам –
Остолбенеть, не понимая…
Как сердце, в клочья разрывая,
Еще умом не дотянув,
Едва дотронувшись, взглянув,
Рвануться к дочке, умоляя:
Не может быть! Она живая!
Как страшно повторять – Беслан,
Кромсая горло диким криком,
Не воздухом - осипшим всхлипом,
Схватить, прижаться к волосам,
И выть навзрыд, чернея ликом…
Качать растерзанную плоть,
Мычать, язык пробив зубами –
За что же, Господи, так с нами?!
Забыть! Не верить! Расколоть
Весь мир… Прожечь щеку слезами…
Как страшно думать про Беслан…
Сдавить глаза в бессильной муке,
И гладить тоненькие руки,
В кровавой вспоротости ран,
Не видя свет… не слыша звуки…
И сердце болью этой вскрыть.
Затихнуть. Душу отпустить…
************************************************
Фронтовая быль
Чёрная куртка от пыли “седая”,
Руны SS…
Тёплый апрель и листва молодая
Тронули лес.
Узкий чердак, слуховое окошко…
Враг у ворот.
В оптике – мост и кирпичная крошка…
Вражеский взвод.
Нет ни снарядов, ни топлива в баках
Грозных “пантер”…
Их, уцелевших в последних атаках,
Сжёг офицер.
Мост над каналом взорвать не успели –
Город открыт,
Старая женщина плачет в прицеле,
Плачет навзрыд.
Можно взрывчатку “достать” одной пулей,
Вдруг повезёт…
Только вот что будет с этой бабулей –
Тоже умрёт?
Поздно… Проехали мост англичане,
Город молчит.
Что там верзила с большими плечами
Ей говорит?
Сдвинул прицел чуть левее и выше -
Бритый висок…
Вот уж аукнется выстрелом с крыши
Этот бросок.
В прятки со смертью играют мгновенья –
Адреналин!
Сладкая месть на краю пораженья…
Сукин ты сын!
Гладит старухины щёки рукою,
Пряди волос,
А на глазах поволокой слепою
Капельки слёз.
…Он уходил со своим экипажем
Прочь от дорог.
Это потом он закурит и скажет:
- Нет… Я не смог.*
Долгую память и долгие вёрсты
Этой войны
Мне отогнать почему-то не просто,
Спрятавшись в сны.
Если бы тот, за еловою лапой,
Поднял бы ствол,
Может и дед мой с войны той проклятой
Тоже б пришёл…
* Оберштурмфюрер Оле Олин, финский доброволец, офицер танковой дивизии СС “Викинг”,
участник боёв на Восточном фронте, в начале апреля 1945 года защищал немецкий город Минден
от солдат британской 6-й воздушно-десантной дивизии. Стихотворение написано на основе реальных событий.
*********************************************
1941.
Мы вышли из боя,
Но в замкнутом круге,
Как после запоя,
Не слушались руки.
Мы рваные раны
В ладони вжимали,
Пустые наганы
К виску приставляли.
Тянули на спичках –
Кто первый на мины,
И, с непривычки,
Мочились в штанины.
Нам в спину лупили,
Отход отрезая,
Мы матом их крыли,
Свинцом поливая.
Мы дрались, как черти,
В тисках окруженья,
И больше, чем смерти
Боялись паденья!
Вокруг озирались -
Нас всюду прижали,
Уже не прощались -
Смертельно устали.
Мы жадно курили
Махру под налетом,
Нас после убили,
Накрыв минометом,
Мы рыли штыками
Могилы ребятам…
Нас не было с вами,
Тогда, в сорок пятом.
**********************************************
1942. Кавказ.
Мы сапогами месим грязь,
В бессильной злобе, матерясь –
Сырая ночь, уходим прочь
От перевала,
Вода в дырявом сапоге,
Кровь запеклась на рукаве,
Нас окружают в темноте
Враги и скалы.
Ракеты чертят небосвод,
От батальона только взвод –
Ну, вот и все, что от него
Еще осталось,
Патронов только для броска,
Приклад, да лезвие ножа,
А за спиной тяжелый бой,
Боль и усталость…
Хрипит, кончаясь, комиссар,
От гимнастерок мокрых пар,
Глотает взвод соленый пот,
Не закурить!
Патронов нет, но пулемет
Сержант оставить не дает,
Вот сволота! Ну, на хрена
Его тащить?
Ну, может, хватит отступать –
Один ведь ляд, где пропадать!
Заляжем тут, как подойдут,
Так примем бой…
Их все равно не обмануть,
Слышь, командир, чего тянуть?
Спрячь пистолет, ведь мочи нет,
Да черт с тобой!
Четвертый час – хоть глаз коли,
Кровь по башке, в глазах круги,
Вот-вот рассвет, а там привет –
Не выйти днем!
Уж, если здесь нас припекут,
Тогда уж точно всем “капут” –
Не окопаться, не прорваться
Под огнем…
Совсем светло, ну вот и все,
На этот раз не пронесло –
Всем за скалу! Я задержу
На полчаса…
… Он крыл и немцев и Кавказ,
Но задержал на целый час,
Потом в глазах рассвет погас,
Кровь из виска…
********************************************
1943. Возвращение.
Я еще вернусь к тебе
Грустным дождиком осенним,
Листопадом – сновиденьем,
При погонах и звезде.
Постучусь в твое окно
Вместе с эхом утром рано,
Белым облаком тумана
Окунусь в твое тепло.
Ты еще так сладко спишь
Под шаги часов настенных,
В этих сумерках неверных
Занавесит окна тишь.
Треугольником письмо
На комоде. Неужели
Так листочки пожелтели?
Значит, все-таки, дошло.
Значит, все-таки, успел
Рассказать, как я скучаю,
Как люблю и вспоминаю…
Как вернуться я хотел.
Помню – тихо снег упал
На поля, на край окопа.
Я сидел у пулемета,
Улыбался и писал.
Я писал, что скоро враг
Уползет к своим границам,
И тогда, я белой птицей
Прилечу, через Рейхстаг!
И о том, что скоро в бой
За деревню на пригорке
Мы пойдем. И что, Егорке
Берегу гостинец свой.
В 43-м, той зимой…
Вырос сын. И внуки, тоже…
Я вернулся. И по коже,
По твоей, скользнул слезой…
************************************
1944. Ас.
Эпилог вместо пролога.
“…Ночью была перехвачена радиограмма русских, из которой стало ясно,