Выжжена в небе искрою Венеры –
Белая стража больного Прозренья,
Вечные жертвы Надежды и Веры…
Как же без вас монолитно сознанье,
С запахом крови пьянящего следа,
Серое “Я” – эпицентр мирозданья
Без состраданья и прочего бреда.
Что там, в глазах, обречённых на муку?
Рвётся аорта у тех, кто слабее!
К каждому запаху, к каждому звуку
Первым выходит лишь тот, кто быстрее.
Чем же вам так ненавистна охота -
Вязкая сладость удачного гона,
Загнанность жертвы, и сытая рвота
В эхо ещё неостывшего стона?
Или не писаны волчьи законы
Тем, у кого от рождения крылья?
Как же не выть на Луну до истомы,
Если прозревшие выше бессилья…
Белое слово пронзительней вдвое –
Входит как лезвие в сердце из шерсти,
И содрогается стая от воя
В поисках смысла и жизни, и смерти.
А одиночество – вот оно, рядом!
Что там внутри так испуганно бьется?
Вдруг, если жизнь так и прожита гадом,
Больше к тебе никогда не вернётся?
Белые волки с глазами предтечи,
Может и правда вы пастыри слова,
Если упав под ударом картечи,
Вы возвращаетесь снова и снова…
**************************************************
Двое
Кому-то и в голову не приходило
Что можно её красивой назвать,
Она это знала и не любила
Грустить невпопад и о счастье мечтать.
Она научилась легко и спокойно
Смотреться в ухмылку холодных зеркал,
И не было ей ни обидно, ни больно –
Ну что тут поделаешь, не идеал.
С работы домой, где уютно и тихо,
Лишь музыка в гости, да шорох страниц,
Ночник на всю ночь, потому что трусиха,
Да в снах бестолковых застенчивый принц.
Обеды в субботу под мамины вздохи,
Что, мол, у подруг всех по куче детей,
А ей бы читать только книжки, дурёхе,
И всё в её жизни не как у людей.
И будет испорчен весь вечер знакомо,
Но что-то менять нет ни сил, ни причин,
Скорей бы добраться по лужам до дома,
Где нет, и не будет, наверно, мужчин.
Так хочется лета, и запаха юга –
Четырнадцать дней, словно рай напрокат,
В котором никто ничего про друг друга…
В котором лишь чайки, прибой и закат…
…А он улыбался и выглядел глупо,
Лежал на диване и снова мечтал
О самой-пресамой… но, почему-то,
Которой и имени даже не знал.
Шекспир не открыт на любимом сонете,
И ужин не тронут, встревожена мать,
На кухне с отцом по шестой сигарете –
Не знаешь, а он собирается спать?
Немного за тридцать? Короткая стрижка…
Горячий лате и вишнёвый бисквит…
Смутился под взглядом её как мальчишка…
Да что там смутился – был просто убит!
Бездонное небо… бездонное море…
Бездонные омуты в этих глазах!
Вселенское счастье… и, кажется, горе…
И мёртвое время на точных часах.
А если она влюблена и чужая,
И будет любовь эту в сердце хранить?
А вдруг она ангел небесный… святая…?
И как же ему без неё дальше жить?
А вовсе никак. Значит надо решиться,
И завтра в кафе подойти и спросить:
- А можно мне Вам… этой ночью присниться?
И можно я буду всю жизнь Вас любить…?
**********************************************************
Моя Джульетта
Моя Джульетта еще спит,
И даже спит ее дыханье –
В каких глубинах мирозданья
Она, счастливая, летит?
Качает душу сладкий сон
Вдали от сумрака сомнений,
И крылья легких сновидений
Шуршат, вздымаясь в унисон…
Прозрачным светом красота,
Густых волос струятся реки,
И жизнь моя без них, Монтекки,
Так невозможна и пуста…
Здесь, в мрачных сводах стынет тьма,
Росой холодной мокнут стены.
И лишь любовь мне греет вены
И не дает сойти с ума.
Свеча так мягко оплыла,
У изголовья воск роняя –
Молюсь, упрямо повторяя:
Неправда… Ты не умерла…
Из ножен шепчет мне стилет,
Вгоняя в мозг полоску стали:
Мы свое счастье потеряли…
Не жди… Джульетты больше нет…
Она пока недалеко –
Ее душа над нами где-то…
Достань меня и до рассвета
Догоним мы ее легко…
Нет, ты не прав, мой острый друг –
Она ни капли не остыла,
Ведь не могло перо Шекспира
Сломать ее дыханье вдруг!
Не мог же любящий отец,
Бесстрастно следуя сюжету,
Убить Ромео и Джульетту,
Прервав биение сердец?
Не торопись, нетрудно ждать,
Когда она все время рядом,
Когда вот так – рукой и взглядом
Ее могу я обнимать…
Я подожду – еще не срок,
Еще не вянут эти розы…
А я б добавил – и березы
Еще не выплакали сок.
А я почувствовал – висок
Взорвался словно от удара,
Когда любовь его роняла
Последний розы лепесток…
И мокли кровью рифмы строк…
*****************************************************
Не спеши
Не спеши расставаться со сказкой,
Пока сторож дорог – подорожник
Не пускает метели, и краской
Тронул листья малютка – художник.
Пока нам колокольчик из лета
Дарит эхом звенящие звуки,
И покуда полосками света
Согреваем озябшие руки.
Ведь еще светлячок зажигает
Огоньки в разнотравьях ночные,
Хоть сверчок светлячка приглашает
На зимовку в каморки печные.
Пусть готовятся птичьи народы
Эмигрировать в запах прибоя,
Я спешу на премьеру Природы –
Карнавал тишины и покоя…
Мне не хочется шумных прощаний,
Не расплачешься – легче и ждется!
Мне хватает вполне обещаний,
Что когда-нибудь лето вернется.
Я в плену у безумства расцветок,
Вот бы встретить художника – крошку,
Чтобы он мне с раскрашенных веток
Протянул для пожатья ладошку.
Пусть прогнозы погоды все строже,
У меня на руках два билета –
Я хочу подарить тебе тоже
Карнавал Уходящего Лета…
******************************************************
Любовь по-русски
В эту черную степь под Луной золотой,
Обнимая коня шею с шелковой гривой,
Распластаться в намет, и над самой землей
Пролететь сильной птицей, шальной и красивой.
Пробивая кордон, и сметая врагов,
Перепачкав копыта кровавой росою,
Растоптать чью-то плоть и безмолвных богов,
Направляя копье беспощадной рукою.
Будет конь вороной на костях танцевать,
Красным глазом косить, и зубами вгрызаться,
Будет Смерть за плечом страшно так хохотать,
И гуденьем тугим тетива огрызаться.
Им уже не уйти, не сомкнуться спиной,
Волчьи шкуры трещат под огнем и металлом,
Вот еще одна тень перечеркнута мной,
Расшибаясь о землю звериным оскалом.
Я спешу, и в галоп, в непроглядную тьму,
Мне добыча нужна, в этом, собственно, дело –
Я так долго искал и сегодня найду
Эти ночи-глаза, это тонкое тело…
Словно бешеный ветер мой конь удалой,
Я его то спущу, то сдержу для забавы,
Твои черные волосы цепкой рукой
Я рвану, и тебя опрокину на травы.
Будешь биться в силках моих каменных рук,
Свои острые зубы, вонзая мне в тело,
Лишь дыханье и сердца испуганный стук,
И глаза как озера – без дна и предела!
Но иначе нельзя – ты волчица, я – пес!
Ткань трещит, расползаясь от края до края,
Я тебя приручаю жестоко, всерьез,
Привыкая к тебе и тебя изучая…
Закричала как птица – ворвался, сломал,
Эхо глохнет, и слезы - к вискам ручейками: