поднимает на меня свои полуприкрытые глаза.

 Смех стих. Ничего не слышно, кроме эротических звуков несдерживаемого удовольствия. Я

ласкаю их мягкую, безупречную кожу, пока они двигаются друг против друга с чистым

блаженством в сочетании с трепетом темной фантазии.

 Они не задают вопросов о том, что чувствуют. Они не стесняются и не сопротивляются.

Они позволяют своим плотским инстинктам руководить ими - позволяют мне руководить ими. Я

их учитель. Их лидер. Их Бог. А они ничего другого не хотят, как только радовать и поклонятся

мне.

 Позже, когда их накрывает волной желания, я встаю позади брюнетки, которая лицом

уткнулась блондинке между ног и вхожу в нее. Она стонет против лона подруги, и они уже обе

вскрикивают. Я проникаю глубже, жестче, быстрее. Я позволяю влажному теплу окутать меня,

пусть оно заставит огонь, сжигающий меня изнутри, выжечь мои нервные окончания до тех пор,

пока все что я смогу это чувствовать.

 Каждый мускул в моем теле натягивается и пульсирует, но я не останавливаюсь, а лишь

быстрым движением, которое остается незамеченным, переворачиваю девушку и снова

погружаюсь в нее.

 Беря каждую, я трахаю их на протяжении нескольких часов, полностью измотав. И только

когда они чувствуют, что их тела могут взорваться от невыносимых ощущений, я снова беру их,

пока они совершено не выбиваются из сил, что даже уже не могут стонать.

 Я лежу на кровати, уставившись в потолок, и представляю колыбельную из тяжелого

дыхания укачивающую меня. Но я знаю, что это бесполезно: сон не приходит. Он никогда не

забирает меня подальше от этого. От меня.

 Я хватаю брюки, надеваю их и иду к бару. Бурбон мягко плещется вниз, как жидкий огонь и

я вдыхаю пламя.

 - Наслаждаешься шоу? - спрашиваю вслух я, наливая еще.

 Нет ответа. Ничего другого я и не ожидал.

 - Знаешь, ты могла бы преуспеть. Особенно, если готова кое-что делать вместе с девочками.

- Я поворачиваюсь к темному углу комнаты и улыбаюсь. - Клиенты любят такое дерьмо.

 - Меня от тебя тошнит, - звучит резкий ответ - Пошел на хер!

 - Прости, малышка, - усмехаюсь я, идя на голос - Но я не трахаю товар. Но кто знает, может

быть... ты станешь моим исключением. Если будешь хорошей девочкой.

 Я стою в самом темном углу комнаты, окутанный тенями, перед ней. Девушкой. В ее

янтарных глазах мольба о смерти, съежившись она сидит между комодом и креслом, отчаянно

пытаясь раствориться в стене, чтобы убежать. Но она не может. Она не может уйти, даже если ее

маленькая жалкая жизнь зависела бы от этого. Она подписалась остаться в четырех стенах этого

особняка.

 - Я не шлюха, ты, отвратительный кусок дерьма, - шепчет она сердито.

 - Конечно же, нет. - Я приседаю к ней, держа бокал в руке. Я протягиваю ей его, но она

отмахивается, словно я предлагаю кубок, полный крови. - Но как ты знаешь, я обеспечиваю

жильем шлюх. Никто не живет здесь бесплатно.

 Ее глаза блестят от слез, и она быстро отворачивает голову, поэтому я не могу увидеть ее

слезы и смахнуть их. Моя рука дергается, желая прикоснуться и пройтись по влажному следу на

ее щеке. Вместо этого, я залпом опрокидываю бокал, заглушая позывы.

 - Почему? - внезапно спрашивает она.

 Я пожимаю плечами.

 - Проституция - одна из древнейших профессий. Секс всегда будет востребован.

 - Нет... почему ты это делаешь? Зачем ты забираешь невинных девушек и превращаешь их в

ничто иное, как мешки для мусора? Неужели ты не испытываешь вины? Разве тебе не плохо в

таком жалком бесполезном месте?

 Я улыбаюсь от раздражения.

 - Сперва наперво, я никому не подчиняюсь. А женщины работают и находятся здесь по

собственному желанию. И раз ты не поняла, то никому не причиняют здесь боли. У них самая

дорогая одежды, они балуют себя регулярными походами в спа-салоны, и имеют круглосуточную

охрану. Поверь мне, они могли бы заниматься гораздо худшими вещами до меня, а большинство

это и делали. И отвечая на твой второй вопрос...нет. Я не чувствую никакой вины. Чувство вины

— это удел слабых и эмоциональных. Это ты должна заботиться о ее пристанище. А меня это не

ебёт никоем образом.

 Она качает головой и саркастически улыбается.

 - Вау. Я-то думала, что Принц будет более благородным.

 Я чуть не подскакиваю. Принц. Она знает, Блять, она знает...

 - И вот что я подумал, шлюхи должны быть более покладистыми, - резко отвечаю я, умело

маскируя панику.

 - Я. Не. Шлюха! - рычит она. Девушки, спящие в нескольких футах, шевелятся, но все же не

просыпаются.

 От удивления я поднимаю брови.

 - Правда что ли? Ну, что ты планируешь сделать для меня? Ты знаешь характер моего

бизнеса: долг должен быть полностью погашен. И как же ты собираешься заплатить мне по

остаткам долга твоего отца?

 Ее губа дрожит, и она сильно прикусывает ее, от чего та становится вместо малиновой

белой. Девушка смотрит в сторону, пытаясь сморгнуть упрямые слезы и отчаянно скрыть свой

страх от меня. Я знаю, что внушаю страх, и хочу видеть это. Я не могу без этого - без свежих,

человеческих эмоций. Я хочу ее слезы, но снова, часть меня не хочет заставлять ее плакать.

 Видите? Противоречивый ублюдок.

 - Все, что захочешь, - наконец шепчет она, уставившись на меня. Хотя, скорее всего она не

может видеть моего лица, ее выражение лица стойкое и уверенное. Храброе. - Все, что ты от

меня захочешь.

 Я медленно киваю, но я потрясен от того, что она согласилась на подобное дерьмо. И

возможно немного разочарован. Может быть мне хотелось, чтобы она боролась со мной.

Возможно хотел, чтобы она отказалась, так как считает это отвратительным и неправильным. А

не полностью соглашалась с этим. Ни одна здравомыслящая, уважающая себя девушка не

подписалась бы на такое дерьмо.

 Я запускаю руку в волосы и дергаю их от необъяснимой злости. У этой девчонки нет

никакого опыта работы в борделе, и все же она здесь, и я чертовски упрям, чтобы сделать что-

нибудь с этим. И тот факт, что я хочу, блять, я хочу простить ей долг, который на нее повесил так

называемый отец, ради того, чтобы трахнуть ее.

 - Верно. Ну, мы должны начать прослушивание, - говорю я наотрез. Поднявшись, я начинаю

расстегивать брюки.

 - Чт…что? Что ты делаешь?

 От ужаса она широко раскрывает глаза, когда замечает, черные волосы, выглядывающие из

моих расстегнутых штанов.

 - А как ты думаешь, что я делаю? Я не могу продавать то, что сам не попробую. Сейчас могу

предположить, что ты вероятнее всего откажешься отсосать мне, так что единственный раз я

сделаю исключение. - Все еще скрытый пеленой ночи быстрым движение, которое она не в

состоянии увидеть, я приседаю перед ней.

 - Я позволю тебе переспать со мной, красавица. Ты ведь именно этого хочешь? Видела, как

я трахал этих девушек? Как заставил их стонать и выкрикивать мое имя? Ты ведь тоже так

хочешь? Ты хочешь почувствовать меня глубоко внутри себя так же, как я был глубоко внутри них.

 Когда я тянусь к лямке ее шелковой ночной рубашке, которую надела на нее Надя, я

чувствую, как девушка дрожит под моими пальцами. Она всхлипывает в ту секунду, когда моя

кожа прикасается к ее, легкое жжение бежит по моим пальцам и тонет глубоко внутри меня.

 - Нет, - говорит она сквозь прерывистые рыдания. - Пожалуйста, не делай этого.

 - Что? Предпочитаешь раздеться сама? - раздраженно насмехаюсь я, сжимая тонкую ткань. -

Не надо разыгрывать страх передо мной. Ты знала, на что подписывалась.

 - Но, но... я не могу. Не могу этого сделать. Прекрати, пожалуйста.

 Я одергиваю руку назад и крепко сжимаю в кулак. Так же сильно, как я хочу дотронуться до