– Не прикасайся к ней, – прошептала Элли, властно сжав край кроватки.

Губы Трента разошлись, и у него перехватило дыхание.

– Вы не подрезали ей ушки, – проговорил он тихо. Ему хотелось коснуться ее, позволить ее маленькой руке схватить его за палец.

– Традиции требуют, чтобы мы позволили всем желающим убедиться, что она эльф, а не подменыш, – сказала женщина сдержано. – Скоро ушки ей подрежут.

Трент посмотрел на Элли, услышав намек на раздражение. Она не хотела, чтобы Люси подрезали ушки. Она тоже хотела, чтобы эльфы перестали скрывать свое существование, но рождение Люси отняло политическое влияние у Элли и вручило его Элласбет, потому что она смогла выносить ребенка. Еще одна древняя традиция общества, помешанного на увеличении числа эльфов, которую скоро позабудут. Он бы проголосовал за ее отмену, будь у него шанс.

Теперь он точно знал, что он не сможет оставить Люси здесь. Трент наклонился к кроватке.

– Нет! – Элли оттолкнула его руки, и на крик Дженкс влетел в комнату, зависнув в дверном проеме.

Разозлившись, Трент схватил Элли за руки и оттащил ее от колыбели.

– Она моя дочь, – сказал он, крепко сжимая руки женщины, пока она пыталась вырваться. Он почувствовал слабое предупреждающее покалывание лей-линий между ними, и она свирепо уставилась на него. – Я могу забрать ее силой, и все, чего ты хочешь для нее, будет проклято, поэтому я хочу, чтобы ты отдала ее мне. Я хочу, чтобы ты отдала ее мне, Элли. Как глупо не считаться с твоим голосом только потому, что ты больше не можешь выносить ребенка, ведь скоро наше число значительно возрастет естественным образом. Поэтому я хочу… чтобы ты отдала ее мне.

Широко раскрыв глаза, она уставилась на него, на секунду напряженно замерев и задумавшись, и тем самым куда больше обеспокоив Трента, чем если бы начала звать на помощь или кидаться проклятиями.

– Она и моя внучка тоже, – проговорила она задыхаясь. – Что дает тебе право претендовать на нее?

Трент нахмурился, злость полыхала в нем, и он боролся с желанием снова заглянуть в колыбель, но он слишком боялся даже на секунду отвести взгляд от Элли.

– Твоя дочь избалованное, крикливое дитя, которое не думает ни о ком кроме себя, – сказал он горько. – Я всю свою жизнь жертвовал и рисковал только чтобы дать шанс нашему виду, и я снова поступлю так, не раздумывая. Кто, по-твоему, должен растить это дитя? Эгоистичная женщина, которая отвернулась от соглашения, способного спасти наш вид лишь потому, что оно было неприятным? Женщину, которая привьет ей, что она одна важнее всего мира? Элласбет украла Люси у меня. Оставила меня и все надежды нашего вида на выживание. Это дитя и все чего, мы добились, мое по праву. И мне плевать на традиции. Мир, в котором живет Элласбет, рушится и я хочу, чтобы ты отдала мне мою дочь.

– Но ведь она моя внучка! – взмолилась Элли. Слезы текли по лицу женщины.

Сжав зубы, Трент усилил хватку на ее запястьях, потому что, судя по взгляду Элли, она так просто не сдаться.

– Элласбет не понимает, чем обладает, – сказал он горько. - Люси моя! – Он замер, видя, что пожилая женщина почти рыдает, хотя все еще была зла. – Мы все еще вымираем, Элли. Ты прекрасно это знаешь. За Люси стоит умереть, но Элласбет этого не понимает. В отличие от меня. Отдай ее мне. Я вынесу ее отсюда целой и невредимой. Она ребенок, а не козырь на переговорах, которым можно пожертвовать в угоду чьей-то гордости!

Мученический взгляд Элли перешел с Трента на Дженкса, парящего в проходе. Пикси гордо вздернул голову и, подлетев к колыбельке, посмотрел вниз.

– Отдай ее, если не ради меня, то ради моей матери, – сказал Трент, отпуская ее руки. – Ты же знаешь, что она, как и ты, ненавидела скрывать свою сущность.

Она посмотрела на Трента.

– Ты бьешь по больному.

Трент не сдержал нервную улыбку, но она быстро потухла.

– А ты могла уложить меня одни заклинанием, но не стала. Почему?

Женщина подошла к нему, от нее пахло ветром и волнами, корицей и вином. Она побеждено опустила плечи, и у Трента перехватило дыхание от проскочившей внутри искорки надежды.

– Она никогда прежде не улыбалась, – прошептала Элли, глядя в колыбель. – И всегда спала беспокойно, – добавила она, переведя печальный взгляд на Трента. – Разбуди ее, – велела женщина, и его наполнило чувство неуверенности. Она что-то задумала. – Давай же, разбуди ее! – громко произнесла Элли, и Трент, вздрогнув, шагнул к колыбели. – Я хочу увидеть, что произойдет.

«Увидеть, что произойдет?» - подумал он. Неужели его победа зависит лишь от детского смеха?

– Следи за моей спиной, ладно? – прошептал он Дженксу, и пикси согласно зажужжал. Трент последний раз взглянул на пожилую женщину, стоящую у стены. Казалось, она оценивающе рассматривает его, скрестив руки, но по сжатой челюсти и блеску глаз, он понял – Элли очень зла на него. Трент заглянул в колыбельку и все его страхи отступили, на лице расплылась улыбка, когда он взглянул на беспокойно спящую дочурку. Он ничего не мог с собой поделать. Кожа Люси казалось такой гладкой. И она брыкалась во сне. Его плечи опали, и он понял, что не находит в себе силы разбудить ее.

– Ta na shay, mi de cerrico, – прошептал Трент надломившимся голосом, и сделал глубокий вдох. – Ta na shay, mi de cerrico day folena, – пропел он, и его голос окреп, когда Люси нахмурилась во сне, и перестала махать ручками. – Rovolin de mero, de sono, de vine. Esta ta na shay, me de cerrico.

Дженкс, зашумев крыльями, подлетел ближе и уселся на плечо Трента, и они вместе наблюдали, как Люси открывает глаза. Они были зеленые, как разбушевавшийся океан. Люси пронзительно уставилась на него, и Трент улыбнулся, восхищенный ее непокорным нравом.

– Привет, – выдохнул он, и его дочурка дернула ножками, как будто говоря: “Ну и где ты пропадал?”

Трент наклонился и взял ее на руки. Он приподнял Люси повыше, чтобы ее одеяльце спало, и он смог рассмотреть ее всю разом в этом причудливом розовом платьице.

– Люси! – воскликнул он, чувствуя, что даже если бы его жизнь оборвалась прямо сейчас, он все равно был бы счастлив. – Посмотри, какая ты красавица!

Малышка рассмеялась, весело пиная воздух маленькими ножками и радуясь отсутствию одеяльца, пока не заметила свою бутылочку на столе. Ее личико нахмурилось и, потянувшись к бутылочке, она перестала весело бормотать и капризно заныла.

Встревоженный, Трент прижал к себе Люси, и, опустив глаза и избегая испытующего взгляда Элли, он неловко и непривычно подхватил дочь, и протянул ей бутылочку. Люси свирепо ухватилась за нее и резво начала сосать соску, при этом изучая лицо Трента и сравнивая его с подошедшей Элли.

– Я не уйду отсюда без нее, – произнес Трент, не уверенный, что произойдет дальше.

Элли посерьезнела.

– Значит, ты умрешь здесь.

– Значит, так тому и быть, – согласился он, повернувшись к ней спиной, и направляясь к выходу из комнаты. Волнение охватило его, и он подумал о пистолете с сонным зельем, лежащем в кармане. Трудно будет удерживать Люси и отстреливаться, но он сумеет. Дженкс, сидящий у него на плече, зашумел крыльями, явно не разделяя спокойствия Трента.

– Тебе не сбежать из этой комнаты! – воскликнула Элли полушепотом, и Люси сильнее присосалась к бутылочке, обхватит ее ручками. – Этим наемникам приказано убить тебя на месте, даже если Люси будет с тобой!

В голосе женщины слышалось отчаянье, и волна предвкушения прокатилась по телу Трента. Она не хочет подвергать свою внучку опасности. Она хочет, чтобы он забрал Люси, ее лишь надо немного подтолкнуть.

– Если в нас сразу начнут стрелять, то Дженкс, мне понадобиться твоя помощь. Не окажешь ли ты мне честь защитить мою дочь, пока я разбираюсь с охранниками?

Дженкс подлетел ближе, и Люси скосила глазки и перестала сосать молоко, когда пикси уселся на дальний край ее бутылочки.

– Я буду защищать ее до последнего вздоха, – серьезно проговорил он, и с него посыпалась черная пыльца.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: