…Макс точно помнил до мельчайших подробностей тот холодный и пасмурный осенний день. Дул ледяной, пробирающий до костей ветер. Он с другими спортсменами шел по тропинке между деревьев, выполнял шаговую имитацию лыжного хода.

Оскольский особое внимание уделял этому упражнению, считая, что использование имитации направленно, прежде всего, на развитие функциональных возможностей спортсменов.

На улице давно стемнело. Накрапывал дождик. Редкие, тусклые фонари очень плохо освещали дорогу. Впереди бежала невысокая девочка в белой куртке и синей шапочке. Какое-то мгновение Макс на неё даже засмотрелся. Настолько красиво и плавно незнакомка выполняла толчки, опираясь на лыжные палки.

Вдруг сзади послышался шум. Обернувшись, Никитин увидел, как на него с бешеной скоростью летит велосипед. Сам-то он отскочить успеет, а вот незнакомка, бегущая впереди, опасности не видела.

- Отойди в строну, - крикнул Макс, ей.

Но девочка никак не отреагировала на его окрик. Она продолжала выполнять упражнения, словно не слышала.

И тогда отбросив палки в сторону, он побежал по склону вниз. В самый последний момент Никитин поравнялся с девочкой, толкнул её в сторону, и приняв весь удар от велосипеда на себя.

Невыносимая боль в левой ноге и мат упавшего велосипедиста, последнее, что почувствовал и услышал Макс, теряя сознание, падая в чёрную бездонную дыру…

***

… Когда сознание вернулось, первое что увидел Макс наклонившуюся над ним девчонку, с рыжими кудрями. Лицо незнакомки, было усыпанное веснушками.

- Мальчик, мальчик! – звала она, дрогнувшим голосом - Ты слышишь меня? Ну, скажи что-нибудь … - её красивые зелёные глаза застыли от ужаса.

- Что зависла? - Оскольский оттолкнул девчонку и присел возле Макса. – Максим! Максим! Что с тобой, Макс?

Но Никитин лишь безвольно покачал головой, и застонал, не в силах ответить.

- Скорую! Быстро! – крикнул тренер. – Больно? Терпи!

Девочка встала и повернулась, чтобы уйти.

-… не уходи… - прохрипел Никитин, морщась от боли.

– Лежи! – велел тренер.

Перед глазами Макса поплыли тысячи светящихся точек, он попытался встать, несмотря на запрет Оскольского, но не смог, упал на землю, вновь потеряв сознание…

…Очнулся он от резкого запаха нашатыря.

- Плохо! У мальчика шок! Возможно сотрясение… и перелом ноги…

Врач, скорой, резанул ножницами, намокшую от крови штанину спортивных брюк Макса. Быстро, ощупал и осмотрел повреждённую ногу.

- Открытый перелом. Потерпи… Сейчас сделаем укол успокоительного, и тебе полегчает.

Медик достал из своей сумки шприц и ампулы, а затем скомандовал:

- Посветите мне. Тренер держите ребёнка…

Он вколол Максу какой-то раствор. После него голова и руки пострадавшего стали невыносимо тяжёлыми, боль отступила, а глаза незаметно закрылись.

- Ребёнка, необходимо срочно везти в больницу. Сейчас максимально плавно и осторожно перекладываем на носилки.

- Ах, не вовремя это! Где теперь ему найти замену? Кого отправить в Тольятти на соревнования… - бормотал себе поднос Оскольский, удерживая повреждённую ногу Никитина.

Водитель «скорой» и гаишник синхронно взялись за подмышки Макса.

- Только без рывков! – предупредил врач, разворачивая носилки.

Пострадавшего осторожно положили на носилки. Ребята со всех команд, которые в этот вечер тренировались на Кургане, стояли сгрудившись кружком. Кто с удивлением, кто с ужасом, кто с сочувствием смотрел на Максима, лежащего на носилках.

- Аккуратно понесли к машине… - скомандовал врач.

Потерпевшего, как нечто ценное подняли. Ребята тут же расступились, пропуская взрослых с Максом.

– Маме Максима позвоните, - крикнул на ходу тренер. - Пускай едет в больницу.

Когда, носилки втолкнули в скорую, Оскольский нырнул следом, в широкую заднюю дверь машины. Места было мало, сесть было негде и поэтому Алексею Андреевичу пришлось стоять, упираясь спиной в угол, а плечами в крышу. Пока ехали до больницы, на каждом повороте тренер безнадёжно взмахивал руками в попытке удержаться на ногах…

***

Больно… как же больно. Обжигающая боль протекала по всему телу. Макс застонал.

- Всё хорошо, Максим, всё хорошо сынок, - мама успокаивающе погладила его по руке. – Сейчас придёт врач и сделает укол. Потерпи немножко.

Никитин с трудом приоткрыл глаза. Сквозь застилавшие их слёзы посмотрел на мать.

- Как у нашего героя дела? – в палату вошёл мужчина в белом халате. – Сейчас сделаем укол, рентген…

Макс непроизвольно поморщился, когда доктор стал очень тщательно осматривать ногу. Но муки на этом не закончились.

Сначала его отвезли на рентген потом в операционную. Там он пролежал полчаса на холодной каталке, ожидая врача. Мама стояла в углу. Максим периодически на неё посматривал, а она успокаивающе кивала – мол всё будет хорошо.

- Плохо… - вошедший в кабинет доктор говорил тихо, отвернувшись от Максима, так чтобы его слышала только Мария Петровна. Врач ещё раз посмотрел на снимок. – Очень плохо… боюсь, что дело серьёзное… хорошо если вообще на ноги встанет…

Макс же в этот момент пытался уловить, о чём разговаривают мама и врач. Но так как он не мог ничего расслышать, попытался уловить реакцию матери. Она же, сдерживая слёзы улыбалась, словно ничего плохого не случилось.

- Что… будет с ногой? – не выдержал Максим. - Я смогу кататься?

Доктор молчал, словно раздумывал – говорить правду или нет. Макс испуганно смотрел на него. На некоторое время боль сменилась страхом.

- Посмотрим… - медик отошёл от снимков и снова ощупал ногу. – Пока трудно сказать… Думаю всё будет в порядке… пару месяцев… только кости надо вправить. Потерпеть придется.

Макс согласно кивнул. Закрыл и тут же быстро открыл глаза. В них врач увидел адскую боль.

- Я потерплю… - пообещал он пересохшими губами.

Его переложили с каталки на стол, пристегнули запястья брезентовыми ремнями, сделали укол. Боль и страх ушли. В голове появился туман, тело наполнилось сонной тяжестью…

***

- Олег! Что же теперь будет? – всё время повторяла мать, прижимаясь к отцу.

- Что, что? – недовольно отвечал Никитин старший, стараясь сохранить спокойное выражение лица. - Будет жить как другие! Радуйся, что, жив…

Макс же лежал и молчал. За два месяца ему ломали ногу уже дважды. Не правильно срастались кости. После каждой такой процедуры нельзя было несколько дней шевелить ногой.

- Может в Москву его отвезём… профессору покажем?

- Посмотрим…

В палату постучались, дверь открылась и в проёме появилась сначала голова Антона Якорь, потом Данилы Раер.

- Здравствуйте! – поздоровались ребята хором. – Можно…

- Здравствуйте! – в проёме показались ещё две головы – Валентины и Олеси.

- А… Здравствуйте… мальчики и девочки! – ласково ответила Мария Петровна, вытирая слёзы. – Заходите, заходите…

- Да, да, - пробормотал Никитин старший, поднимаясь со стула. – Вы тут посидите, поговорите, а мы пойдём. Потом ещё зайдём…

Антон открыл дверь по шире, пропуская девчонок вперёд и выпуская родителей Макса. Последним в палату вошёл Дан.

- Привет, Макс! – весело воскликнула Олеська, плюхаясь на свободную кровать напротив Максима. – Ты чё такой грустный?

Никитин ничего не ответил, он на неё даже не посмотрел. Максим во все глаза глядел на рыжую девчонку, которую недавно спас.

- Макс, познакомься это Валентина, - представила свою подругу Олеся. – Валя, это Макс.

- Максим, мне очень жаль, что так получилось… - чувство вины не покидало Снежко с того злощастного вечера, когда Макс спас её. Чтобы поддержать девочку Антон взял её за руку, сжал пальцы. И этот жест друга не укрылся от Никитина.