Большую часть жизни эта ошибка природы провела в больницах и государственных приютах. Родители отказались от него вскоре после рождения. Всю жизнь он провел в одиночестве, никем не любимый, пока не попал в особняк. Когда Билли исполнилось восемнадцать, Фэррингтон прибыл к нему в колонию для несовершеннолетних, куда тот был помещен за изнасилование при отягчающих обстоятельствах. Достигнув половой зрелости, Билли осознал, что никто не захочет добровольно заниматься сексом с таким уродцем. Поэтому он начал вламываться в дома пожилых женщин и насиловать их в их же кроватях. Никто не знал, сколько у него было жертв, пока его не поймали. Он провел в заключении три года, пока Фэррингтон не пришел забрать юного монстра в свою коллекцию.

Перед Билли на коленях стояла монахиня средних лет. Ее запястья и лодыжки были скованы цепями, сама она была втиснута в латексный бюстье, от чего ее чрезмерно большие груди упирались в шею. На горло у нее был надет ошейник-удавка, с поводком, зажатым у Билли между многочисленных зубов. Когда она пыталась кричать, лицо у нее синело. Но несмотря на этот нездоровый оттенок, в глазах у нее маячила неприкрытая похоть. Нижняя половина у нее была голая… и вся в крови. Пенис у Билли был похож на пожарный гидрант, 20 см в длину и почти 18 в толщину, с головкой размером с яблоко. Он таранил им морщинистый анус монашки, отчего та визжала, причитала и звала на помощь спасителя. Фэррингтон мог лишь надеяться, что тот услышит ее и придет.

«Метопронил» действует лучше, чем кто-либо мог себе представить, — подумал Джо. Кто стал бы спорить? Он вбухал сто миллионов долларов из собственного кармана в «Дайе Фармасьютикалс», с тем, чтобы они продолжили разработку нового сексуального стимулятора, после его запрета Комиссией по контролю за лекарствами. «Метопронил», в идеале, должен был стать следующим поколением Виагра-подобных препаратов. Он не только стимулировал приток крови к паху, но и вызывал либидинозную гормональную активность. В конце концов, исследователи из «Дайе» пришли к мрачному выводу, что маленькая красная таблетка действует слишком хорошо, превращая даже самых равнодушных к сексу в насильников и неутолимых эротопатов. «То, что вы хотите, чтобы я сделал, это незаконно!» — заявил Джону президент «Дайе». — «Это федеральное преступление. Мы не можем больше разрабатывать этот препарат». «Тогда разработайте его эксклюзивно для меня, " — ответил Джон и с этими словами покинул главный офис компании в городе Гротон, шт. Коннектикут. Вот тогда Майклз и начал заносить чемоданы, набитые неотслеживаемой «наличкой!. Деньги решают все.

Их появление имело решающее значение. В глазах должна быть страсть, истинное желание. Иначе видеоролики, фотографии, веб-каналы представлялись тем, чем на самом деле являлись, — принудительной игрой. Одно дело — заставить монашек и священников совершить половой акт, совсем другое — сделать так, чтобы они захотели это сделать. И данный препарат справлялся с этой задачей. Здесь никому у головы не держали ствол, на видео это было бы хорошо заметно. Публика видела целомудренных слуг божьих, одержимых сексом. Священники, с энтузиазмом совокупляющиеся с уличными проститутками? Монахини, стонущие от оргазмического блаженства, насилуемые двадцатью мужчинами и требующие еще? Именно это и было необходимо Фэррингтону для его плана, именно это он и получил благодаря «Метопронилу».

О, чудеса фармацевтической науки…

Джон наблюдал, завороженный, как монашка похотливо улыбается, хотя явно испытывала неописуемую боль.

Ее глаза остекленели от вожделения. Набухший кусок плоти долбил ее кишечник, буквально разрывая ее задницу пополам. Джон видел, как остатки рассудка покидают ее, сменяясь сладострастным безумием. Все жившие в ней добродетели были утрачены. Вместе с верой. Четки, висящие между ее туго перетянутых грудей, раскачивались в такт толчкам монстра.

Звали ее Мать Анжелина. Она обрела всемирную известность благодаря своей гуманитарной помощи жертвам СПИДа и Эболы в Южной Африке, и считалась живой святой. Она вела переговоры с террористами и даже обменивала себя на заложников. Только на прошлой неделе она обратилась к Организации Объединенных Наций с призывом прекратить войну на Ближнем Востоке. А теперь эта святая, почитаемая во всем мире женщина, дюйм за дюймом принимала шишковатый член в свою дряблую задницу, наслаждаясь каждой минутой.

Установленные на потолке камеры фиксировали все ее стоны и визги. Джон улыбнулся и подмигнул своему прекрасному монстру, который, по всей видимости, отлично проводил время. Глубоко сидящие под кроманьонским лбом глаза подмигнули в ответ. Джон надеялся, что его камеры запишут тот момент, когда рассудок матери Анжелины разлетится вдребезги. Все это — вплоть до секунды — было нужно ему для демонстрации через анонимный интернет канал. Позднее, Майклз накачает ее героином и вышвырнет в каком-нибудь злачном районе Сан-Франциско, кишащем трансвеститами и проститутками, либо посреди Таймс-сквер, или даже на Лас-Вегас-Стрип. Он обладал возможностями отправить ее в любую точку мира. На ослиное шоу в Тихуане, или в Гонконг, в один из филиппинских борделей на Лан Квай Фонг. Он мог нарядить ее в платье французской горничной и вышвырнуть в Банкоге, в районе Патпонг, где тайские девушки с помощью натренированных влагалищных мышц умеют стрелять шариками для пинг-понга. Не важно, где она окажется, ее дни в качестве источника вдохновения для миллионов людей закончились. Когда съемка попадет на улицы, это поколеблет веру половины мира. Тогда Богу придется явиться к нему. Ему придется раскрыться во всей своей ущербной и несовершенной славе, и Джон заключил бы его в банку, как светлячка. Тогда у него будет вся необходимая власть, чтобы заставить ангелов полюбить его.

Фэррингтон в последний раз посмотрел на развернувшуюся перед ним сцену. Мать Анжелина сменила позу, свесив груди, и с энтузиазмом принялась сосать Билли его вымазанный нечистотами член. При этом вокруг рта у нее оставались бурые пятна, как у неряшливого ребенка, поедающего шоколадное мороженное.

Миллиардер тихо прикрыл дверь и снова запер. Затем он прошел к следующей двери, за которой находились апартаменты, где жили его прекрасные ангелы.

Ангелы были первым приобретением Джона Фэррингтона. Это были близнецы, гибкие и изящные гиганты ростом за два метра. Альбиносы, гермафродиты, тощие как пугала. Их белоснежные, удлиненные тела были настолько бесцветными, что казались почти прозрачными. Бесплотные призраки, завернутые в белую, тонкую как бумага кожу, больше напоминающую прозрачную ткань, накинутую на тонкие мышцы. Глаза у них были такими же холодными и бескровными, как и плоть, совершенно лишенными пигментации кроме крошечных, с булавочную головку зрачков. Длинные паучьи пальцы заканчивались ногтями, отросшими настолько, что те загибались, сворачиваясь спиралями. Подстригать их себе они не позволяли. Волосы тоже отросли сверх меры. Длинными роскошными локонами они ниспадали им на спины, касаясь кончиками пухлых ягодиц. Их половые органы, как мужские, так и женские, не были полусформировавшимися уменьшенными аберрациями, как обычно бывает у обоеполых существ. У них были длинные, полностью сформированные пенисы, свисавшие над полностью работоспособными, идеальной формы вагинами. В возбужденном состоянии их гигантские члены были размером с детскую руку. Груди, размером с грейпфрут были единственным признаком жировой ткани на их анемичных телах. Джону очень хотелось подержать во рту эти сочные соски, но все попытки пока заканчивались неудачей.

Ангелы были соединены бедрами вплоть до их двенадцатого дня рождения, когда их разделили хирургическим способом. Не при рождении, а в период полового созревания, когда они больше, чем когда-либо нуждались друг в друге. Рука, которую они делили на двоих, осталась лежать на операционном столе, а зигзагообразный шрам от бедра до плеча служил напоминанием о былом союзе. Они никогда не разговаривали и редко признавали существование других человеческих существ. Они жили в своем собственном мире, где были единственными его обитателями. Любая попытка проникнуть в их реальность агрессивно и жестко пресекалась. Джон предпринимал эти попытки уже многие годы.