— Не беспокойся, милая.

Он был рад, что сумел ей это сказать. Потом он солгал, но это была «ложь во спасение», не так ли?

— Сегодня я, наконец, получил повышение.

Он знал, каких усилий ей стоило завизжать от радости, обнять его своими худыми руками и поцеловать. Когда он почувствовал вкус ее губ, спустя столько времени, его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, снова пробудив в нем любовь.

— Стью, я так горжусь тобой, — прошептала она.

Господи, если б она только знала, — подумал он. Но это уже не имело значения. Он собирался «трясти» наркодилера. И что с того? Он делал все, лишь бы спасти жену.

— Милый, — успокаивающе прошептала она, потянувшись к нему. — Знаю, что последние месяцы я была плохой женой, и…

— Не говори так. Ты болела. Это не твоя вина.

— И я знаю, что скоро мне станет лучше, и я заглажу свою вину. А сейчас… — ее голос превратился в знойный, пропитанный страстью шепот. — Сейчас…

Он почувствовал на шее жар от ее рук.

— Сейчас… Я хочу заняться с тобой любовью.

От этих Слов у Каммингса чуть не случилось семяизвержение. Он так сильно ее любил, и у него слишком давно ничего с ней не было. Но он понимал, что ее слова преждевременны. Она была еще слишком больна. И у нее не было на это сил.

— Я тоже хочу, милая, но тебе нужен покой, — сказал он. Это было нелегко, особенно после мастурбаций в ванной или в машине в течение шести месяцев. Разве тактично будет лезть на больную жену?

— Очень скоро тебе станет лучше. Я знаю, особенно с новым лекарством. И тогда мы устроим себе второй медовый месяц, такой, что обалдеешь!

— Ты — удивительный мужчина, — промурлыкала она, уже засыпая.

Каммингс спустился вниз, вымыл посуду и немного прибрался. Потом открыл себе пива и включил канал, где играли «Янкиз». И тут зазвонил телефон.

— Уже пол одиннадцатого вечера! — недовольно воскликнул он.

— Каммингс слушает, — сказал он в трубку.

— Да. Стью, слушай. Я здесь уже два часа, мужик. И я голодный, как собака.

Это был Чад Эмбурги, парень с ночного дежурства. В целом, славный малый. Оказал Каммингсу несколько услуг.

— Здесь, это где? — спросил Каммингс.

— В Колз-поинт. Я патрулировал район, собирался проверить старые притоны МакКалли, посмотреть, не взялся ли он снова гнать самогон, когда увидел это. Я уже сообщил по рации в полицию штата.

Каммингс моргнул, покачал головой.

— Увидел что, Чад?

В трубке раздался треск. Очевидно, Эмбурги переговаривался по рации с диспетчером штата, и переключился сейчас на фиксированную связь.

— У нас здесь еще одно убийство, Стью. И бог знает, когда эти тупицы из полиции штата пришлют сюда медэксперта. Как насчет того, чтобы немного подменить меня, привезти мне бутербродов или еще чего. Все, что угодно, мужик. Я здесь с голоду подыхаю.

— Колз-поинт, говоришь?

— Ага.

— Держись, Чад. Буду через двадцать минут.

— Спасибо, мужик.

Колз-поинт, — подумал Каммингс, застегивая оружейный ремень. На кухне он сделал на скорую руку несколько бутербродов, налил в термос кофе, и прихватил дополнительную пачку сигарет.

У нас здесь еще одно убийство, — эхом отдавались в голове слова. Господи. А потом медленными, черными птицами вспорхнули другие слова.

Слова Пирса.

Не могу поверить. Гребаный «головач».

Конечно же, Каммингсу было невдомек, что это такое. Обливаясь потом, он сел в свои машину без опознавательных знаков, включил фары, и направился к Колз-поинт.

— Спасибо, что приехал, Стью, — довольно воскликнул Чад Эмбурги. Его пузо плотно обтягивала футболка «Эй-Ти-Эф». Он залез в пакет с бутербродами.

— Что тут у тебя? — спросил Каммингс, снимая с пояса фонарик.

— Какая-то толстуха, похоже, из местных. Просто увидел ее лежащей здесь. Когда ехал по трассе. У нее голова в крови.

— Но под головой крови нет, — заметил Каммингс, направляя луч. Все, как прошлой ночью.

— Видимо, ее убили где-то в другом месте, а потом выбросили здесь.

— Ага. Все, как прошлой ночью.

Эмбурги жевал бутерброд, запивая кофе прямо из термоса.

— Близко не стал подходить, не хотел затаптывать место преступления, — произнес Эмбурги, демонстрируя местный выговор. — Пирс сказал мне связаться по рации с полицией штата и ждать их. Довольно хреново сработано. Взяли и просто выкинули посреди поля.

Ага. Все как…

Каммингс осторожно присел на корточки, направив луч фонарика прямо на макушку усопшей. Голова у нее представляла собой сплошное кровавое месиво. Кончиком карандаша он сдвинул в сторону несколько слипшихся прядей, чтобы рассмотреть рану.

— Ага, кто-то здорово раскроил ей башку, — сделал скоропалительный вывод Эмбурги.

— Не раскроил. Просверлил.

— Хм?

Каммингс не стал вдаваться в подробности. В верхней части черепа было вырезано идеальное круглое отверстие, в котором виднелся рассеченный мозг. В памяти Каммингса всплыли другие жуткие слова… «наличие в раневом канале следов семенной жидкости».

И снова Пирс. Гребаный «головач»…

— Насчет следов шин проверял периметр?

— Не, конечно, не проверял. Там, у границы леса, есть тропа. Наверное, по ней он и приехал. Но тропа сухая.

Каммингс посветил фонариком. Нет, никаких следов. Пусть копы штата разбираются. По крайней мере, можно определить группу спермы из головы. Еще можно сделать генетический анализ. А их лаборатория могла бы определить марку кольцевой пилы. Но Каммингс сомневался, что отдел криминалистики полиции штата будет особо париться по этому поводу. Для них это было всего лишь убийство какой-то загулявшей «оборвашки».

— А это что за хрень? — спросил Каммингс, поднявшись на ноги, и снова посветил фонариком. В ярде от ног жертвы что-то блестело.

— Похоже на… Эмбурги наклонился, продолжая жевать бутерброд. Сморщил нос.

— Похоже на груду собачьего дерьма или лошадиную лепешку. И похоже, что в нее…

Каммингс кивнул. На фоне сорняков виднелась груда экскрементов, и посреди этой груды также отчетливо выделялся…

— Верно, Чад, черт тебя дери, — заметил Каммингс. Луч его фонарика опустился вниз.

— В нее наступили.

Пирс поднял глаза из-за своего стола, бросил взгляд на часы, потом снова поднял глаза. Незаметно — по крайней мере, как ему казалось — сунул свежий номер «Крошек с большими сиськами» под табель-календарь.

— Опаздывать на три часа на работу не в твоем стиле. Стью.

— А ты не заглядывал в оперативный журнал? — парировал Каммингс. — Я был с 10 до 6 в Миллерсвиле.

— В управлении полиции штата? Что ты делал там все утро?

А еще руководящий специальный агент, — сокрушенно подумал Каммингс. Даже не читал его отчет.

— В журнале указано, Джей Эл. Я был с 10 до 6 в Миллерсвилле, на экспертизе. Помнишь 64-ый, на который Эмбурги наткнулся прошлой ночью? Повреждения те же, что и у девчонки Рейдов, найденной накануне ночью. Только на этот раз преступник оставил след.

— Да, ну? — без особого интереса ответил Пирс.

— Наступил в кучу собачьего дерьма, оставил идеальный отпечаток правого ботинка.

— Какой-то деревенский ушлепок наступил в собачье дерьмо, и ты увез его на экспертизу в полицию штата?

— Я сделал снимок. Показал его технику и получил рисунок подошвы. Думал, его пробьют по базе производителей обуви.

— На хрена? — с еще меньшим интересом спросил Пирс.

Каммингс закатил глаза.

— Выяснив производителя ботинок, получим перечень местных торговых точек. Сузим его до тех, которые находятся в этом районе, проверим счета, найдем продавца, который что-то помнит, и все такое. Если получим список лавок, торгующих ботинками, получим список мест, где может проживать преступник.

— Зря тратишь время, Стью.

— Правда? Они уже провели электрофорезный тест спермы из обеих голов, — возразил Каммингс. — У преступника группа крови А положительная, субтип МН. Но во второй голове, той что с прошлой ночи, есть и группа А положительная и Б положительная. Тебе это что-то говорит?