— Что ты сделала? Что ты сделала? — заорал где-то вдалеке Александр, и Лера покрепче обхватила колени руками, небезосновательно рассудив, что обращаются к ней. — Тварь!

Она ошиблась. То ли у Александра на почве несоответствия конечного результата ожиданиям поехала крыша, то ли Лере не все было известно, но он с кем-то разговаривал. Матом через слово, на повышенных тонах, яростно пыхтя, он что-то кому-то высказывал, и не ей! Это было как подслушивать телефонный разговор: реплик его собеседника Лера не слышала, но они явно были, потому что разговор не был просто потоком брани, в нём прослеживалась некая нить. Но чтобы её уловить, нужно было слышать обе стороны.

Неожиданно стол, под которым она пряталась, с жутким скрежетом поехал в сторону, и над волшебницей навис её муж.

— Значит, ты. — Его тон был спокоен, хотя глаза зло блестели. — Говори.

Лера как могла независимо расправила плечи, с трудом расцепила руки и, натянув на колени юбку, ответила:

— Что говорить?

— Что ты наделала.

— В смысле? — Лера была намерена упираться до конца. У него нет доказательств, что она что-то там натворила, а без них он может сколько угодно сотрясать воздух воплями и угрозами. Она ничего не скажет.

И всё-таки, в чем дело? Что пошло не так? Как он догадался?

— Больше некому, — выплюнул Александр и, бесцеремонно схватив её за — слава демонам — здоровую руку, рывком поднял на ноги.

— Что — некому? — сделала круглые глаза Лера. — Ничего не понимаю.

Александр протащил её через руины лаборатории, хрустя стеклянным крошевом на полу, то и дело спотыкаясь о разбросанные вещи и громко выражая свое недовольство. Усадив Леру на диван, он возвысился напротив, словно ангел возмездия, обвиняюще ткнул в неё пальцем и завопил:

— Ты — маленькая интриганка! Ты запорола весь ритуал! Да ты вообще имеешь представление о том, что наделала, тупица? Как можно быть такой дурой?

Из всей его речи Лера услышала только слова «интриганка», «дура» и «тупица». И они возмутили её до глубины души и заставили открыть рот, чтобы выплеснуть накопившееся раздражение и страх.

— Это я — интриганка? — заорала она так же громко и зло, вскочив с дивана. Пальцы рук сами собой сжались в кулаки, глаза воинственно засверкали. Она была готова ринуться в драку. — Это я — интриганка? Да как у вас язык поворачивается говорить такое! Вы — наглый, самовлюбленный гад! Вы — хладнокровная скотина! У вас ни совести, ни чести, ни мозгов, как выясняется! Как вы могли… как вы могли…

Тут, вопреки всем правилам ведения споров и переговоров, Лера взяла, да и разрыдалась позорно. Вроде бы и поругаться всласть они еще не успели, но нервы у неё сдали окончательно, словно только и ждали удобного случая. Воспоминания о том, что он сделал, нахлынули волной, и стало так горько, так жалко себя, что хоть с крыши прыгай. Лера вытирала щёки кулаком, сопела и всей душой желала муженьку провалиться к демонам. Александра ее слезы не тронули, но и злиться он вроде бы перестал. Он просто смотрел на неё, задумчиво поджав губы.

— Ладно. Забудем. И я даже ругаться сильно не буду, если ты расскажешь мне, что именно сделала. Может, все еще можно исправить.

— Да ничего я не делала! — выкрикнула Лера, свирепо размазывая слезы по лицу, которое уже пошло красными пятнами. Прерывисто всхлипнув, она повторила уже тише: — Ничего не делала…

— Значит так, моя дорогая жена, — начал Александр, и по его тону Лера поняла, что ни демона он не перестал злиться. Просто держит себя в руках. — Или ты мне рассказываешь, как было дело, или сегодня же отправляешься к маме. И пусть боги рассудят — я даже готов признать себя виновным в разрыве. Мне уже все равно. Выбирай.

Лера еще немного посопела страдальчески, затем выдала нечто, к теме разговора напрямую не относящееся:

— Я хочу знать, как вам в голову пришла идея одарить меня огнем. Иначе я и впрямь уеду к маме, и вы никогда не узнаете правды. Сдохнете, а не узнаете.

— Ты меня ненадолго переживешь, — парировал добрый муж. — Дня на два, если повезет.

— А мне тоже все равно! — запальчиво крикнула Лера. На самом деле она ничего такого не думала. Себя она любила безмерно и отправляться на верную смерть не собиралась ни за какие коврижки. Однако и просто так, не потрепав для порядка муженьку нервы, сдаваться не собиралась. Должна же быть в мире справедливость и равновесие! — Куда все равнее, чем вам! И уеду, и сдохну там, и вы сдохнете! Все сдохнем, дружно, по-семейному!

— Детский сад, — вдруг усмехнулся Александр. — Ну-ка, давай присядем. Спокойно поговорим.

— Не хочу спокойно! Я вообще не желаю с вами разговаривать! — взбрыкнула Лера, как норовистая кобыла, которую по крупу неожиданно хлопнули. — Я домой хочу!

Она надеялась, что Александр не умеет читать мысли, иначе блеф её не удастся. Кто их, сильных волшебников, знает, на что они способны… Но он, видимо, понял, что нахрапом её не возьмешь, бояться больше она уже не может, и угрозы лишь ухудшают ситуацию. Он примиряюще взял её за руку — Лера взвыла, потому что он задел рану.

— Забыл, — выпалил он, моментально выпустив её многострадальную руку. — Но все же — давай присядем.

— Я так и подумала, — проворчала Лера и зачем-то подула на забинтованное запястье. — Восемьдесят лет, память, поди, уже не та.

Он не стал спорить, вместо этого настойчиво повторил:

— Присядь, пожалуйста.

«Какие мы вежливые стали, когда прижало», — цинично подумала Лера, устраиваясь на диванчике. Это принесло ей некоторое удовлетворение.

— Пожалуйста, села, — сказала она прохладно. — О чем разговаривать будем?

Александр молчал, и Лера, присмотревшись к нему, вдруг поняла, что он взволнован. И не только взволнован, а и раздосадован и выбит из колеи. И… прислушивается к самому себе, что ли, словно никак не может что-то осознать, принять. В груди поселился неприятный холодок — что же она натворила? Но почему сразу она? Может, сам ритуал был неправильно построен?

Наконец, Александр резко выдохнул и бросил бомбу:

— Во мне больше нет волшебства. И защищать тебя я не смогу. Вот так вот.

Лера не поверила своим ушам — как это, нет волшебства? Как это — не сможет защищать? Она-то, дурында, полагала, что худшее уже позади, и вот, пожалуйста — очередной поворот событий убедительно доказал, что если ты о грядущих неприятностях не подозреваешь, это еще не значит, что их не будет.

— Но как это возможно? Разве такое бывает?

— Как видишь, — развел руками Александр. — Бывает всякое, и потеря резерва — не самое ужасное, конечно, но…

— Но?

— У меня много врагов — я всегда был не слишком обходителен с окружающими…

— Вот уж никогда бы не подумала, — колко сказала Лера.

«Обходителен! — фыркнула она про себя. — Слово-то какое подобрал…»

— … и потому уверен — охота на меня может начаться в любой момент. Волшебники вообще отличаются хорошей памятью и здоровым желанием отомстить любому обидчику. По себе знаю. Что касается тебя — думаю, объяснять излишне. Тебя разольют по сосудам, не успеешь и ахнуть. Так что выбор за тобой.

Лера не собиралась ничего выбирать — она прекрасно знала, чего хочет, и была настроена этого добиться. И всякие мелочи типа временного — как она надеялась — бессилия мужа ее не сильно интересовали.

— Что произошло десять лет назад? Как вы умудрились заразить меня этой гадостью?

— Мне интересно, как ты до этого докопалась. Кто помог?

— Один псих, — честно ответила Лера, решив, что с нее не убудет от частички правды. — Так что с огнем? Меняю свою правду на вашу.

— Зачем тебе это надо? Ставить свою безопасность в зависимость от прошлого и сиюминутных капризов и обид — глупо.

— Вас не спросила, что и как мне делать, — отрезала Лера. — Как хотите, но я от своего не отступлю. Можете хранить свои секреты, но и я буду хранить свои.

— И выйдут из нас замечательные покойнички. Может, даже похоронят рядышком, если, конечно, останется, что в гроб укладывать. Ладно, расскажу.