— До сих пор я не заметила в мыслях у Вадима ничего опасного, однако он мог блокировать моё воздействие.

— Марта? — с надеждой спросил Юджин.

— Я знаю его на два часа дольше вашего.

Точно, Вадим теперь представлял угрозу государственной безопасности, а я всё о сбывшихся мечтах и пережитом позоре думаю. Пожалуй, я должна была предупредить Серджиуса, но он вообще-то пострадал в меньшей степени. Ничего страшного пока не случилось.

По традиции в следующем этапе поединка принц должен был сразиться с одним из своих высокопоставленных офицеров, таким образом доказав, что несмотря на наличие проигравших и победителей, главный воин в этом королевстве — он. Обычно они с Серджиусом проводили образцово-показательный поединок — зрелищный, полностью постановочный, судя по голографическим записям, что мне удалось посмотреть, завораживающе красивый, со взлётами, пируэтами, двойными сальто и тем самым звуком, которым меч разрезает воздух «вуууш». Но сейчас Серджиус был не в том состоянии, чтобы прыгать через голову, свою или противника. Вместо него на арену вышла высокая светловолосая девушка со строгим, почти хмурым лицом, в серебристой форме с белыми кристаллами на погонах, что выдавало в ней не последнего человека в армии, в руках она держала два остроконечных меча, больше похожих на небольшие шпаги. За её спиной белели два массивных крыла, которые делали воительницу похожей на грозного ангела мщения. Даже прозрачный шлем на ней не смотрелся как на пугливом любителе роликовых коньков.

Перед тем, как покинуть трибуну, Юджин поцеловал мои руки, как требовал того этикет, под громкий одобрительный гомон, и я чуть было не остановила его. Какая глупость эти поединки! Кому хочется смотреть на то, как любимый человек уходит? Его пальцы, ещё не затянутые в перчатки ободряюще сжали мой локоть, и я почти успокоилась, когда смотрела на его фигуру, удаляющуюся от меня чёрной скалой.

Когда Юджин прошествовал к середине площадки, теперь уже в полном обмундировании, у меня снова перехватило дыхание. На голову он надел шлем, покрытый чёрными перьями, заострённый в форме клюва, чёрные крылья неспокойно шелестели на ветру, золотой меч с чёрной рукояткой и чёрным же кристаллитом приглушённо светился. Только бы в его жизни никогда не случилось повода одеваться во всю эту красоту, чтобы пролить чужую кровь.

Он взлетел легко, как птица. Меч прочертил в воздухе чёрную светящуюся дугу. Кто-то из нашей ложи обратился ко мне, но я не могла слушать, в уши будто воды налили. Противница Юджина тоже поднялась ввысь, но чуть ниже, она раскрылась для удара, отводя мечи в стороны. Она взмахнула крылом, оборачиваясь вправо и выбросила руку в атаку, которую Юджин отбил перекувырнувшись вниз головой, заняв позицию пикирующей хищной птицы. После этого Юджин ещё пару раз атаковал, но девушка использовала неизвестное мне заклинание, благодаря которому закружилась волчком, так и отбивая все удары из своего кокона из перьев и стали.

Юджин взлетел ещё выше, и толпа, устремившаяся взглядами за его силуэтом, испуганно взревела.

На нас падало небо.

Вот уж не знаю, как бы красиво описать падающее небо… Думаю, что ничего не идёт в сравнение с монументальностью фразой «небо упало». Белые пушистые овечки уже не казались такими же безобидными, они стали боевыми гигантскими овцами; небесная синь старалась залить нас наподобие океана. Это вообще сильно напоминало океанский шторм с его пенистыми волнами и синими покровами. Ощущение стихийного бедствия накатывало со всех сторон, люди начинали сходить с ума, разбегаясь в разные стороны.

С усилием отодрав взгляд от катастрофически приближающегося к земле небосклона, я сразу же нашла глазами Юджина. Он крикнул Иоланде что-то на древнем наречии, из чего я поняла только самое простое «иди». Я повернулась к ней, но увидела лишь её быстро удаляющуюся спину. Рихард подозвал к себе Конрада, быстро, пулемётной дробью выдал ему указания, и они разошлись. И Рихард, и команда Конрада, и девушки с фигурками воронов на голове организовывали людей. Серджиус, на ходу высвобождаясь из пут лечебных заклинаний, отряхивая их, как паутину, выбежал на арену к Юджину. Оставив недоумевающую и перепуганную Кайлу с её громоподобно каркающим питомцем, я перепрыгнула через ограду трибуны (куда менее изящно, чем требовал от меня этикет) и ринулась к Юджину. Когда я добралась до середины, где он уже не понимал происходящего, сидя на коленях в магическом трансе. Нимб светился над головой, под закрытыми веками золотым горели глаза, словно оттуда текло жидкое золото. Он держал небо!

До сих пор я слышала о силе Юджина, пожалуй, что даже чувствовала её, но не имела возможности лицезреть вживую. Господи, он держал небо в одиночку.

Серджиус посмотрел на меня напуганным, жалким взглядом, который появлялся на его неприспособленном для страха лице второй раз за день, будучи относительно слабым магом, он ничем не мог помочь Юджину. Если не рассчитать свои силы, можно рассыпаться под напором магии, треснуть, как хрупкая стеклянная песчинка, и если не умереть, то навсегда остаться овощем. То, на что решился Юджин, требовало невероятного мужества, а он сделал это, не задумываясь. Ради благополучия своих людей он готов умереть и готов остаться инвалидом. Как я могла подумать, что у меня получится оставить его?

Иоланда, наверняка, побежала за подкреплением из Храма, который живёт сам в себе, не видя ничего вокруг за своими глухими стенами. Ещё минут десять ждать от них помощи не приходится.

— Давай, — Серджиус кивнул. Не знаю как, но я поняла, что он имел в виду, но в тот момент я ни секунды не сомневалась.

Я опустилась на колени перед Юджином, взяла его за руки и положила голову ему на плечо. Я рухнула в его магически раскрытые объятия, он не обнял меня, но я почувствовала какое-то более глубокое единение — он принял меня всю, как часть себя, часть своей магической сущности. Руки путались в перьях, перья лезли в глаза, но я прижималась крепче и крепче. Медальон у меня на груди потеплел, качнулся и прилип к груди Юджина, как примагнитился. Я отдавала всё, что могла, все силы, о наличии которых я знала, и даже те, о которых раньше не подозревала, всё то бессмысленное, что копилось девятнадцать лет и не находило выхода.

А потом чёрные крылья накрыли нас обоих с головой и стало темно.

Вроде бы помню, но как бы и нет, как прибыли Иоланда с Орденом, восстановили контроль над положением Облачного Города, как обмяк в моих объятиях Юджин и погас медальон, как нас доставили во Дворец, не расцепляя. Всё это происходило как в тумане. Некоторое время мы лежали на излюбленном диване Серджиуса в приёмной, полуживые, жавшиеся друг к другу, как новорожденные слепые котята. Юджин уткнулся носом в мою ключицу, я просунула руку к нему под броню, чтобы прижаться к тёплому боку.

Первое, что я увидела, когда очнулась было серьёзное лицо Серджиуса. Я лежала, не в силах пошевелиться или приподнять голову, смотрела на усталый профиль Серджиуса, и готова была разреветься. Так глупо, чего тут плакать? Теперь уже всё хорошо, но слёзы упрямыми ручейками текли по моим щекам.

Это был момент истины. Я любила Юджина — нет, не с первого взгляда и не с первого сказанного слова. Я полюбила, ступив на эту землю, почувствовав, что он здесь, что всё закончилось, можно больше не бояться — он здесь.

— Твои эмоции могут ещё некоторое время быть чуть сбиты, преувеличены, — сказал Серджиус, заметил водопады, текущие с моего лица. — Оно и понятно, через тебя прошла мощная магическая волна.

Удивительно, он упустил момент поиздеваться надо мной. Неужели я была настолько жалкой?

— Почему ты здесь? — спросила я, пробуя голос, работает ли.

— Юджин прислал меня. Сам он прийти пока не может.

— Как он?

— Не плохо, но и сказать, что хорошо, я тоже не могу. Могу сходить за кристаллом-фонографом, поговоришь с ним, когда он проснётся.