Было серо, пыльно, лишь в какую-то щель между занавесками проникал желтый свет уличного фонаря. Что за фигня, день же был.

– Эй, подследственный, включите свет. Я не любитель кретинских шуток. И, между прочим, я при исполнении служебных обязанностей.

Из угла вынырнула тень, в слабом свете я увидел мерзкую физиономию с мутными глазами и выстрелил в упор из своего «Стечкина». Зрачки нападавшего закатились, изо рта вышел красный пузырь. Какое-то время я был поражен тем, что грохнул человека – просто, без раздумий, как в игре.

Изо рта убитого вышел еще один пузырь, потом выкатилось яичко, следом мячик. Недавний мертвец заткнул дырку во лбу бутылочной пробкой и сочувственно прогундосил: «Ну что, надрали?»

«Дом, где живут нежильцы» – я остался в его пространстве! Я замаринован здесь навсегда, намертво схвачен нейроконнекторами. Теперь я такая же кукла, как и все остальные персонажи. Даже на Кавказе никакой Басай-Бабай не мог подстроить мне такую первоклассную засаду, в какую угодил я посреди города Питера. Когда я попался, как?

Как бы я не попался, мне теперь кранты, смерть от истощения или кома без конца и края, превращение в овощ. Но зачем это надо было хакеру? По статье за изготовление кибернаркотических игр Александру Т. светил едва ли год, да и то, скорее всего, условно. За нападение на офицера милиции – уже десять лет, если пострадавший отдал концы – четвертак. Если он не кретин, значит, кретин – я.

В пыли коммунальной кухни засветились слова:

«У тебя есть выход».

2.

Монстра с пробкой во лбу я прибил гвоздями к шкафу. Едва утихли его протестующие вопли, ко мне по рваным траекториям рванулись здоровенные крысы, целая орда во главе с ханом Тохтамышем. Швыряя кастрюли с горячим супом, я отступил в коридор…

Если какой-то выход существует… то, наверное, такой же, как у всех остальных персонажей – добраться до последнего уровня, победить.

Потолок взорвался прямо надо мной, выбросив старуху, которая сбила меня на пол и щелкнула вставными челюстями едва ли в сантиметре от моего горла. Я едва успел вывернуться и ответить как положено – рукояткой пистолета в висок. Но не достал.

При помощи сальто-мортале старушка возвращается в бойцовую позицию. Я с трудом уворачиваюсь от ее шляпки, которая со свистом проносится возле моей головы и впивается в стену. Старушка наступает, одна нога все время вперед, другая как бы волочится сзади – это не свидетельство немощи, а техника кунфушной школы «Змеи». И вот резкий дугообразный переход, она пытается обойти меня, далее круговой удар с разворота. Я резко приседаю и делаю подсечку, удерживаясь на руках. Завершаю контратаку ударом из положения на коленях. «Что вы себе позволяете», – говорит враждебный персонаж и разваливается…

Конечно в «Джонни Уокера» могло быть что-то подмешано, но, насколько мне известно, яд может вырубить, погрузить в сон, в каталепсию, может убить – но никогда не сможет поддерживать вас в состоянии широкополосного подключения к кибернетической системе.

Значит, когда я поднимался по лестнице и звонил в дверь – то был уже подключен. Ничего этого в реальности не происходило! Разве у хакера могут быть на лестнице намалеваны стрелки, наводящие всех желающих на его квартиру. У любого даже самого мелкого жулика вход обязательно оборудован глазком и видеокамерой. Никакой пират не откроет просто так дверь, да еще без цепочки.

На двери была табличка с моим именем и первой буквой моей фамилии. Это была моя дверь, которую я почему-то не принял за свою. Черт, еще и пятый этаж, лестница с ощутимым ароматом крысиной мочи, неработающий лифт – все это мое.

Хакер выглядел как высокий рыжий человек с лошадиной физиономией – и это моя внешность. Но только почему-то я не воспринимал ее за свою. «Джонни Уокер» – это именно то, что я употребляю почти каждый день.

Горская сабля на стене, но такая же есть и в моей квартире. Трофейная, я взял ее себе после ликвидации Аль-Маджида, садиста милостью шайтана и тонкого суфия божьей милостью. Суфийские миниатюры я стал собирать после того, как ознакомился с его коллекцией.

Александр Т. говорил со мной донельзя интеллигентно, что контрастирует со стилем «Дома, где живут нежильцы», да и совершенно не принято в хакерский среде, где царит жаргон. Но интеллигентная манера ведения речи – это мой «фирменный почерк», который не изменяет мне никогда, потому что именно такой мне привили родители – университетские профессора.

Этот гад никогда не мог служить в спецназе, занимающемся охраной сверхважных технологических объектов. Всех претендентов там десять раз проверяют на детекторах глубокого психозондирования, чтобы не пролез нечестный человек. Службу в спецназе он украл у меня, так же как и весь мой послужной список.

Хакер-зараза самым наглым образом присвоил мой внешний вид, мою память, мои привычки, мои трофеи, да так что я даже не заметил этого…

Короче, я встретился с самим собой…

От стены отделился некто в выцветшей форме полицая, по которой ползали крупные личинки моли. Я выстрелил – осечка. Я блокирую его руку, вооруженную наганом, и, перейдя на захват шеи, душу. Изо рта, обрамленного гитлеровскими усиками, вместе с последними матюками выплеснулся портвейн.

Коридор привел меня к шахте лифта. Я нажал на кнопку вызова. Лифт во многих «стрелялках» – это переход на следующий уровень. Вот его двери стали открываться. Я быстро, по тени, уловил, что внутри кто-то есть и подхватил с пола доску.

В кабине обнаружился мальчонка лет семи.

Конечно же, надо было немедленно его уничтожить. Но я схватил его за руки и, вышвырнув из кабины, немедленно закрыл дверь. В окошко я видел, как он разбегается со свирепостью носорога и крушит дверь шахты. На то, чтобы выбрать направление, имелось едва ли несколько мгновений. На стенке лифта было процарапано: «Высоко в горы вполз муж». От следующего носорожьего удара вылетела дверь шахты, но я уже нажал кнопку и лифт двинулся вверх…

В двенадцать ноль-ноль должен состояться пуск сети «Бионет» – виртуальной сети, действующей поверх обычных сетей и совершенно незаметной для них. «Бионет» создан для обмена сверхважной информацией между исследовательскими центрами разных стран. Расшифрованные геномы, стереоформулы белков и прионов, алгоритмы дифференциации стволовых клеток. Все в виде киберобъектов с универсальными интерфейсами, способных немедленно вступить в работу. Поистине бесценная информация, которая никогда и ни при каких обстоятельствах не должна вырваться на свободу. Хакер, мой двойник, тоже сказал, что торопится – не к открытию ли «Бионета»?…

Лифт вздрагивает. Пол лифта подо мной выгибается, а затем словно лопается посередине. За мгновение до этого я подпрыгиваю и вжимаюсь в правый верхний угол кабины, удерживаясь руками и левой ногой. В дыру прет монстр-мальчик, когда он выбирается до пояса, весь пол лифта проваливается в бездонную шахту. Чертенок успевает схватить меня за ногу и пытается стянуть в пропасть. Я, хватаясь пальцами за кнопки панели, все-таки стряхиваю его, теряя попутно ботинок…

От каждой страны на открытие «Бионета» выходит по одному офицеру безопасности. Всего семь. Каждый офицер должен обладать безупречным послужным списком и высокой технологической грамотностью, а также прекрасной памятью, не нуждающейся в психостимуляторах. Каждый офицер вводит пятнадцатисимвольный ключ доступа. Не с клавиатуры и не через голосовой интерфейс, а четкими мысленными образами – касаясь трода.

У меня это петух, корова, пизанская башня, цифра «семь»… Хватит, немедленно остановиться!

При условии комплиментарности всех семи ключей, сеть начинает функционировать и передавать киберобъекты. Что, если шесть остальных офицеров оказались далеко не безупречными, или их тоже раскололи? Тогда я последний оставшийся «столп» сети, из которого надо выудить код.

Господи, где мне спрятать пятнадцать символов, если этот вампир уже высосал из меня почти всю память?…


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: