- Нет, это никакое не навязывание, это - здравый смысл, - возразил Серый. - Потом объясню, в чем разница. А про российские территории я тебе так скажу… Представь, что одна из твоих корпораций производит очень важный продукт для рынка или для других твоих компаний, но катастрофически убыточна? Что ты будешь делать?
- Уменьшать издержки…
- Вот! - Серый радостно перебил меня, выставил к потолку указательный палец и потряс им. - Вот! Ты избавишься от непрофильных активов в этой корпорации, оптимизируешь поставки, проведешь реструктуризацию кредитов, выведешь что-то на аутсорсинг, воспользуешься офшором и прочая, прочая, прочая! Так почему же в этом простом приеме ты отказываешь своей стране, несущейся к банкротству семимильными шагами? Тот же Туркестан в составе России, а потом и СССР всего лишь сто лет. Там еще живы байские династии, они в быту живут совсем не по советским законам - так зачем нам их поддерживать? В чем смысл?
- Безопасность границ? - предположил я.
- Что? Как граница протяженностью в три тысячи километров по горам и долам может быть безопаснее двухтысячекилометровой границы, протянутой через казахскую степь? Это нонсенс. Царской России они нужны были по нескольким причинам: избавиться от набегов всяких кокандских ханов, взять Британию за гланды угрозой выхода к Индии и прирастить территорию, просто потому что империя иначе не может - ей нужно постоянно расширяться, просто чтобы жить. Как только прекращается расширение - случается быстрая крышка. Сасаниды, Рим, Византия, Наполеоновская Франция, Британия, СССР - все прошли через это. Но зачем они - убыточные окраины - нам теперь? Я не ратую за то, чтобы взять и отдать их третьей стороне, отнюдь! Они должны остаться под нашим политическим и экономическим влиянием, но вот нести ответственность перед их гражданами нам совсем не нужно - для этого есть региональные элиты, пусть они и работают! Пусть они дают своим гражданам социальные гарантии, определяют нормы законодательства, проводят фестивали и конкурсы - это целиком их внутреннее дело. Пусть помимо наших денег притащут к себе чужие инвестиции, я не против. Я против того, чтобы взваливать ответственность за эти страны на Москву. Ты думаешь, США не могли бы присоединить к себе половину Латинской Америки? Могли бы, но им это не нужно! Содержание этих территорий обойдется гораздо дороже, если подтягивать уровень жизни их населения к уровню жизни в метрополии. И неизбежно просядет экономика самой метрополии, а это вообще уже ни в какие ворота не лезет. Невозможно организовать рай повсюду.
- Россия не может не быть империей - для этого она слишком большая, - засомневался я. - Австралия, Канада - это все части империи, пусть и с очень широкой автономией в теории. А если она не может не быть империей, то ей в любом случае нужно расширяться.
- Не обязательно делать это экстенсивными способами, - пожал плечами Серый. - Разве в школе тебя не учили, что интенсификация дает куда более надежные плоды, чем географическое расширение? Разве не о том же ты разговаривал со своим норвежцем… как его?
- Райнерт?
- Да. И его теория о необходимости индустриализации для оптимизации экономики. Но подумай сам: если ты начал эти процессы интенсификации в Москве и Ленинграде, Ташкент и Ашхабад не смогут остаться в стороне и ты вынужден будешь делать что-то и там. Но ни один тяжелоатлет не может выжать полтонны за один подход. Просто умрет под тяжестью. И выбор у тебя прост: либо развивать какие-то части империи, но тогда стоит забыть о всеобщем социальном равенстве, что чревато бунтами, либо избавиться от балласта и толкать дальше то, что тебе по силам.
Серый демонстративно почесал затылок и не дождавшись моих вопросов, продолжил:
- Даже понятно, зачем они были нужны коммунистам в двадцатых - распространить идею как можно шире, а на тех территориях никакой власти после крушения империи по сути не было. Грех не воспользоваться моментом. Если же отбросить в сторону “единственно верное учение” о непременной и всемирной победе коммунизма - зачем они нам? Пусть выращивают свой хлопок, копают золото и вольфрам, производят химию и строят каналы - мы с удовольствием их поддержим, защитим от захватчиков, и даже что-то купим у них, но зачем нам содержать их баев? Западная Украина в составе Союза - всего-то сорок лет, они смотрят на Австрию, из которой выросли и желают жить “как в Европе”, а не работать на Москву. Зачем они нам? Все это, конечно, пьяные разговоры, но ухвати суть - наша страна скроена из таких разных кусков, что разваливаться начала еще задолго до нашего с тобой рождения. Вспомни Калифорнию, Аляску, Польшу, Финляндию… что еще, напомни?
- Гавайи, - добавил я, - Монголия, наверное…
- Вот! Разве не стоило в свое время избавиться от них, чтобы сохранить остальное? Нет выбора, пойми! Бывают времена слияний и поглощений, бывают времена банкротств - не нужно делать из этого трагедию! Как я уже говорил сто раз: сильному в рот будут заглядывать и красную дорожку под ноги стелить, а слабого - топтать. Останемся большими и слабыми попрошайками под постоянной угрозой банкротства или умерим свои амбиции и начнем думать головой о том, как нам стать сильными?
Все это я слышал от него неоднократно, но никогда еще эти его слова не должны воплотиться “прямо сейчас”. Отчего-то стало тоскливо.
- Ладно, не грусти, - махнул рукой Серый. - Послушай лучше про нашу третью задачку… Только сначала еще выпьем.
И мы еще выпили, после чего Фролов продолжил:
- Нам нужен жесткий клинч с западной экономической и бытовой системами. Клинч, но не растворение в них. Понимаешь, в чем разница?
- Им должно быть очень тяжело от нас избавиться?
- Ты не дурак, - пьяно хихикнул Серый.- Тогда зачем так часто пытаешься им выглядеть? Не обижайся. Им должно быть невозможно от нас избавиться. Никак. Их концерны должны зависеть от нас, их банки - зарабатывать на нас, их дети - слушать русские, украинские, узбекские сказки на ночь…
- Зачем?
- Затем, что только такое положение вещей может дать нам хоть какую-то гарантию безопасности. Разумеется, не стоит отказываться и от ядерной дубины - чтобы никто не считал нас добродушными плюшевыми мишками. Мы прокатим любого в космос, мы построим электростанцию в Индонезии, мы проведем торговый караван через арктические льды. Мы должны быть везде, никому при этом не навязываясь.
- Сложно это…
- Сложно? Не думаю. Просто это не задача трех дней, это задача на пару-тройку десятилетий. Но если не бросать и быть упорными - все можно сделать. И мы с тобой уже это делаем. И не только мы, - он непонятно ухмыльнулся.
- Я чего-то не знаю?
- Ты слышал о Джеймсе Гиффене? О нем сейчас много говорят в Америке.
- Гиффен, Гиффен… Недавно мистер Браун о нем упоминал, но я как-то не заострял… Кто это?
Серый поднялся, подошел к полке, где были навалены стопкой журналы, пошелестел бумагой и вернулся ко мне с раскрытым Forbes:
- Оцени, - на меня с фотографии смотрел сорокалетний мужик с честными глазами на открытом и даже добродушном лице, - Джеймс Гиффен.
- Чем он замечателен, что о нем так много говорят?
Серый расхохотался так, что я даже испугался за его душевное здоровье.
- Ты не поверишь! - прохрипел он сквозь смех. - Не поверишь!
- Да что такое не так с твоим Гиффеном?
- Когда мы с тобой начинали нашу американскую эпопею, - сказал, отсмеявшись Серый, - этот парень уже был на пару шагов впереди. Не мы одни пытаемся соединить разные экономики, но он это делает по здешним правилам.
- Чего? - я не то чтобы не поверил, я просто не понял, о чем он говорит. - Как?
- У него был небольшой банк Mercator. В восемьдесят четвертом ему отчего-то пришла в голову идея начать очень близкие отношения с Россией. В восемьдесят четвертом! С Империей зла! Каково, а?
- Но это не все?
- Это только начало. Гиффен в восемьдесят четвертом создает Американо-Советский торгово-экономический Совет, - Серый протянул мне первый том справочника Who is Who in America за 1988-1989 годы, - в который сразу вступают триста! Триста американских компаний. И не какие-нибудь карлики, а вполне себе состоявшиеся корпорации вроде Intel или Union Carbide! И начинают бешенную деятельность по наведению мостов с Советским Союзом. Под аккомпанемент враждебной риторики Рейгана. Понимаешь, в чем дело?