— Вы что наделали! Леди Данс, леди Данс, простите нас!

Собрав волю в кулак медленно поднялась и повернулась к надоевшему индивиду.

— Я что просила Вас сделать? — начала закипать и повышать голос, — Всего ничего, за полученные от меня деньги отдать нужных мне людей и отправить на них документы. И что я узнаю? Одну из моих рабынь разлучили с сестрой, а вторую казнят. Интересная получается ситуация. Я когда просила Вас прислать мне документы?

— В течении трех часов, — тихо ответил.

— И где они?

— У меня в кабинете.

— И почему они у Вас в кабинете, когда должны находиться у меня в руках? — Нервы явно решили сегодня отыграться на нём. С каждой сказанной фразой сил становилось больше, а выдержки меньше, — Я жду три минуты, пока документы окажутся у меня на руках на всех моих рабов и на этих двоих в качестве моральной компенсации. Это понятно?!

— Да, — кивнул Актерус и тут же исчез из пыточной.

— А вы чего стоите? — обратилась к мужчинам, — Освободите их.

Парня освободили первым. Он сорвался к своей любимой, поднял её лицо, целуя, куда только доставал. Девушка плакала и смотрела преданными глазами на своего мужчину. Её тоже освободили, и она упала на него, не в силах стоять на ногах. Подойдя к ним, посмотрела на девушку. Она была в сознании, но крайне истощена.

— Простите нашу вольность, леди, — подал голос парень.

— Вы не должны извиняться за любовь, — слабо улыбнулась ему. У меня у самой оставалось не так много сил, а ещё нужно было вернуться обратно, — Ты сможешь донести её, не причиняя вред?

— Да.

— Тогда бери и прикрой её грудь, не смущай девушку, — посоветовала.

Лидо растерялся.

— Дай свою рубашку, — обратилась к мужчинам. Тот посмотрел пару секунд на меня и, что-то для себя решив, снял её через голову. Не долго думая, разорвала её спереди по пуговицам и одела задом наперед на девушку. Парень закинул её к себе на плечо, так чтобы рубашка не спадала и стоял смирно, я же поглядывала на девушку, беспокоясь.

Актерус пришел через десять минут. Вальяжно зашел в комнату, передал мне прозрачный планшет и сообщил:

— Тут все документы на рабов, включая этих двоих, — но после заминки продолжил, — Может Вы оплатите хотя бы девушку?

От такой наглости залилась хохотом.

— Наглость второе счастье, — сообщила ему и медленным шагом двинулась к летуну, не оборачиваясь, ибо слышала шаги Лидо за собой.

Уложив Арил на пол, парень сел рядом, мне же предстояло плавно поднять и в дальнейшем вести летун. Закрыла шлюз, села в кресло, но, облокотившись на него, почувствовала резкое жжение и боль по разрезу. Истошно крикнув, попыталась совладать с собой и, стиснув зубы, полетела к кораблю.

— Алекс вызывает летун Ноэль, — раздалось в динамике приемника.

— Слушаю тебя, — проговорила как можно спокойнее.

— Ноэль мы в минуте от тебя. На твоей высоте, готовы к стыковке.

— Я тоже готова к стыковке, — сказала и отключила. Главное продержаться ещё минуту и плюс две минуты на залет и приземление, системы отключат сами. С каждым пролетевшим километром боль стала отдаваться в голову, руки не слушались. Пытаясь вести летун, сосредоточилась, ведь корабль уже видно на горизонте. Залетела в него, приземлившись как можно мягче, открыла шлюз и встала с кресла. Боль не ушла, но к ней добавилось резкое головокружение. По стеночке прошла к Лидо.

— Леди Вам помочь? — обеспокоился он.

— Бери Арил и иди за мной. Сейчас вас обследуют, её положат в медотсек, для тебя уже готова каюта, приведешь себя в нормальный вид и, отоспавшись, сможешь её навестить. Мои телохранители тебе всё покажут и везде проведут, — проговорила я, выходя к обеспокоенной команде.

Алекс очень зло смотрел, но увидев моё состояние, быстро подошел и спросил:

— Что они сделали с тобой?

— Я сама виновата, — всхлипнула я и, спрятавшись на его груди, наконец дала волю слезам. Он прижал меня к себе, и я тут же вскрикнула, когда он задел мою рану. Капитан повернул спиной к себе.

— Курс на рабовладельческий магазин, орудия подготовить. Уничтожить его, — прокричал он и, повернув меня к себе. Не долго думая, подсадил за попу и обхватив его руками за шею, мы пошли в медотсек. На полпути от нестерпимо усиливающейся боли меня спас обморок.