Последующие представления я запомнила смутно. Такое количество гуманоидов со сложными и иногда непроизносимыми именами. Лица, мелькающие с огромной скоростью. Никаких светских или деловых бесед. Каждое знакомство происходило по одному и тому же сценарию: представление меня, представление мне, вопрос о делах империи и свободна ли я, если нет, то когда собираюсь замуж. Больше никого ничего не интересовало. Алекс каждый раз, видя скуку на моём лице, быстро уводил меня к другой паре гуманоидов. Через два часа такого бега, ноги стали болеть от невысокого, но каблука, щеки — от вечной улыбки, а руки хотелось помыть уже после первых десяти минут общения. Все мужчины по этикету должны целовать руку дамы, некоторые свободные аристократы или политики особо тщательно полировали внешнюю сторону правой ладони, что вызывало только отторжение. Не люблю, когда ко мне прикасаются незнакомые люди.

Особенно запомнился один невысокий мужчина. Он подошел ко мне, когда Алекс отошел за алкогольными напитками, ибо я уже не могла соображать на трезвую голову. Он пытался подобраться незаметно справа, но по легкому толчку от Нилома, повернулась в его сторону и вовремя заметила. Карие глаза смотрели с холодным расчетом, несмотря на широкую улыбку на губах. В смоляных волосах виднелись первые седые пряди, а лицо с большими щеками и носом с горбинкой казалось смешным. Он поправил свой пиджак и подошел почти вплотную.

— Здравствуйте, прекрасная леди, позвольте представиться, — протянул свою ладонь с короткими большими пальцами ко мне. Пришлось подавать руку. Уже привычный поцелуй в тыльную сторону и быстрый переворот, он припал губами к внутренней стороне, — Вы необычайны сегодня.

Последовал очередной комплимент, а за ним ощутимый укус за ладонь. Я дернулась и непонимающе уставилась на него. Это что ещё за выходки? Нилом подошел ближе и напрягся. Его крылья слегка распахнулись, и прижались к моим бедрам. Одно неверное движение кавалера, и крылья уже не будут мягкими, словно шелк, прикрывать меня. Я вырвала руку из его захвата и отошла подальше. Мой маневр не остался незамеченным, и он подошел ещё ближе.

— Я Джаром Лакрэмэ, политик фракции «Фриона», — с восторгом сказал он, надеясь, наверное, что мне это о чем-то скажет и я упаду в его объятья. Отступила ещё на шаг и тут меня бесцеремонно схватили за руку, — Пойдем, потанцуем.

— Но я не хочу, — в ужасе представляла, как он будет лапать меня в танце, — Отпустите.

Мою просьбу игнорировали ровно до момента возникновения крыла исполина у шеи политика. От страха он отпустил меня, и я, сделав шаг назад, уперлась в грудь Нилом. Он окутал меня вторым крылом, закрывая от настырного кавалера. В зале воцарилась тишина. Старейшины смотрели на нас непонимающе. Политики с осуждением, аристократы с интересом — наконец, новый повод для сплетен.

— Ты что себе позволяешь, — почти на ультразвуке прокричал он, — Ты посягнул на жизнь политика, казнить раба. Немедленно.

Исполин даже не вздрогнул, только сильнее прижал меня к себе крылом. Он молчал.

— Просто оставьте нас в покое, — устало проговорила я.

— Твой раб напал на меня, — в том же тоне высказал своё умозаключение Джаром.

— А Вы напали на меня, нарушая границы личного пространства, кусая за руки и таща на танец при отказе, — перечисляла я, нарочито громко, — Теперь ещё и фамильярничаете. Мой телохранитель показал Вам, уважаемый Джаром, что не стоит пренебрегать желанием дамы.

— Вы не говорили ничего, — тут же исправился он, а глаза забегали в разные стороны.

— Довольно, — вмешался Эдмонд, подойдя ко мне, — Ноэль, попросите Вашего телохранителя отпустить Лакрэмэ.

Я повернулась к Нилому и кивнула головой. Он пристально посмотрел в мои глаза, и только решив что-то для себя, вернул крылья за спину, при этом оставляя их кончики на моих бедрах. Напряжение из его тела тоже не ушло.

— Раб должен быть наказан, — повторил свой приказ Джаром.

— Тогда я требую наказать и Вас, — продолжила его игру.

Лакрэмэ стал красным от возмущения и часто задышал, пытаясь сдержаться.

— Вы переступили личную зону леди Данс, проигнорировали её нежелание танцевать с Вами. И теперь хотите, чтобы Вам это сошло с рук, при наличии в её личных хранителях исполина? — начал перечислять Эдмонд, — Вы неприятно удивили меня. Учитывая репутацию леди, я бы не был столь беспечным. Её отец и за такое уже убил бы Вас.

При каждом слове он, то снова краснел, то бледнел, но после последней фразы, сказанной Старейшиной, испуганно перевел взгляд на меня и нервно сглотнул. Поклонившись, политик исчез с поля зрения, а мне, наконец-то, довелось узнать истинное отношение отца к окружающим. На деле будоражил факт, сказанный мужчиной. Папа не был столь безжалостен, хотя это могло относиться только к семье. Он очень любил маму и меня.

— Леди, с Вами всё хорошо? — обеспокоенно поинтересовался Эдмонд.

— Да, просто очень устала, — соврала я, — Могу ли я покинуть бал?

— Конечно, — улыбнулся он и кивнул на входную дверь, — Удачной дороги домой.

— Спасибо, — слабо улыбнулась и пошла в сторону лестницы. Алекс нагнал меня возле неё и вручил бокал с чем-то, напоминающим вино. Не разбирая ничего, выпила залпом.

— Полетели домой, — попросила я и после короткого кивка, последовала вверх.

Уже сидя на веранде дома и попивая горячий чай, понимала, что всё прошло более-менее гладко. Нилом сидел рядом и смотрел на звезды.

— Есть только одна вещь, о которой жалею, — сказала я. Нилом опустил взгляд на меня, слушая, — Мне так и не удалось станцевать танец равновесия.

Нилом усмехнулся и, встав, предложил свою руку. Я улыбнулась и, поставив чашку, скинула с себя плед и, ступая босыми ногами по полу, вышла за руку с исполином на середину веранды. Откуда взялась музыка так и не поняла, но плавная игра рояля и чистейшие аккорды скрипки узнавались сразу. Сейчас, стоя босыми ногами на холодном дереве, в обычных джинсах и толстовке, с растрепанными волосами и без макияжа, я чувствовала себя поистине счастливой. Двигалась в такт музыке, не прикасаясь в первой части танца с партнером. Мы ходили, дотрагивались до воздуха близ лица и рук друг друга, но только на средине, когда скрипка заглушила рояль своими аккордами, Нилом обхватил мою талию и притянул к себе.

Танец означал равновесие мира и обозначал суть и важность мужчины и женщины. Они дополняют друг друга, сильный мужчина — Нилом, который вел в танце и слабая женщина — Ноэль, которая следовала за ним. Это не было подчинением. Нилом будто указывал мне дорогу, а я следовала ей, веря, что нахожусь на правильном пути.