Она все тот же гадкий утенок. И не сможет после сегодняшнего смотреть в глаза маме. Она считала, что все мужики – похотливые кобели. Но сейчас поняла, что причина в ней самой. Есть в ней что-то такое. Она будит в мужиках похоть. Так не должно быть! Ей нужно бороться с этим! Вылечиться!

 Вика прильнула к зеркалу и, шмыгнув натертым носом, припудрила темные круги под глазами. Женька тоже камуфлировалась, подкрашивая заплаканные глаза. Странно, она всегда недолюбливала бабу Таю, а когда узнала, что та умерла, даже прослезилась. Но ей легче. Она всплакнет разок и больше не вспомнит. Из Вики же боль утраты всегда выходит постепенно, словно нечто помаленьку пускает ей кровь. Вот и теперь, не выплакавшись, как следует, будет каждый день ронять слезы. Да еще и чувствовать себя виноватой оттого, что недостаточно скорбит.

─  Ты готова? – спросила Женька, за три года из пацанки превратившаяся в изрядную кокетку.

─  Иду. – Вика еще раз осмотрела себя и пригладила собранные в хвост волосы. – Пожалуйста, будь рядом. У меня все плывет перед глазами.

 Они вышли в прихожую, где сгрудились люди. Гроб только что вынесли, соседи еще толпились у двери. Кто-то легонько коснулся руки. Вика оглянулась. Влад, одетый в белую рубашку и серые брюки, натянуто улыбнулся и пожал пальцы, велев держаться. Странно. За последний год они часто виделись, но дружеских отношений так и не завязалось. Влад непростительно похорошел. Вика усиленно скрывала свой недозволительный интерес, негаданно проснувшийся к нему пару лет назад.

 Стоило только выйти на улицу, как разномастная толпа смазалась в тошнотворное марево. Хрустнула под каблуком гвоздика, пахнуло специфическим запахом гробового бархата, и мир с его траурным оркестром уплыл из-под ног.

 Очнулась Вика в своей комнате. Рядом сидела мама, держала бутылек с нашатырем и ватку. Над кроватью склонилась Женька. Черт подери, над той самой кроватью, в которой они когда-то полуголые обнимались. Противно вспомнить! Женька потом спокойно засыпала, а Вика закрывалась в ванной и плакала, вымаливая у бога прощение. Да, она ненавидела их обеих за то, что они делали, и каждый раз говорила, что это все в последний раз.

─  Как ты? – спросила мама, похлопав Вику по щекам.

─  Нормально. А где все?

─  Уехали на кладбище. Лежи, куда собралась?

─  Я не попрощалась с бабулей.

─  Сходишь в церковь с бабой Зоей. Поставишь свечку за упокой.

 Нет, Вика никогда не войдет в церковь. Она боится икон, как черт ладана. На ней слишком много грехов, а бог ведь все видит и только ищет возможность покарать.

─  Чес слово, Вик, ты делаешь из бога тирана! – возмущалась Женька, когда та занималась самобичеванием. – Христианский бог милостив.

 Много она понимает! Что ей известно о боге? После того, как они «заигрались», у Вики любимый котенок умер! Это ли ей не наказание?

 Через месяц после похорон бабушки, когда они как обычно собирались на свидание с мальчиками, Женька негаданно вспомнила то, что Вика предпочитала забыть. Обычно они старались избегать подобных разговоров.

─  Мы были детьми и просто играли! – едва Женька заикнулась об этом, оборвала ее Вика и отвернулась.

─  Знаешь, а ведь я была в тебя влюблена. По-правде говорю.

─  Закроем тему! Никогда больше не напоминай мне об этом.

 Неожиданное признание удивило. Разве можно быть влюбленной в девчонку? Ладно эти кобели, но Женька…. Вика бы никогда не назвала влюбленностью все то, что сводило с ума, когда она болезненно нуждалась в Женьке и ненавидела, жутко ненавидела всех ее подружек.

─  Мне дядюшка с какого-то перепуга подарил вчера набор трусов, – вспомнила Вика, когда они шли по аллее. – Ага, классно. Я до ушей покраснела! Додумался же подобный презент из эмиратов тащить. Ладно бы сыну, но извините меня, племяннице такое дарить. Кстати, я случайно узнала, что он когда-то был влюблен в маму. Но она вышла замуж за его брата. Баба говорила, что он до сих пор к ней неровно дышит, потому и не порвал с нами отношения.

─  О, привет, Игорь! – помахала Женька идущему навстречу парню.

 Вика по привычке вскинула голову, поджала губы и посмотрела «свысока». Уж кого-кого, а Игоря она видеть не хотела. Потому прошла мимо, даже не взглянув в его сторону. Не так давно она его кинула. Без всяких объяснений ушла и больше даже не заговорила. Игорь, естественно, пытался узнать в чем дело, но так ничего и не добился. Но не могла же Вика сказать ему…?

 А сказать-то было и нечего!

 В их последнюю встречу он прижал ее к дереву, задыхаясь, целовал в шею и она чувствовала все его беспокойное желание пуговицами шорт. И если бы он в порыве чувств не сказал: «о, боже, как же я хочу тебя!», она бы и дальше с ним встречалась. Но нельзя смешивать бога с похотью! Нельзя!

─  У вас же вроде все было серьезно, – недоумевала Женька. – Он обещал ждать твоего совершеннолетия, чтобы вы могли пожениться.

─  Я не собираюсь выскакивать замуж в шестнадцать лет.

─  А что здесь такого?

─  Чтобы все вокруг тут же решили, что мои спешат скрыть позор? Пока, типа, животик не стал виден? Да ни за что!

─  Чес слово, я порой тебя не понимаю.

 В последнее время она ощущала себя медовым пряником, вокруг которого кружили слетающиеся отовсюду опасные осы.

Дай, дай, дай… отведать твоей сладости! Начинаешь отмахиваться, выпускают ядовитое жало. Но этим летом нашла коса на камень. Как говорится, нарвалась на ядрёну мать.

 Вику угораздило втюриться в такой же медовый пряник, окруженный назойливыми пчелками.

 Его звали Холерой. Он заражал своим магнетизмом и шестиклассниц, и студенток. Не миновала эту заразу и Вика. Полетели к чертовой бабушке все причуды, комплексы, страхи. Заткнулся и тиранивший с детства стыд. Пошло в ход все природное обаяние, отравлявшее жизнь. Тонны косметики, ультракороткие юбочки, экстра глубокие вырезы, а так же пленительные взгляды, мнимая недоступность. Все бесполезно! Холера поставил очередную галочку в длинном списке покоренных девиц и отправился холерить новых пациенток.

─  Господи! – осмелилась привлечь к себе внимание бога Вика. – Ну почему ко мне липнет всякая шушера? Кто угодно, но только не он! Сделай так, чтобы Валерка ко мне вернулся!

 Бог в это время занимался более важными делами и, видно, решил рассмотреть просьбу в порядке очереди. А Вика напрасно ждала! Плакала, убивалась, унижалась, а потом взяла и плюнула.

─  Ха, буду делать вид, что это я с ним прикалывалась. Пущу слух, что поспорила кое с кем провести с ним пару вечеров.

─  Класс! – поддержала Женька. – Я пущу слух!

 Мама с дедом надумали съездить в Краснодар и навестить родню. Брат деда был совсем плох, все опасались, что больше не свидятся. А так как Лешка целыми днями пропадал на работе, мама решила, что Вика поживет до их возвращения у дяди Севы. Уговоры оставить ее дома ничего не дали. В день отъезда мамы и деда за Викой заехал Влад. Жить у дядьки ей совсем не хотелось. Предчувствовала нескончаемые нотации, строгие ограничения во всем, непривычный режим питания и так далее. Да и каждый день предстояло рисковать, чтобы не выдать излишний интерес к Владу. Она научилась скрывать свои недостатки, но справляться с румянцем ей не по силам. А Влад то подмигнет лукаво, то улыбнется исподтишка!

 Как и следовало ожидать, дядя не преминул в первый же день учинить допрос. Пенял на ее скудную эрудицию, пилил за плохую успеваемость. Не миновал критики и весь Викин гардероб. Какой же зануда! То ему вызывающе – больше не надевай, это – какой-то набор стриптизерши. Тфу! А по ней так его дом – вызывающе большой. Вызывающе роскошно обставлен. Вызывающе красив. Но она же ему об этом ничего не говорит? Мол, откуда у вас на все это деньжата?

─  Что за ерунду ты читаешь? Ах, любовный роман! Не рановато ли о любви думаешь? Держи Достоевского. Учти, велю пересказать.