Она не плакала. Истерика обошла ее стороной. Лишь подрагивали руки и трусливо поджимались пальцы ног в попытке отстраниться от растекающейся по полу багряной лужицы. Кровавый, вязкий ручеек тянулся от лежавшей в сумрачном проеме Светки. Лина пялилась на ее сивый затылок и ждала, что вот сейчас девчонка повернет голову и обиженно пригрозит ей отомстить.

Как всегда.

Будильник за спиной отсчитывал мучительные минуты, а Светка ни разу не пошевелилась. Какая несвойственная ей неподвижность!

Лина зажмурилась и стиснула зубы. Дрожащая рука все еще лежала на телефонной трубке, но набрать несложный номер милиции она не могла. Боялась? Раздумывала? Нет. Ждала. До последнего ждала, что Светка очнется, и глубокая темнеющая рана на ее виске уже ничего не будет значить.

И они снова будут страстно ненавидеть друг друга.

Нет. Она должна была умереть. А ведь еще не так давно…

У них была чудесная семья. Так, по крайне мере, считали все. И Лина – в первую очередь. Да и какие в том сомнения? Мама и папа никогда не ссорились, радушно принимали гостей, сами ездили отдыхать к знакомым. Для соседей двери всегда были открыты, и почти каждый день тетя Фая, дядя Миша, тетя Инна, Славик или его брат обитали на кухне, смотрели сериалы, разговаривали по их телефону, сидели в их туалете. Но для Лины это – обычное дело. Так было всегда, и она никогда ничего не имела против.

Одиночество. Она боялась только одного – одиночества.

– Мам, а долго будет это ваше чаепитие? – нерешительно поинтересовалась она, наблюдая, как мама красит перед зеркалом губы. – Поскорее возвращайтесь, ладно?

Мама глянула на нее из глубин зеркала. Лина на всю жизнь запомнила этот взгляд, словно потерявший в лабиринтах трельяжа свое обычное тепло. Мамино лицо показалось ей чужим. Черные глаза – незрячими, черный ореол кудрей – туманным. В этот момент мама выглядела черно-белой, как старая-престарая фотография.

– Тебе нечего бояться, глупышка. Придешь из школы, пообедаешь и спустишься к тете Фае. У нее сделаешь уроки, а вечером мы за тобой зайдем. Что тебе привезти вкусненького?

– Хочу сладкую вату!

– Договорились.

– Мам? Ведь мы всегда будем вместе? Вы меня не бросите?

– Что за глупости? – уже обуваясь в прихожей, удивилась мама.

– Мне кажется, что однажды я останусь одна, – виновато опустив голову и колупая пальцем обои, пробормотала Лина. – Я вам надоем, и вы меня бросите. Забудете где-нибудь на остановке.

– Ни за что! – заверила мама, притянув дочь и чмокнув ее в щеку. – Мы ни за какие коврижки не бросим нашу крошку.

– Обещаешь? Честно-пречестно?

– Честно-честно! Все, бери свой портфель, не то опоздаем.

Но в этот день о ней действительно забыли.

После школы она, как обычно, сразу поднялась к тете Фае. Уж больно вкусные у нее всегда борщи, молочная лапша и манная каша! У мамы никогда такие не получаются: если щи, то кислые, если лапша, то слипшаяся, если манка, то несладкая. И сколько тетя Фая не учила ее делать дрожжевое тесто, булочки все равно не получались. Тетя Фая… она очень-очень хорошая.

– Оторвись, деточка, от тетрадок, – сказала под вечер тетя Фая, когда Лина корпела над математикой. – Я тебе какао приготовила. А-то родители твои что-то задерживаются. С обеда уж пять часов прошло. Поди, проголодалась. Беги на кухню, а я новости погляжу.

– Спасибо, теть Фая! Обожаю какао!

Мама всегда приезжала домой часов в восемь. В этот раз Лина засиделась у соседки до десяти, уже начиная подозревать, что родители решили от нее избавиться. А чем не вариант? Забыть не на остановке, не в универмаге, а у доброй тети Фаи?

Они обе начали поглядывать на часы. Хозяйка, не досмотрев передачу, выключила телевизор, а Лина, не доделав уроки, убрала в портфель учебники. Сидели и молча ждали звонка в дверь.

– Ты посиди, деточка, а я к вам схожу. Одиннадцатый час, ребенку спать пора ложиться. Завтра в школу с утра. Ты не волнуйся, деточка, наверняка, мама уже в пути.

Тетя Фая взяла ключи, закуталась в шаль и вышла. Лина отиралась у двери, прислушиваясь к мертвой тишине подъезда. Мерзкое беспокойство копошилось в грудной клетке. Там, как объяснил папа, находится душа. И она, оказывается, и вправду может болеть! Просто реветь охота от этой боли!

Минут через сорок вернулась тетя Фая. Лина сразу почувствовала неладное. Обычно спокойная, нерасторопная соседка выглядела растерянной, а ее мягкие улыбки в этот раз казались фальшивыми. Неужели тетя Фая умеет врать?

– Твои родители заберут тебя через пару дней. Им пришлось срочно уехать по очень важным делам. Побудешь у меня. Хорошо?

– А куда они уехали? А что за важные дела?

Она засыпала соседку вопросами, но так и не получила ни одного вразумительного ответа. Когда тетя Фая велела ложиться спать, Лина уверилась, что родители все же решили от нее избавиться. А ведь мама обещала, что ни за какие коврижки…

Домой она вернулась только через неделю. Словно ступила в чужую семью, где никому не было до нее дела. Мама тайком плакала, а папа приходил домой пьяный и злой. Они каждый день требовали друг от друга понимания, ссорились по пустякам, припоминали былые обиды. Что с ними происходило? Никто не хотел объяснить! Только и знали: «иди, погуляй», «не задавай глупых вопросов», «не лезь в дела взрослых». Непонятно!

Лина все чаще оставалась ночевать то у тети Фаи, то у тети Нины, то у дяди Миши. Родителей видела лишь по выходным. Но больше не радовалась совместным обедам и прогулкам. Соседи перестали обитать в их квартире, гости больше не приезжали.

Лина терялась в догадках. Но однажды мама позвала ее к себе и раскрыла маленькую тайну. У Лины будет сестричка!

Казалось, Лина радовалась этому куда больше мамы. У них в доме скоро появится ребенок! Это же так классно! Она будет возить коляску, менять подгузники, кормить из бутылочки! А когда сестренка подрастет, будет учить ее ходить и разговаривать. Она научит ее ездить на велосипеде и лепить песочные куличики. Будет помогать зубрить домашнее задание. Здорово!

Мама становилась все толще и неуклюжее. Многие вещи делать уже не могла, потому на Лину обрушился ряд забот. Она терпеливо помогала ей обуваться и разуваться, бегала с поручениями, готовила обед и вставала на защиту, когда отец приходил пьяный. Он все чаще упрекал маму в том, что она решила рожать.

– Это мой ребенок! – сквозь слезы кричала мама. – Я не откажусь от него! Он ни в чем не виноват! И я не виновата!

– А ты обо мне подумала? – в который раз ударил себя в грудь с трудом держащийся на ногах папа. – В чем я виноват? Я должен буду растить его? Подумала, каково мне будет каждый день видеть этого ублюдка? Линка, выйди отсюда! Да ты можешь себе представить, что чувствую я? Ты ждешь от меня понимания? А кто-нибудь… Линка, уйди… хоть раз подумал обо мне?!

Лина закрывала ладонями уши и в отчаянии мотала головой. Она напрасно пыталась понять, что происходит в ее семье. Никто не хотел говорить правду. Все прикидывались, что ничего не знают. Она искренне надеялась, что вскоре все изменится.

И вот она стояла на пороге больших перемен.

Среди ночи мама разбудила их криками. Хватаясь за живот, охала и странно дышала, а потом сообщила, что у нее отошли воды. Папа в ужасе метался по квартире, стараясь отыскать лежавшую на самом виду сумку. Взбаламутил всех соседей, приволок тетю Фаю, чтобы она присмотрела за осоловевшей спросонья Линой.

– Тетя Фая, а когда мою маму выпишут?

– Не знаю, деточка, – зевая и поправляя растрепанные седые кудри, отозвалась соседка. – Спроси у папы, когда он вернется.

– А мне можно будет ее навестить?

– Нет, деточка. Туда никого не пускают. Почему? Потому что новорожденные очень слабенькие и могут заболеть.