- Ты дома, - сказала она с улыбкой, которая не коснулась её глаз, - Как тренировка?

Вот так она и справлялась: улыбка, которая настраивала на счастливый лад. Я не понимал, таким образом, она пыталась помочь мне справиться с ситуацией, или помогала себе. Папа просто позволял ей делать все, что угодно, он не заставлял её смотреть правде в глаза. Он обожал её. Обожал всегда.

Наш дом не был большим и напыщенным, в каком выросла она. Но она любила его. Она заботилась о нем, сделала его уютным и теплым, и приглашение сюда, было доказательством того, что она гордилась жизнью, которую отец подарил ей. Она ни разу не говорила о своем прошлом или жизни, которую она оставила позади, когда вышла замуж за папу.

- Все хорошо. Мы готовы к вечеру пятницы. Я уверен, мы сделаем это, - был мой ответ. Потому, что, как и папа, я не хотел её ранить. Если она притворялась, что наша жизнь была нормальной, тогда я буду притворяться ради неё.

- Папа будет есть с нами? - спросил я, мечтая, чтобы сегодня ему стало получше. Когда я уходил, этим утром, он все еще спал. Рвоты не было, и прошлая ночь казалось, прошла спокойно.

Она просияла, и я почти поверил, что свет в глазах был реальным.

- Да. Он только оденется после душа. Он с нетерпением ждет новостей с тренировки. Я думаю, он больше тебя волнуется по поводу игры в пятницу вечером.

Он был взволнован, но сможет ли он пойти? В прошлом году он был не так плох и мог присутствовать на игре. Тогда он был в состоянии сидеть на трибуне и смотреть. Но теперь я не мог себе вообразить этого. В прошлом месяце дела приняли дурной оборот, и ему становилось все хуже.

Я не хотел, чтобы отпущенное ему время сократилось, когда он проводил его со мной на играх, в то время, как он должен был отдыхать.

- Что на ужин? - спросил я, меняя тему. Говорить о папе и футболе было сложно. Я вырос любя футбол потому, что отец его любил больше всего в жизни, уступая только своей семье.

Таким образом, мы были связаны. Вставая рано, еще до школы мы оба шли во двор, и там он кидал мне мяч. В этом были все мы. Те "мы", которые медленно исчезали.

- Мясо, пюре и зелень. Ох, и конечно кукурузный хлеб. Твой папочка любит кукурузный хлеб с зеленью.

Она делала так, как любил отец. Хотя он вряд ли будет в состоянии что-то съесть. Однако, для нее это не имело значения. Она делала это для него потому, что не знала, что ей еще нужно делать. И я это понимал.

Я хотел бы посидеть за столом и поговорить с ним о тренировке и предстоящей игре, о том, что он там будет присутствовать, когда мы выиграем чемпионат Штата. Я хотел его видеть там. Я хотел выиграть этот чемпионат. Я хотел, чтобы он видел, как это произойдет. Но я не был уверен, что это станет реальностью.

Все, что мы могли сделать, это продолжать делать то отчего папа был счастлив. Даже если внутри мы оба разваливались на куски. Он был не просто мужем для мамы, он был ее лучшим другом. Они были неразлучны всю жизнь. В следующем году я хотел играть в Юго-восточной ассоциации футбола, но смогу ли я оставить её одну? С отцом, но как же воплощать свои мечты? Наши мечты?

- Иди, умывайся. Я достану бокалы и наполню их льдом, а потом посмотрю, готов ли твой папа к ужину, - сказала она, все еще улыбаясь. Все еще пытаясь казаться счастливой, тогда, как я знал, её сердце разрывалось, так же, как и моё.

- Да, хорошо, - ответил я. Я не знал, что еще ответить. Я направился к лестнице, но потом остановился. Мне нужно было, чтобы она знала, что была не одна. Когда это все закончится, у неё буду я. Мама всегда была прекрасной, как нежный цветок, за которым ухаживал отец. Но за последний год, я узнал, что на самом деле, она была сделана из стали. Она ни разу не "дала трещины" перед папой, независимо оттого, как бы плохо он себя не чувствовал. Она была здесь, рядом с ним, тогда как я хотел свернуться калачиком и рыдать, как ребенок.

Я повернулся и посмотрел ей в лицо.

- Я люблю тебя мам, - сказал я, мне нужно было, чтобы она знала. Я был здесь, с ней. Она была не одна. Когда отец нас покинет, я не позволю ей остаться одной.

Её глаза наполнились слезами, но я знал, что она их не прольет. А потом она кивнула.

- Я тоже люблю тебя, детка.

На данный момент этого было достаточно. Я не готов был расплакаться. Не перед ней. И я не думаю, что смогу выдержать и её слезы тоже.

МЭГГИ

Я сидела на кровати, глядя в окно. Сегодня Брэди пригласил нескольких парней посмотреть записи игр - чтобы это ни значило. Тетя Корали была уверена, что я знала, если захочу, то могу спуститься и посмотреть с ними. Но я не делала этого, ради Брэди.

Вместо этого я сидела и смотрела, чтобы не пропустить, когда придет Уэст. Сегодня утром он разозлил меня, то выражение его глаз, когда он пытался скрыть жалось ко мне. Я хотела презирать его, или даже быть равнодушной, но я не могла выкинуть его из своей головы.

Я была уверена, после его "выступления", что он был монстром. Но позже, я наблюдала, как он прижал к стене парня, забрал у него очки и вернул их перепуганному девятикласснику. Все произошло так быстро, и если бы я не наблюдала за ним, то упустила бы это. Жестокие, бессердечные люди так не поступают. Они не заступаются за слабых. Уэст был одним большим противоречием.

Но я все еще не доверяла ему. Это я знала. Только потому, что он любезничал с мамой и заступился за парня в школе, еще не значит, что у меня образовалась к нему привязанность. Да, он поцеловал меня и, да, мне это понравилось. И да, мне было любопытно, какой же секрет он так тщательно скрывает ото всех.

Но я была не из тех, кому парень может быстро вскружит голову. Однажды так произошло в младших классах средней школы. Он был на год старше меня, и был красивым. Я думала, что он на самом деле любит меня, но потом я узнала, что он меня использовал, чтобы добраться до моей подруги. После того, как я узнала, что он пригласил её на осенний бал, я пришла домой вся в слезах. Мама сидела со мной на диване, мы ели попкорн, шоколадное мороженое с горячей помадкой и пиццу. Она всегда была рядом, когда мне было больно. Она всегда знала, как заставить меня улыбнуться.

Я опять спрятала воспоминания. Я не могла думать об этом. Я слишком сильно по ней скучала.

Я натянула одеяло до подбородка, затем прижалась головой к стене. Глаза Уэста преследовали меня. Неужели все друзья были слепы к его поведению? Или они просто принимали его таким, какой он есть?

Когда я увидела его целующимся с Рэйлен этим вечером - она видимо не собиралась долго на него злиться, и висла на нем до последнего звонка, и я ни на секунду не хотела занять её место. Теперь, когда я знала, каково это, быть в его объятиях, у меня был один момент слабости, когда я думала о нем, как о том парне, каким он показался мне в пятницу вечером. Но потом я опять вспомнила, как он целовался с девушкой, которая страшно на него злилась. Так он извинялся перед Рэйлен? Наверное. Я видела такие отношения, между моими родителями были такие. Если бы она только знала, как они вредны для здоровья.

Парни похожие на Уэста могут заставить девушку забыться. Я наблюдала это много раз. Когда ты молчишь, ты замечаешь намного больше. Я замечаю ошибки других намного проще. И люди чувствуют себя рядом со мной в безопасности, поскольку я не могу пересказать то, что они говорят, потому что они путают молчание с глухотой.

Например, двое из моих шести учителей сегодня вели уроки очень громко, как будто я не могла их услышать, когда они обращались ко мне. Это была комедия. Я уже привыкла, но это все еще веселило меня.

Я представляла, как они себя будут чувствовать, если я начну смеяться снова и снова, прямо в голос. Чтобы почувствовать этот звук на своем языке. Но зная, что мама умерла, и убедившись, что отец заплатил за свое преступление, могла ли я позволить себе смеяться снова? Смогу ли я услышать свой собственный голос и не разлететься на миллионы кусочков?