Я сжала копье и выставила перед собой, понимая всю бесполезность своей затеи. Александрит жег кожу, беглого взгляда на него хватило, чтобы понять, что он светится. Я запрятала его за шиворот, чтобы он не привлек внимание своим сиянием. Хотя мутант и так двигался целенаправленно ко мне.

Чудовище было уже совсем близко, когда внезапно остановилось, обдав меня жуткой вонью серы. Оно всматривалось очень внимательно. У него действительно не было глаз в нашем понимании этого слова. Это были бездонные черные дыры, поглотившие не одну душу, я точно это знала. Теперь они вбирали в себя все мои оставшиеся силы и сковывали ужасом любые движения. Монстр стал медленно открывать пасть. Когда его рот расширился до невообразимых размеров, как у огромного питона, собравшегося съесть страусиное яйцо, я, не выдержав ужаса и напряжения, шагнула назад, в пустоту. Туда, где волны устраивали свидания со скалами.

Когда я очнулась, то поняла, что не могу пошевелиться. Руки и ноги меня не слушались. Все тело ломило, а в голове продолжал шуметь прибой. Кроме того, она ужасно болела, но я все-таки смогла разлепить глаза.

Темнота.

Я еще раз постаралась пошевелиться и поняла, что мне очень тяжело, потому что меня придавило чем-то громоздким.

«Громоздкое» пошевелилось, волна страха накатила с новой силой. Нахлынули воспоминания о произошедшем. Паника пронзила меня насквозь, и я открыла рот, чтобы кричать, но тут зажегся тусклый свет. Я увидела взволнованное лицо Макса перед собой.

— Все хорошо! — начал успокаивать он меня, прижимая к себе.

— Это было ужасно!

— Все закончилось.

— Ты не представляешь!

— Я с тобой! Ты молодец, ты смогла выжить.

— Они добрались до меня, — всхлипывала я.

— Прости, что не помог.

Он прижался своим лбом к моему.

— Прости меня, пожалуйста. Я очень хочу быть там с тобой.

— Нет.

— Я хочу помочь тебе. Ты мне веришь?

— Верю.

— Вот, ствол должен всегда быть с тобой. Он на предохранителе, — Макс схватил с тумбы пистолет и вложил его мне в руку.

— Хорошо.

— Носи его даже в ванную.

— Ладно.

Он обнял меня снова. Тепло его родного тела немного привело мои чувства в равновесие.

— Я хочу есть.

— Хорошо. Пошли.

Макс усадил меня на кухне, закутав в плед. Сам готовил еду из жареной картошки с шампиньонами, а параллельно старался развлечь разговорами на отвлеченные темы.

— Завтра у нас зачет, но ты не волнуйся, я договорюсь. Ты можешь поспать лишнего.

— Как ты это сделаешь? — мне было не особенно интересно, но я пыталась помочь ему поддержать беседу.

— У меня свои методы, помнишь, я говорил?

— А тебе вообще нужны эти экзамены и зачеты? – искренне удивилась я.

— Пока они необходимы тебе, они нужны и мне, — подмигнул он.

У меня в душе кипели противоречивые чувства. С одной стороны благодарность Максу, любовь к нему и тяга к жизни, а с другой меланхолия, утягивающая меня все глубже в себя. Я помнила бездонный взгляд монстра, его проникающий всюду запах, безысходность от уверенности, что моя сущность в конце концов будет поглощена им. Это было понятно, по размеренности и неспешности его действий перед тем, как совершить последний шаг, призванный покончить со мной. Воплощение тьмы, но не тупая тварь, я в этом уверена. Он оценивал меня, как противника. Изучал, не предпринимая действий для быстрой расправы. Настоящий охотник. Очень схож с человеком, только чудовищно измененный. Сколько еще я смогу вырываться из его наводящих ужас объятий?

Не помню, дождалась ли я вообще ужина. Ужасно клонило в сон. Реальность вокруг казалась размытой и не настоящей. Кажется, даже воспоминания о мутанте не могли привести меня в тонус, и в итоге я уснула на кухонном диване.

Утро мое предстало, по истине, прекрасной картиной. За такие вот вещи и стоило бороться. Макс обвил меня своим телом, видимо, опасаясь, что я снова исчезну. Я чувствовала, что обрела человека, которому не безразлична моя судьба. Человека, который стал мне семьей, в коей я всегда так сильно нуждалась. Казалось, я никому на белом свете не нужна, и вот теперь меня обнимал он — средоточие моего счастья.

Его приятная тяжесть давала ощущение безопасности. Осторожно, стараясь не беспокоить Макса, я повернулась к нему лицом. Получилось, что я уткнулась лбом ему в подбородок. В легком релаксе, навеянном мыслями, я не сдержалась и со всей нежностью, на которую способна, поцеловала его в шею.

Я заметила, как улыбка расплылась по любимому лицу. Не открывая глаз, он нашел мой рот и накрыл его своими горячими губами. Одновременно с этим, Макс поднялся надо мной, подмяв под себя. Его руки нашли мои, и он переплел наши пальцы, продолжая страстно целовать меня. От переполнявшего ощущения абсолютного безмятежного счастья и благодарности к человеку, который позволяет мне в упоении наслаждаться им, казалось, что я в своем личном сногсшибательном раю.

— Я люблю тебя, — наконец, я не боялась это говорить. Было страшно не успеть дать ему знать о моем отношении. Даже если он не ответит мне взаимностью, моей любви хватит на двоих. Просто то, что Макс позволяет мне находиться рядом с ним, уже достаточно для моей беспредельной радости.

Он открыл глаза и посмотрел на меня мучительно долгим взглядом.

— Я тоже очень люблю тебя, Ки.

Глава 13

Страх – двигатель инстинкта

За время моего отсутствия Макс, кроме того, что извел себя переживаниями, надеясь на мое возвращение живой и невредимой, сделал запрос в университет на кафедру анатомии человека, а так же не прекращал поиски на просторах интернета. Теперь мы консолидировали всю информацию, отрабатывая возможные версии.

— Я заметила, что нужно испытывать конкретный подсознательный, врожденный, животный страх потерять жизнь.

— То есть, цель нашего страха – остаться в живых. Именно ее ты преследуешь в моменты перед переходом домой.

— Мне кажется, он еще может сочетаться с паникой или, наоборот, с отчаянным смирением, потому что существо подобралось ко мне так близко… стало так страшно оказаться в его лапах, что я решилась… прыгнуть со скалы.

Макс с выражением сожаления посмотрел и взял меня за руку.

— Никогда не отчаивайся. Пока человек жив, выход есть.

Я кивнула и через силу улыбнулась. Затем отложила планшет, потянулась к парню и поцеловала его в щеку.

— Так я им и воспользовалась. Теперь у меня есть ты, поэтому я собираюсь сделать все что угодно, чтобы быть с тобой. Что ты еще нашел? Продолжай.

Макс одарил меня нежным взглядом и продолжил.

— Страхи делятся на биологические, экзистенциальные и социальные. Последнее отбрасываем точно.

— Биологические, понятно, страхи за жизнь, наш случай. А экзистенциальные – это что?

— Это страхи, вызванные размышлениями над жизнью и смертью.

— Размышлять в моменты нападения монстров над риторическими вопросами существования человечества? А что, надо попробовать. Быть или не быть, вот в чем вопрос, — натянуто рассмеялась я.

— Я тоже сначала откинул этот вариант, но, если подумать, ты боишься встречи с монстрами, следовательно, думаешь о встрече с ними и возможных последствиях. Поэтому, я считаю, здесь грань биологического и экзистенциального.

— Может быть, ты прав.

— Теперь о биологии. Процесс испуга идет двумя нейронными путями: быстрым и длинным. Быстрый – это моментальная реакция головного мозга, как правило, сопровождающаяся ошибками. Эмоциональный стимул отражается в ядрах зрительного бугра и замыкается на амигдалярных ядрах. А длинный – когда эмоциональный стимул отражается в чувствительных ядрах зрительного бугра, но еще в плюс идет дополнительно через сенсорные участки головного мозга, и только потом попадает и замыкается на амигдалярных ядрах.

Я сморщилась от переизбытка терминов.

— Ничего не понимаю. Что за ядра и бугры?