В такое позднее время улицы жилых районов в самом центре Финикса практически пусты. Через дорогу целовалась какая-то парочка. Видимо, на прощание. Руки девушки гладили спину парня, его руки гладили ее. Где-то на соседней улице был слышен шум автомобилей, и впервые в жизни Шелби показалось, что этот звук успокаивает, словно колыбельная.

 - Хотите, я вас провожу? – спросил незнакомец низким, глубоким, чарующим голосом.

Согласиться хотелось ужасно, но сам вопрос заставил Шелби вспомнить: последнее, что нужно интеллигентной тридцатидвухлетней женщине, которая еще собирается пожить на этом свете, – это чтобы какой-то незнакомец провожал ее до дома. Ну и куда делся голос, чтобы сказать об этом вслух? И почему… господи, почему эти обжигающие руки до сих пор у нее на плечах? Из-за этих рук Шелби не могла пошевелиться и чувствовала, что вот-вот пустит корни в тротуар.

 Наступив сомнениям на горло, она откашлялась:

 - Нет, все нормально. Честное слово. Спасибо.

 Как бы там ни было, а Шелби была далека от того, что можно назвать нормальным. Голова шла кругом. Воздуха не хватало. Прямо как какая-то кисейная барышня, которой срочно требуется пузырек нюхательной соли.

 Вместо того чтобы просто опустить руки, незнакомец провел ладонями вниз по рукам Шелби. Медленно. В этом прикосновении было столько нежности, что все чувства вмиг достигли апогея. Соски заострились. В руках и ногах приятно покалывало. Внизу живота образовался тугой узел.

 Шелби была потрясена до глубины души.

 - Ну все, спокойной вам ночи, - быстро проговорила она и заторопилась прочь, не оглядываясь.

 Сжав кулаки, Сикс смотрел, как она уходит. Ладони горели от прикосновений к этой женщине, и даже через расстояние, которое она так спешила между ними проложить, он слышал, как отчаянно быстро бьется ее сердце.

 И тогда Сикс понял, что с ней будет трудно.

 Жнецы всегда отличались проницательностью. Им ничего не стоит отыскать у жертвы слабые места, на которые можно воздействовать, чтобы заставить ее уступить, а затем освободить душу и дать ей возможность продолжить свой путь. Для этого необходимы определенные знания и чувствительность. Стоя за спиной у Шелби Моррисон и положив руки ей на плечи, Сикс искал тонкие струнки ее души, за которые можно потянуть. Так кукловод управляет своими куклами. Обычно это происходило медленно и осторожно – ни один человек в мире бы не заметил.

 Но здесь Сикс встретил сопротивление.

 На какое-то мгновение она как будто уступила, тело вспыхнуло от его прикосновений. Когда внутри нее разлилось тепло, собственное тело Сикса ответило резким толчком. Мышцы, которые в течение многих десятилетий оставались в оцепенении, запульсировали жизнью.

 Как жаль! Жаль, что такое красивое женское тело будет потрачено впустую только потому, что ее нужно забрать именно сейчас. И в тот самый миг все знания о вселенной, которые жнец собрал за время своего существования, подверглись нешуточным сомнениям.

 Никогда раньше Сикс не испытывал жалости. Чувство оказалось поразительным, как и те будоражащие ощущения, которые его заставила испытать Шелби Моррисон. Зачем вообще о чем-то жалеть?

 Сикс знал порядок вещей. У всего свое начало и свой конец. Непрерывный цикл. У многих душ, узнавших о своей миссии, каждая следующая жизнь намного лучше предыдущей. Впереди их всегда ждет нечто более великое, потому что у вселенной на каждую душу свои великие планы. А сегодня жнецу вдруг стало интересно, какая жизнь ожидает Шелби Моррисон. Кем она родится? Мужчиной или женщиной? В какой стране будет жить? Будут ли ее любить родители? Дадут ли ей братьев и сестер?

 Сикс тряхнул головой. От любопытства никакой пользы. Жнецов не посвящают в то, что будет после. Их мнение все равно ничего не значит. Вселенная мудра, а от Сикса требуется только доверять заведенному порядку и думать о том, как забрать душу Шелби, чтобы она могла продолжить свой путь.

 - Вот блин! – послышался тихий голос.

 Сикс тут же переключил все внимание на него. В половине квартала от того места, где он стоял, Шелби, присев на корточки, собирала рассыпавшиеся по тротуару вещи и заталкивала их обратно в сумку. Уличный фонарь купал ее тело в мягком свете, и Сикс не мог припомнить ни одного ангела, на которого было бы так же приятно смотреть.

 Широкими шагами он направился к ней. Но, стоило ему приблизиться, как она застыла, а ее рука замерла над упаковкой бумажных салфеток.

 - Обычно я не такая неуклюжая, - смущенно проговорила Шелби, смахивая с лица вьющийся огненно-рыжий локон и глядя на Сикса снизу вверх невероятно зелеными глазами. – Устала, наверное.

Он присел рядом, чтобы помочь, но вдруг спросил тихим, наполненным неясным благоговением голосом:

 - Что все это такое?

 - Ой, лучше вам не знать! – слегка порозовела Шелби. – Без «Клинекса» никак, когда одолевает насморк от аллергии. А еще кошелек. Помада. Крем. Антибактериальный гель для рук. Жвачка. Мятные леденцы. Расческа. Зеркало… Вам, наверное, ужасно скучно.

 - Нет. – Сикс был очарован тем, как она говорит, как двигаются ее губы, как поднимаются ресницы, когда она встречается с ним взглядом, и опускаются, когда она опять смотрит на исчезающие в сумке вещи.

 - Мужчинам намного проще. Моему брату достаточно прихватить кредитку, как его и след простыл.

 Сикс зачарованно смотрел на маленькие руки, которые двигались с выверенной точностью. Кожа казалась гладкой и блестящей, как фарфор. Он хотел прикоснуться к ней, чтобы собственными пальцами почувствовать, какая она на ощупь.

 - Клянусь, не знаю, как все это здесь оказалось, - продолжала Шелби. – Хотя ладно, признаю: я сама все это засунула в сумку, но понятия не имею когда.

 Сейчас, когда настороженность и испуг, владевшие Шелби Моррисон несколько минут назад, отступили, она выглядела просто великолепно. К тому же сейчас Сикс не пытался вытащить душу из тела, которое ей подарили в этой жизни.

 Губы Шелби чуть-чуть приоткрылись, глаза горели любопытством. Черты лица показались Сиксу обворожительными, притягательными, прекрасными. Кончик ее носа был немного вздернут, а на переносице рассыпались бледные, едва заметные веснушки. В Шелби бурлила потрясающая энергия, которой не было у тех, кто уже устал от жизни. Не отдавая себе отчета, жнец испытывал удовольствие от яркого ощущения, рожденного ее близостью, от того, как легко и тепло ему рядом с ней.

 Поддавшись порыву, Сикс погладил женщину по теплой щеке. Его душа уже слишком давно была вдали от тела. Казалось, прошла вечность с тех пор, как он испытывал удовольствие от чего-то такого простого, как прикосновение. Щека оказалась гладкой и шелковистой, и Сикс поймал себя на том, что ему интересно, такова ли ее кожа на ощупь и в других местах.

 Он не смог удержаться и провел пальцем по влажной нижней губе Шелби.

 - Ничего страшного, - шепнул он, снова поражаясь тому, какая восхитительная у нее кожа. И в самый неожиданный момент почувствовал, как им овладело желание.

 - Я становлюсь болтливой, когда… Когда я нервничаю, может показаться, что я…

 - Помолчи, - перебил он, продолжая пожирать взглядом ее губы. Они казались бархатными. Такие розовые… Сочные…

 Шелби отрывисто вздохнула:

 - Ладно.

 Сиксу хотелось ее поцеловать. Притянуть поближе и попробовать на вкус эти восхитительные губы. Одним поцелуем он мог убить. Выпить до дна ее дыхание. И он понял, что хочет и ее губы, и ее душу.

 - Прошу прощения, но мы раньше не встречались? – вдруг спросила Шелби и замерла, как статуя, гипнотизируя Сикса одним лишь взглядом.

 Жнец тяжело сглотнул.

 - Нет.

 Кто бы ни забирал ее душу в конце прошлых жизней, Сикс знал наверняка, что это был не он.

 Шелби рассмеялась. Смех звучал настолько богато и мелодично, что Сиксу захотелось собрать его обеими руками и сохранить, как драгоценный мотив в музыкальной шкатулке – только бы еще хоть раз услышать.