— С сегодняшнего дня, — подмигнул ему Маан, — Увиливание от интересного рассказа отныне приравнивается к манкированию службой и нарушению должностных инструкций.

Хольд ухмыльнулся. Этот здоровяк, состоящий, казалось, из одних бугров мышц, тяжелых и плотных, в душе был сущим ребенком. Впрочем, Маану приходилось видеть его за работой, и в такие моменты ничего непосредственного или детского в Канде уже не наблюдалось — он превращался в такой же нерассуждающий и решительный механизм по искоренению Гнили, как Геалах или сам Маан. А может, даже более решительный. Другое поколение хищников, другие черты…

— Я хотел рассказать, как мы с ребятами из второго «гнездо» брали. Точнее, из нашего отдела только я и был, Мунн еще пяток Кулаков мне выделил. «Гнездо»-то не Бог весть какое, больше название… Неделю его держали, наблюдали, в обычной квартире, какой-то там жилой блок, не помню. Три Гнильца всего, все на второй стадии, ничего опасного.

— Не скажи, — заметил Тай-йин, — Иногда такая «двойка» попадется, что не обрадуешься. Да и «гнездо» брать — это всегда морок.

— Верно, — поддержал его Геалах, — «Гнездо» хуже всего. Когда Гнилец один, еще не свыкся толком, его даже дурак возьмет. Самое милое дело. Подойти, в глаза глянуть, удостоверение показать, пугнуть — на своих двоих до штаб-квартиры добежит. Как студень делаются. Они ведь, обычно, напуганы до чертиков. И нас боятся, и людей боятся, и себя самих боятся. А вот если «гнездо», тут дело другое. Как крысы в углу, сами себя загнали, но уже держатся друг друга, и понимают — дороги нет. Ни назад, ни еще куда. Такие обычно дерутся до последнего.

Хольд пожал огромными плечами.

— Да по-разному бывает. На моей памяти этих «гнезд» был не один десяток. Когда смирные, а когда и горло готовы перегрызть. Гнилец Гнильцу рознь, Гэйн. Так я о чем… Отправили меня с Кулаками. Дел на одну минуту, по большому счету и без меня бы управились, но порядок такой. Среди этих Кулаков ребята тоже не совсем в уме попадаются, пальнут еще от нервов в человека, или перепутают что… Да я и не возражал особо. Какое никакое, а развлечение, все лучше, чем брюки протирать за столом. Приезжаем. К нашему визиту уже все оцепили, соседние квартиры очистили, знают, если «гнездо» Контроль вскрывает, может ненароком и приложить того, кто вовремя убраться не успел. Все три Гнильца, судя по докладам наблюдателей, на месте, в логове. Никто не выходил из квартиры. Ну, нам-то только это и надо. Высаживаю «ключом» дверь, вламываемся внутрь. Первого мы прямо в прихожей встретили. От страха, видно, совсем рехнулся, скакнул нам навстречу как кузнечик какой. Ну у меня-то главный калибр всегда под рукой, — Хольд похлопал по левому боку, где ткань пиджака заметно оттопыривалась, точно скрывая огромную опухоль. В противоположность многим инспекторам, предпочитающим автоматическое оружие, Хольд использовал огромный револьвер, больше смахивающий на карманное артиллерийское орудие, и Маану приходилось видеть результаты его воздействия на человеческую или почти человеческую плоть, — Хлопаю его слету, только брызги по стенам. Кулаки за спиной топочут, двери срывают, грохот стоит… Второго кажется в гостиной положили. Спал он что ли… По нему сразу из пяти стволов ударили, распотрошило так, что только лохмотья полетели — где он был, а где кровать, уж не поймешь. А вот третий оказался проворен как змея. Вламываюсь я в комнату, а он уже стоит и ствол на меня наводит. Успел, значит.

— Нервная система перестроилась, — вставил Тай-йин, — Иногда бывает.

— Да уж не знаю, что там у него перестроилось, — отмахнулся Хольд, — А только смотрю я, ствол мне уже в лицо заглядывает. Даже время остановилось. Смотрю и вижу дуло, а дуло то с мой палец… Успел даже подумать, мол, сглупил-то как, помру дураком, только ребят посмешу — сколько «гнезд» взял, а пулю получил от «двойки» чахлой. Понятно, свой ствол тоже навожу, но вижу, что не выгорит — не успеваю, хоть тресни. Вот-вот свинцовую конфету получу. И Кулаки сзади где-то отстали, не поспели за мной. Размажут-то они его непременно, только к этому моменту мне уже все равно будет. А он себе прицеливается и…

— Ну! Промазал?

— Хуже, — ухмыльнулся Хольд, — у него палец отвалился. Указательный, которым на спуск жал.

Все опять захохотали, кто-то даже смахнул с глаз слезу. Маан не слышал в этом общем хоре своего голоса, хоть и знал, что сам сейчас смеется. Он различал лишь звонкий смех Тай-йина и басовитый, ухающий — самого Хольд.

— Я вспомнил, мне про этот случай в том месяце рассказывали, — сказал Мвези, отсмеявшись, — Только я думал, что анекдот.

— Вот такой тебе анекдот, — Хольд перевел дыхание, — Я даже специально у ребят Мунна спрашивал, что это было. Говорят, соединительная ткань у того Гнильца разрушалась. Считай, как проказа, только быстрее и… и иначе.

— А с Гнильцом что сталось? — спросил кто-то.

— Да что с ним могло статься… Попытался пушку свою в другую руку перехватить, но я, конечно, уже не позволил. Всадил в него три пули, наизнанку вывернул. Но потом холодным меня тогда здорово проняло. С тех пор, когда «гнездо» брали, я уж осторожнее, за тылом смотрю и вообще готов к таким сюрпризам. Жизнь одна, а дешевить не хочется.

— Я слышал, у одного Гнильца однажды голова отвалилась, — серьезно сказал Геалах, раскуривая сигарету, — Раз — и упала, как на плахе. Представляете?

— Ну это уж точно вранье.

— Почему же. Всякое бывает.

Отчего-то установилась тишина. Кто-то курил, кто-то вертел в руках бокал, Маан разглядывал собственные пальцы, ощущая себя не на своем месте. Лица собравшихся были ему знакомы в мелочах, но в каждом лице как будто отражалось что-то, чего прежде не было. Раньше он не испытывал такого чувства отчужденности. «Это не они изменились, — подумал он, — А я сам. Я еще член Контроля, но уже как будто и не настоящий. Наверно, они сами не замечают этого изменения. А может, и нет никакого изменения, а только навязчивая мысль, которая совсем заморочила мне голову».

— А ты что-то расскажешь, Джат?

Маан уставился на Геалаха, не сразу сообразив, о чем он.

— Рассказать?

— Какую-нибудь историю. У тебя их побольше, чем у каждого из нас, думаю.

— Едва ли. Истории все как-то скучные случались, — Маан скупо улыбнулся, — Да и рассказчик из меня неважный, как вы знаете.

— Не верю, — сказал Хольд, — Когда я переходил в ваш отдел, мне про вас много интересного рассказывали. Ну, про ваши дела. Если хотя бы половина из этого правда…

— Могу представить, что про меня наплели! — Маан изобразил шутливо-гневную гримасу.

Геалах вновь наполнил бокалы.

— И все же мы настаиваем. Да, парни?

Над столом пронесся негромкий одобрительный гул. Даже молчаливый обычно Месчината что-то пробормотал.

— Ладно, — сдался Маан, — Расскажу. Да только у нас, стариков, память никуда не годится.

Он и в самом деле попытался вспомнить что-то интересное. Это было сложно — собственная память, в которую он заглянул, предстала перед ним бездонной лифтовой шахтой, наполненной затхлым воздухом. Она хранила в себе тысячи вещей, но вспомнить что-то действительно забавное не получалось. Может, его там и не было? Маан всегда воспринимал свою работу серьезно, настолько серьезно, насколько это вообще возможно. Он отдал Контролю больше тридцати лет своей жизни, но теперь не мог припомнить даже такой мелочи. Как глупо. Все молчали, глядя на него, оттого Маан ощущал себя еще более неуютно.

«Зря пришел, — подумал он, — Нелепая сцена. Как будто дед, рассказывающий внукам сказку».

Конечно, можно было отшутиться или просто отказать — ни один из присутствующих не настаивал бы. Но Маан почувствовал, поступи он так, это отдалит его от них еще на шаг. И пусть этот шаг будет небольшим и не далеко последним в череде шагов, которые ему осталось совершить, мысль об этом была неприятна. Маан заставил себя сосредоточиться.

История… Да что же может быть забавного в работе инспектора Контроля?

Память не отзывалась и Маан, мысленно махнув рукой, начал рассказывать первое, что пришло ему на ум.